В общем, все эти военные советы превращались затяжные дебаты двух соперников, напоминавшие театральные представления. Возникла патовая ситуация, которой требовался небольшой толчок.

— Не совсем так, ваша светлость, — тряхнул рыжими кудрями барон. — Я и мои спутники по приказу его сиятельства графа де Леваля сопровождали его сына, виконта де Леваля, который был назначен командиром войска, отправившегося по имперскому тракту в сторону маркграфства де Валье.

— Вот как? — удивился герцог де Гонди. — Тогда почему вы здесь? Это войско тоже разбито?

— Мы здесь, потому что узнали о готовящейся ловушке, в которую аталийцы заманили маршала де Клермона, — ответил барон. — Именно поэтому мы сразу же отправились в путь, чтобы предупредить его светлость об опасности… Но, увы, мы опоздали… Ловушка захлопнулась. Наш отряд наткнулся на заслон аталийцев. Нам чудом удалось спастись и отступить. Узнав, что его высочество с армией находится в Брезмоне, мы поспешили сюда, чтобы сообщить обо всем.

— Вы опоздали, — ответил герцог де Бофремон. — Мы уже знаем о разгроме маршала де Клермона, а скоро об этом узнает и его величество.

Барон де Ардан мрачно переглянулся со своими спутниками.

— Выходит, наши старания были напрасны… — бесцветным голосом произнес он.

— Барон, вы упомянули, что узнали о готовящейся ловушке, — произнес герцог де Гонди. — Как вам это удалось? Ведь с ваших слов получается, что вы находились на старом имперском тракте.

— Нам об этом поведали пленные аталийцы, — ответил барон де Ардан.

— Объяснитесь, — нахмурился де Гонди.

Барон де Ардан, а также его спутники тут же приободрились. И рыжий барон, стараясь не пропустить ни одной детали, начал рассказывать о битве у Дюренского озера. По мере того как он говорил, лица всех присутствовавших в зале начали вытягиваться. Многие дворяне непроизвольно положили свои ладони на рукояти мечей. Причем среди них были как сторонники «южного» лагеря, так и «восточного». Дамы, обмахиваясь веерами, во все глаза следили за каждым жестом барона, который постепенно начал добавлять больше красок в свое повествование. Когда он, наконец, закончил, зал накрыл шум нескольких десятков голосов, которые одновременно начали обсуждать услышанное.

— Барон! — громко произнес герцог де Бофремон. Его глаза сияли. Вот он, тот толчок, который был так необходим. — Вы хотите сказать, что три тысячи пеших воинов, а именно две тысячи лучников и две когорты легионеров, одна из которых вообще сформирована из всякого отребья, смогли справиться с тремя тысячами аталийских конных рыцарей?

— Все верно, — ответил гордо поднявший голову барон де Ардан. — Я и все мои спутники также участвовали в той битве! Аталийцы понесли сокрушительные потери. Остальные сбежали, бросив своих боевых товарищей, свои знамена и обоз. Когда мы покидали наш лагерь, подсчеты погибших аталийцев еще велись. На тот момент было около восьми сотен убитыми. Почти все аристократы и командиры пали. В том числе и маркиз ди Спинола, командовавший этим войском.

— Полагаю, от вашего войска в лучшем случае осталась одна или две когорты? — спросил герцог де Гонди.

— Наши потери составили сто шестьдесят семь бойцов, — ответил барон, чем поверг в шок всех присутствовавших.

Зал снова наполнился шумом. Люди, кто восхищенно, кто со скепсисом на лице обсуждали слова барона. Герцог де Бофремон светился от удовольствия. А вот де Гонди мрачнел с каждым словом де Ардана. Он, видимо, уже понимал, что его противник обязательно воспользуется сложившейся ситуацией.

— Что ж, полагаю, на нашем небосводе загорелась новая звезда! — широко улыбаясь, произнес де Бофремон. — Этой победой виконт де Леваль навсегда вписал свое имя в историю военного дела! Кто знает, может быть, в будущем в Вестонии появится новый маршал!

Затем герцог разразился длинной пламенной речью о том, что они все только что получили доказательство силы вестонского боевого духа. Он призывал всех присутствующих к немедленным действиям. Завершив свое эмоциональное выступление словами о том, что они все не имеют права отсиживаться в стороне, пока гибнут их боевые товарищи, герцог обернулся к принцу Филиппу, внимательно слушавшему своего дядю, и попросил его повести их в бой незамедлительно.

Сын короля, в свою очередь, поднялся со своего походного трона и под пристальным взглядом своего дяди слабым заикающимся голосом объявил о начале похода. Зал встретил его призыв дружным боевым кличем.

Губы графа де Бриссе растянулись в широкой улыбке. Кто бы мог подумать, что в его дворце будет твориться история? Очарованный словами герцога, граф наблюдал, как тусклый свет от светильников мягко ложился на восхищенные лица присутствующих. Как этот свет отражался в полированных парадных доспехах и изысканных украшениях, заставляя их искриться и мерцать, как будто сам зал был наполнен теми самыми звездами, о которых говорил его светлость. В уголках глаз расчувствовавшегося графа показались слезы, которые он тут же украдкой вытер.

Он оглядел лица собравшихся, и его взгляд упал на барона де Ардана и его спутников. Графу подумалось, что будет правильно, если он пригласит этих молодых людей погостить у него во дворце. В восточном флигеле еще было две свободных комнаты.

Когда граф приблизился, то услышал обрывок странного разговора. Барон де Саладен возмущенно обратился к барону де Ардену.

— Жан, почему ты ничего не сказал о маркграфе де Валье? Ты ведь прекрасно знаешь, что именно ему мы обязаны той победой.

— Разве сейчас это имеет какое-то значение? — усмехнулся рыжеволосый барон. — Оглядись вокруг! Скоро армия принца выступит, и мы отправимся вместе с ними на помощь нашим друзьям! Мы не успели предупредить маршала, но мы смогли доставить сюда важные сведения.

Все остальные спутники поддержали его негромкими возгласами.

— Да, но… — попытался возразить барон де Саладен.

— Послушай, Фред, — перебил его де Арден и положил ему руку на плечо. — Ответь мне на один вопрос. Кто стоял во главе нашего войска? Правильно — наш друг и сын нашего сюзерена, виконт де Леваль. Так скажи мне… В чем я не прав?

Граф видел, как барон де Саладен обвел взглядом лица своих боевых товарищей. Затем медленно убрал руку барона де Ардена со своего плеча и, молча развернувшись, покинул зал.

Двое из их группы было попытались последовать за ним, но барон де Арден их остановил.

— Пусть идет, — отмахнулся он. — Вы же знаете Фреда. Подуется немного, а потом вернется.

Граф де Бриссе, которого они не заметили, остановился, а затем шагнул следом за бароном де Саладеном. Ему вдруг захотелось поподробней узнать, что именно там произошло на имперском тракте. Тем более, что он прекрасно помнил маркграфа де Валье и его дуэль с бароном фон Ноймарком. Граф чувствовал, что он просто обязан услышать эту историю…

Самоэнская долина. Расположение армии Золотого Льва. Шатер старшего жреца ордена «Багряного щита».

Старший жрец ордена «Багряного щита» брат Энрико сидел за своим столом и уже в который раз перечитывал расшифровку послания, полученного из шато Гардьен, замка-крепости, который некогда построила Сапфировая гильдия магов для защиты их цитадели в Сером предгорье и который по иронии судьбы зимой был захвачен магистром ди Ланци. Шато Гардьен, защищавший вход в предгорье, теперь стал тюремщиком для своих же создателей, что засели в Сапфировой цитадели вместе с остатками вестонского легиона и бергонскими недобитками.

Полог шатра шевельнулся, и в проем нырнула гибкая фигура сестры Фрии.

— Мне сказали, что ты хотел поговорить со мной? — произнесла она, приблизившись к столу и плюхнувшись в кресло.

— Ты была права, сестра, — мрачно произнес брат Энрико. — Я получил послание из шато Гардьен. К их стенам прибыло войско этого маркграфа де Валье… А это значит, что…

— Ваш магистр ди Ланци, скорее всего, уже мертв, — продолжила за него сестра Фрия. — Как и все его люди. Скажу больше, думаю, пока мы с вами говорим, крепость уже захвачена вестонцами.