К тому времени как они вошли в канал, ведущий к гавани кубинской столицы, Бренна уже поднялась, хотя все еще была слаба и предпочитала сидеть в кресле, принесенном на палубу Кейном. Она так похудела, что платья висели на ней, как на палке. Однако приходилось ждать, пока корабль не бросит якорь. Она, конечно, найдет в Гаване недорогую портниху.

– Наверное, я уговорю кого-нибудь сшить хотя бы одно платье, – грустно сказала Бренна Кейну, вглядываясь в прекрасный зеленый остров, сиявший на горизонте подобно огромному, изумруду. – Мне так надоело серое и коричневое. Хочется чего-то яркого.

– Уж это можно устроить, если пообещаешь как следует есть и немного округлиться. Я не желаю держать в объятиях тощего цыпленка, – засмеялся Кейн.

– Вот как?

При обычных обстоятельствах Бренна вспыхнула бы от гнева, но сегодня солнышко так разморило ее, что она чувствовала себя почти растаявшей и счастливой. Такой счастливой, какой давно уже не была. Бренна одолела «Бронзового Джона», Кейн ухаживал за ней, как за самым драгоценным в мире созданием, словно и впрямь любил ее. Даже неприятный рассказ об Эдит и повторенное обещание никогда не жениться не слишком ее волновали.

Команде, похоже, передалось ее хорошее настроение. Кейн, сбривший бороду, был беспечен и весел. Матросы громко распевали за работой. Казалось, ничто не могло омрачить этот день.

Сама гавань была прекрасной. Бренна, зачарованная изумительным зрелищем, стояла на носу, пока «Морской лев» проходил узкий канал, охраняемый с двух сторон мрачными крепостями. Одна из них называлась Моррокасл – тюрьма со множеством зловещих подземелий и каменных желобов, высеченных в скале и ведущих прямо в море.

– Превосходное местечко для того, чтобы избавляться от своих врагов, – добавил с улыбкой Кейн. – Насколько мне известно, они до сих пор используются.

– Не может быть! – охнула Бренна.

– Честное слово. Строптивых заключенных сбрасывают прямо в воду. А под самым замком собираются стаи акул в ожидании лакомых кусочков, попадающих прямо им в пасти.

– О нет! – с ужасом воскликнула Бренна. Она часто наблюдала, как акулы охотятся за корабельными отходами. Девушка поспешно опустила глаза, вглядываясь в прозрачные бирюзовые глубины, где изредка мелькали подозрительные тени. Что, если это акулы?

Нет. Лучше не думать об этом.

Бренна устремила взор на забитую судами гавань, на красные черепичные крыши городских домов, жадных чаек, охотившихся за рыбой…

– Где мы остановимся? – спросила она.

– Мой друг – хозяин гостиницы, одной из лучших в Гаване. Уверен, у него найдутся для нас комнаты.

– Как же ты представишь меня ему? Своей… содержанкой?

– Нет, – нахмурился Кейн. – Гавана – испанский город со строгими обычаями. Скажу, что ты моя жена.

– Твоя жена. Миссис Фэрфилд, – с нескрываемым сарказмом повторила девушка.

Она уже начинала забывать ненавистную сделку и постоянные ссоры из-за ее двусмысленного положения. Теперь Кейн бесцеремонно напомнил ей о прошлом.

– Неужели ты не способна смириться и воспринимать вещи такими, как они есть? – вспылил Кейн. – Случившегося не изменишь!

– Смириться?

Она так обозлилась, что уже не замечала красоты окружающего пейзажа, высоких церковных шпилей, колоколен, темными силуэтами проступавших на фоне синего неба.

– Смириться с тем, что ты фактически меня похитил? Увез с собой, словно… словно какой-то багаж? Что вынуждаешь разыгрывать роль твоей жены, лгать и притворяться? Что ничего не значу для тебя и служу лишь источником наслаждения в постели?

Она дрожала, лоб покрылся испариной, руки стали влажными. С кормы доносились крики Скроггинса, под руководством которого матросы травили якорную цепь.

– Что это с тобой? – удивился Кейн. Бренна молча смотрела на него, чуть морщась от головной боли. Ее мучило детское желание разразиться громким плачем.

– Ты… ты не понимаешь, верно? Просто не желаешь понимать.

– Что именно? Вполне естественно, что женщина и мужчина хотят друг друга, стремятся стать единым целым. Разве этого мало?

– А разве достаточно? И это все, что ты готов предложить?

– Садись, Бренна. Ты попусту себя расстраиваешь, и, не дай Бог, снова заболеешь. Мне этого не хотелось бы.

– А мне все равно, – глухо пробормотала она.

– Наверное, я был не прав. И не следовало увозить тебя из дома дяди.

– Наверное.

По щекам Бренны струились слезы. Если бы Кейн не явился тогда, она стала бы женой Тоби Ринна и лежала бы сейчас, придавленная его грузным телом. Боль пронзила девушку.

– Но что сделано, то сделано, не так ли? – воскликнула она. – Теперь мне не выбраться из клетки, пока не выполню условия сделки!

И прежде чем Кейн успел ответить, Бренна вскочила и побежала к трапу, боясь упасть и еще больше унизиться.

Гостиница стояла на широкой улице, идущей от порта. Цветущие лозы вились по стенам, хаотически переплетаясь и расцвечивая светло-желтую штукатурку всеми оттенками пурпура и багрянца. Кейн предупредил Бренну, что комнаты малы и не очень роскошны, зато на первом этаже есть прекрасный ресторан.

Главный зал с мраморным полом и плетеной мебелью был пуст и огромен. Хозяин, сеньор Транкило, поспешил им навстречу. Он оказался толстеньким краснолицым коротышкой с огромными висячими усами, которые смешно шевелились, когда он говорил. Кроме того, сеньор Транкило гордо пыхтел огромной сигарой и рассыпался перед Бренной в цветистых комплиментах.

– Ах, прекраснее сеньоры нет никого на свете! Какие волосы! Словно заходящее солнце! Большая честь познакомиться с такой прелестной дамой!

Он поцеловал ее руку, пощекотав усами, и Бренна едва не захихикала, позабыв свой гнев на Кейна. Но сеньор Транкило был совершенно серьезен и вел себя так, будто Бренна была хрупким цветком.

Он отвел им две маленькие смежные комнаты на третьем этаже, который опоясывала веранда. После роскоши Нового Орлеана помещения казались маленькими и убогими: ни ковров, ни занавесей. На окнах железные решетки в качестве защиты от воров, но стекол нет. Кровати тоже железные, белье самое простое, правда, пологи от комаров были и тут.

Бренна в растерянности подошла к окну, выходившему на мощенную брусчаткой улицу. Что сказал бы сеньор Транкило, узнай он правду? Она не жена Кейна, а любовница, и никакие комплименты этого не изменят.

Девушка невидящими глазами смотрела на громыхавшую мимо грубую тележку, запряженную двумя волами.

Сзади неслышно подошел Кейн.

– Я должен предупредить тебя. Ни в коем случае не ходи босиком.

– Почему?

– Здесь водится крохотное мерзкое насекомое, которое может прокусить ногу и пробраться под кожу. Это очень больно, и чаще всего на этом месте появляется гноящийся нарыв. И еще – не вздумай выходить на улицу одна. В Гаване это не принято. Только рабыни расхаживают по городу без сопровождения.

– Но…

– Пойми, ты на Кубе, где правят испанцы, и будешь свято соблюдать их обычаи. Не хватало мне еще за тебя беспокоиться! Все ясно?!

– Абсолютно.

– Собери одежду и белье в стирку, – добавил Кейн. – У сеньора Транкило есть невольница, купленная у одной ирландской семьи. Она понимает по-английски, так что ты сможешь с ней свободно разговаривать.

– Да, конечно, – беззвучно пробормотала она.

Неожиданный шум на улице привлек ее внимание. Бренна увидела длинную процессию негров, скованных по рукам и ногам. Они плелись длинной вереницей, и с каждым шагом цепи громко бряцали. Казалось, несчастные бредут под какую-то мрачную музыку.

– Кейн! – окликнула она. – Посмотри, кто эти люди?

– Каторжники из тюрьмы. Некоторые из них опасные преступники, остальные просто беглые рабы. Они выполняют самые тяжелые работы, обычно чинят и мостят дороги.

Бренна уставилась на него.

– Не смотри на меня с таким ужасом, – заметил он. – На Кубе это вещи обычные.