Позже, во время дневной смены, Джейк раскладывает на пластиковые подносы запеченную рыбу и думает о странном человеке. Может, это случайность? Силвер-Лейк — такой район, где ты постоянно встречаешься с одними и теми же людьми. Например, он часто видит мускулистого мужчину из зала в супермаркете и в спортбарах, где они с Рико смотрят баскетбол. Кроме того, тип в кожаной куртке не мог слышать разговор Джейка и Рико, если только не обладает суперслухом. Они стояли на парковке позади мусорного контейнера, а он сидел в закусочной. Джейк качает головой и смеется над собой. Хорошо, что он бросает курить травку — она туманит ему мозги.

Джейк несколько дней не видит мужика с сальными волосами и все больше уверяется, что Эшли тоже накрыла паранойя. Это на нее, вообще-то, не похоже, но с тех пор, как в их жизни возник бриллиант, она на взводе. Джейк решает не принимать участия в обсуждении, когда сестра сообщает, что темно-синий «бьюик» таскается за ней на фермерский рынок, к косметическому салону, к приюту для животных.

Джейк не ожидает снова увидеть мужчину в кожаной куртке ни возле спортзала, ни у супермаркета и уж точно не чаял лицезреть его в «Палермо», ресторане, куда ведет Кристи на свидание. Его девушка всегда была прожорливой, а с тех пор как объявила о беременности, ее аппетит одновременно удвоился и уменьшился. Все, кроме углеводов, вызывает у нее тошноту. Ей хочется только пиццы и пасты — не изысканных блюд, которых в этом районе в изобилии, а старой доброй итальяно-американской еды, на которой они оба выросли.

«Палермо» практически безупречен. Красные кожаные диванчики. Приглушенный свет люстр. Ламинированное меню. Бесплатный чесночный хлеб и официантки с сильным итальянским акцентом. Кристи и Джейк заканчивают салаты, когда человек в кожаной куртке садится за стол позади них. Джейк давится листом «айсберга» и начинает кашлять так сильно, что Кристи вскакивает с места, подбегает к нему и стучит его по спине.

— Все хорошо?

— Кто бы знал, что поедание салата — это экстремальный вид спорта, — отшучивается Джейк, как только к нему возвращается способность дышать. Мужчина притворяется, будто не видит его, и очень долго разглядывает меню. Это точно он. У Эшли не паранойя. За ней следят. И за ним тоже.

Кристи слишком увлечена своим салатом и не замечает паники на лице бойфренда, когда тот знаком подзывает официантку. Кристи прекращает есть только после того, как Джейк просит счет.

— Кристи, нам надо идти.

— О чем ты говоришь? — Изо рта у нее выглядывает кусок чесночного хлеба. — Мы еще даже не закончили с закусками.

— Доедим дома. Поверь мне, нам нужно идти.

Кристи начинает надевать джинсовую куртку. Когда они уходят, Джейк отваживается оглянуться на преследователя, сидящего в углу, и тот улыбается ему дружелюбной — даже слишком дружелюбной — улыбкой. Джейк еще решительнее направляется к двери, придерживая Кристи за талию.

— Ты проверил, нам дали дополнительно чесночный хлеб? — спрашивает девушка, когда он ведет ее по Вермонт-авеню.

Как только они садятся в машину, она требует ответа:

— Что происходит, Джейк? Расскажи мне немедленно.

Размышляя, как ей все объяснить, Джейк гладит руль.

— Хелен оставила нам брошь с бриллиантом, возможно очень ценным. Думаю, тот парень, который сел рядом с нами в ресторане, считает, что она у меня.

— Ничего не понимаю.

— Бек нашла брошь у Хелен за комодом. Бриллиант называется «Флорентиец». Он принадлежал императорской семье Австрии, а когда империя пала, он исчез. Его стоимость где-то десять миллионов долларов, и тот парень думает, что камень у меня.

— Погоди-ка. У вас обнаружилась брошь стоимостью десять миллионов долларов и ты не удосужился рассказать мне об этом?

— Мы еще не уверены, что алмаз принадлежит нам по закону. Неизвестно, как он достался Хелен.

— Дело не в этом. Давно тот человек ходит за тобой?

— Не знаю. Неделю-две. За Эшли тоже следят. Ну мы и попали. Ума не приложу, что делать.

— Звонить в полицию, — отвечает Кристи так, словно это само собой разумеется.

— Нельзя. Никто не должен знать, что у нас есть бриллиант.

— Почему?

— Потому что он мог попасть к Хелен незаконным образом.

— И что, теперь ты будешь связываться с черным рынком? Господи, Джейк.

— Я не хотел волновать тебя.

— Мне от этого, конечно, гораздо легче. Ты не хотел мне сообщать, что кто-то тебя преследует, потому что думает, будто у нас есть бриллиант стоимостью десять миллионов долларов. Какое утешение. Джейк, если мы собираемся создавать семью, у тебя не должно быть от меня секретов.

— Почему ты говоришь «если»?

Тревога волной подкатывает к горлу, когда Кристи отворачивается и смотрит в окно. «Если» повисает в воздухе. Он действительно оберегал ее от беспокойства и не хотел обнадеживать по поводу денег, пока не убедится, что получит их.

Когда они останавливаются около своего многоквартирного дома, Кристи спрашивает:

— У тебя ведь нет бриллианта, правда?

— Он лежит в банке в Филадельфии.

— Что ж, — она отстегивает ремень безопасности, — раз у тебя его нет и достать его ты не можешь, нам ничего не грозит. — Однако тон ее голоса говорит об обратном.

— С чего бы ему думать, что бриллиант у тебя? Откуда ему вообще о нем известно? — спрашивает Бек вечером, когда Джейк связывается с сестрами по «Фейстайму».

Эшли старается сделать невозмутимое лицо, в душе проклиная себя за глупость: какой черт понес ее в офис Джорджины? Она распекает себя выражениями из лексикона своих детей. Вот ведь лохушка, бздюлина сопливая, коза педальная — последнее ругательство Тайлер особенно любит. Примерно через два часа после их встречи, как только Эшли вернулась в Уэстчестер и с наслаждением забралась в пенистую ванну, она вспомнила, что забыла на столе у Джорджины копию экспертного заключения из Геммологического общества. Тогда ей удалось убедить себя, что Джорджина скормила его шредеру — ведь ответственный человек так бы и поступил. Но теперь, когда она слушает рассказ Джейка, Эшли уже не уверена в этом. Как она вообще могла довериться Джорджине?

— Ну, — собирается с духом Джейк, — я мог проболтаться Рико.

— Что? — восклицают одновременно Эшли и Бек, каждая по-своему: Эшли возбужденно, Бек в ярости. Ни одна из них не знает, что это за Рико, да и какая разница?

— Ну ты и кретин, — добавляет Бек.

— Не ори на меня, я просто трепался с другом.

— И не нашел другой темы для трепотни, кроме как семейные секреты?

— Ну да, я накосячил. Не нападайте на меня, пожалуйста.

Джейк и Эшли видят, как Бек нарезает круги по кухне, снова и снова повторяя:

— Не нужно было рассказывать вам о бриллианте.

— Бек, я боюсь. Кристи беременна. Если с ней что-нибудь случится…

— Кристи беременна? — переспрашивает Эшли.

— Пока еще, типа, десять недель, но…

— Ты будешь отцом? — Бек не может скрыть своего презрения.

— Да, обычно, когда у тебя рождается ребенок, ты становишься отцом, — рявкает в ответ Джейк. — Я не знаю, что делать. — Неясно, к чему относится эта реплика: к слежке или к перспективе стать папашей.

Бек перестает метаться по кухне.

— Я скажу тебе, что делать: зашей себе рот! — И она отключается, не дожидаясь ответа от собеседников.

Эшли смотрит на брата. Волосы у него растрепаны, кожа землистого цвета — кажется, что он не спал много дней.

— Вы с Кристи приедете к нам погостить?

Джейк качает головой.

— Кристи не сможет взять отпуск.

— В конце концов, можно позвонить в полицию. — Эшли и сама понимает, как абсурдно все это будет звучать в полиции, если не говорить о бриллианте, а если говорить, то тебя, возможно, вообще сочтут чокнутым.

— Я не знал, что так все обернется. Не прощу себе, если что-нибудь случится с тобой или с детьми из-за того, что у меня язык за зубами не держится.

Эшли почувствовала укол вины. Хотя Джейк и проболтался другу, слежка, скорее всего, исходит от знакомых Джорджины, которая связана со всем ювелирным миром. Однако картина выглядит такой нелогичной, что вызывает странное ощущение — кто-то следит за Миллерами, потому что Эшли показала своей знакомой заключение экспертизы. Без сомнения, скоро преследователи начнут следить за Бек, а потом перейдут к активным действиям.