Поэт и Анна Анне Дмитриевне Изрядновой, моей бабушке Про сестру мне бабушка Рассказала это: «Собиралась Аннушка Замуж за поэта, Молодого, нищего, Земляка с Рязани, С синими глазищами, Что навек связали. Как быть осторожнее, Если в одночасье Лишь в своём Серёженьке Разглядела счастье? У сестры душа поёт, Свадьба близко, вроде, Только вот отец её, А мой дядя – против…» Дядя моей бабушки, Сам Роман Изряднов, Брал слова, что камушки, И кидал их: «Зря, мол… Нам поэт разрушит лад, Он ведь – одиночка…» Аннушка не слушала — Родила сыночка. Записав Георгием, Дома звали Юрой. Вместе люди гордые С тонкою натурой. Стал период тот лихой Им всего дороже — Лучших семьдесят стихов Написал Серёжа. По издательствам везде Их носил без толка. Затерялся он в Москве — Что в стогу иголка. «Но пишу я хорошо! Мне б открыться миру…» Как-то вечером пришёл Хмурый на квартиру: «Не печатают стихов Ни к какому сроку. Город будто бы глухой… Я поеду к Блоку!..» Блок же был, что полубог, В северной столице, Так в поэзии высок — И не подступиться. Аннушка могла сказать: «От дитя куда ты?» Но блестят в его глазах Роковые даты. И она, скрывая дрожь, Из угла – всё лики, Говорит: «Езжай, Серёж, Ты – поэт великий…» Он в ответ: «Давай со мной!..» Взгляд – Ока и Волга. «…Или – жди меня домой… Я вернусь, недолго…» И уехал. Там, где Блок, Клюев да богема, Закрутился… И не смог… Последний романтик Проснулся он навстречу песне новой И жизни суть увидел изнутри, Пока смотрел, как лист дрожит кленовый, Клюют в снегу рябину снегири. Рисунки эти на стекле он вытер И улыбнулся важности того, Что привело его в холодный Питер В доверчивости сердца своего. Взял телефон, молился каждой цифре, Один, один… У всех – свои дела. Она давно уже была на Кипре. Или в Москве. Но трубку не взяла. Читал стихи псалмов, плясали строфы, Ять виделся, как твёрдый, мягкий знак, И плавали в глазах Мариенгофы Да Эрлихи, которых он не знал… Таинственный ли чёрный посетитель В душе навек оставил чёткий след, Но воссияла белая обитель, Когда стемнело и включили свет. Окно от жара внутреннего взмокло, И снова, проступив между портьер, Вся жизнь цвела рисунками на стёклах В гостинице с названьем «Англетер». Песня срезанного камыша В. В. Маяковскому и С. А. Есенину 1. Мы сидели в кафе Петербурга. Кокаиновый дым сигарилл Музыкальные руки хирурга И ваш профиль слегка серебрил, Жёсткий ёжик волос, о который Укололась газетная шваль… И звала ваша кровь через поры, Как улыбка зовёт сквозь вуаль. Но когда на ступенях шантана Махаоном явилась она, Вы ушли с головой в глубь стакана И достигли хрустального дна; И на сцену, пусть зал – хам на хаме, Вы взошли, не теряющий стать, Со своими больными стихами И потребностью сердца – читать… Вы хрипели в конце… И в начале… Все размеры и ритмы круша… Только в душах притихших звучали Песни срезанного камыша… 2. Через час, когда ваша Лаура Подошла попросить прикурить, Вы сквозь зубы ответили хмуро, Осуждая излишнюю прыть, Как большой стригунок-жеребёнок, Даже спичка сломалась в руке… Но влетел златокудрый ребёнок — Настоящий Амур в пиджаке. Из-за ткани ль дурацкого фрака Вы ругались, крича: «Матерьял!..»? Ещё миг бы – и вспыхнула драка, Только он интерес потерял, Отскочил – отутюжен, надушен, Сел к той девушке, свистнув мотив, Пару строк своих спел в её уши И умчался, с собой прихватив… …С женским полом выходит коряво — Всё поэзия да круговерть… Даже тот, златоусто-кудрявый, Пусть на время – увёл у вас… Смерть. Светлый Чёрный человек Я не буду дела лопатить, Не нужна мне бумажная пыль. Не нуждается в адвокате Про Есенина славная быль! Не хочу корпеть над строкою, Разжигающей снова злость — Сверху сброшена властной рукою Мемуарная жёлтая кость. Что осталось нам в настоящем, Это знает любой архивист. Бледный куст, на могиле стоящий, За листом роняющий лист, Мелкий, скомканный, как записка, Кровью тронутый в осень, но Если знаешь законы сыска, Отдели от плевел зерно. Он же мог отделять, Есенин… Милый клён… Что рукой дрожишь?.. Хватит зёрна сомнений сеять, Их подпортила времени мышь, Всё живущая в нашем подполье, Всё жующая наши хлеба. Только в душах у нас – раздолье, Людям кажется – похвальба… «Вот сейчас я закрою тему О деревне и о коне! Если уж по плечу проблема, То кому же, если не мне…» |
