— Чем можем служить, господин Брайен? — спросил тот, что постарше.
— Надеюсь, господа, мне не нужно пересказывать всю историю, о ней достаточно шумела пресса, — начал Джон, испытывая наконец чувство непередаваемого наслаждения от того, что эти люди прекрасно знают все дело, и не только они, но и вся Англия, и весь мир. Джентльмены еще более напряглись и сделали совсем постные физиономии.
— Меня насильно удерживают в Москве, и я хочу, чтобы вы отправили меня в Англию, — сказал Брайен.
— Кто же вас удерживает, господин Брайен?
— КГБ.
При упоминании этой грозной аббревиатуры джентльмены даже улыбнулись.
— Господин Брайен, вы являетесь ирландским гражданином, а пришли в посольство Великобритании.
— Но ирландского посольства в Москве нет…
— Это не означает, что мы должны заниматься вашим делом, — чиновники явно боялись влипнуть в неприятность. — К тому же где доказательства, что вы Джон Брайен?
— Но это формальный подход! — вскричал возмущенный Джон. — В таком случае я просто останусь здесь и никуда не уйду!
— Будьте благоразумны, господин Брайен.
— Я требую немедленно сообщить обо мне в Скотленд-ярд! — орал Джон.
Лица дипломатов заметно опечалились, старший нажал на кнопку, и в комнате появилось два дюжих молодца. Без лишних слов они взяли Брайена под руки и выбросили из здания прямо к ногам удивленного милиционера.
Неудача повергла Джона в полное отчаяние. Хлебнув виски из плоской фляги, которую из-за фатального отсутствия пабов приходилось таскать с собой, Джон взял такси и помчался к Рептону.
— Я только что посетил английское посольство и попросил убежища, — начал он прямо с порога, приведя Рептона в состояние изумленного окаменения.
— И как они реагировали?
— Как все англичане — холодные бифштексы! — Разгневанный Джон прошел к бару и как следует присосался к виски.
— Джон, зачем ты пошел к нашим врагам? — мягко начал Рептон. — Все мы думаем только о тебе, о твоей судьбе… Тебе нельзя уезжать, в конце концов… КГБ может занять и более жесткую позицию…
Последние слова подлили масла в костер гнева Джона, и он бросился к телефону.
— Дублин. 514436. Кевин Брайен, — отчеканил он.
— Что ты делаешь, Джон? Зачем ты звонишь брату? Ты же знаешь, что звонить можно только с разрешения! — перепугался Рептон и чуть было не нажал на рычаг. Однако Джон принял такую угрожающую позу, что Крису оставалось только опуститься на диван и обреченно наблюдать за сумасбродством своего спасителя.
— Кевин, это я, Джон! — орал Брайен. — Я в опасности, срочно приезжай в Москву, меня могут убить.
— Рад слышать тебя, Джон, — кричал в трубку брат. — Я брошу все дела и вылечу к тебе как можно скорее! Не волнуйся, если с тобой что-то случится, я сообщу во все газеты о твоем убийстве КГБ. Мы устроим демонстрацию и не только побьем стекла в машине советского посла, но и начистим ему морду!
Весь этот страшный по советским меркам диалог активно обрабатывался службой подслушивания.
— Ты сделал большую ошибку, Джон, — трагически сказал Рептон.
— А ты думал, что я буду вести себя, как агнец перед закланием?! Я не верю тебе! Ты трус! Ты заложишь меня КГБ, как заложил всех английских агентов! Сейчас они гниют в земле и не могут послать тебе проклятия.
— Что ты в этом понимаешь? Да, я их выдал и горжусь этим. Но помни, что ни у кого и волос с головы не упал, все они живы! Русские давали мне гарантии! — Рептон настолько был сражен обвинением, что полностью потерял свое хваленое самообладание.
— Их всех кокнули! И клали в КГБ на эти гарантии! Может, и мне они дали гарантию? — взбешенный Джон схватил недопитую бутылку виски и, хлопнув дверью, выскочил из квартиры.
Взъерошенный Рептон тут же схватился за телефон.
— Добрый день, Константин. Случилось неприятное…
— Я уже в курсе дела, — хмуро ответил Кедров. — С этой самодеятельностью пора кончать, Крис! Как вы советуете на него воздействовать? — тут Кедров чуть замер, ожидая ответа.
— По-моему, вы знаете лучше, Константин, — ответил Рептон, и по его интонации Кедров безошибочно понял, что получил карт-бланш.
Клуб «Реформ» на Пэлл-Мэлле скромен и непритязателен, знаменитостей бывает немного, и сотрудники секретных служб чувствуют себя там, как рыба в воде. Да и траты там весьма мизерные, особенно если ограничиться минестроне и йоркширским пудингом и запивать их не шабли, а бочковым пивом, которое, между прочим, иногда дает фору французскому вину. Джон Пауэлл и Дэвид Смит с уважением относились к этому прибежищу среднего класса и покойно сидели в уголке, уже перейдя к сигарам и кофе.
— Интересно, что такое стряслось с Брайеном? — удивлялся Смит. — Такое впечатление, что ему навсегда защемили яйца. Все-таки в наших посольствах сидят идиоты и перестраховщики. Надо было с ним поговорить по душам…
— А не кажется ли вам, что это очередной трюк КГБ? — усомнился Пауэлл.
— Исключаю. Ведь для русских новый международный скандал — словно серпом по тому месту, которое защемили Брайену.
— Откуда вы знаете русские идиомы, Джон?
— Во-первых, я русист, во-вторых, я долго держал на связи одного сотрудника КГБ — нашего агента, который был ужасным матерщинником. Бывало, целую встречу он обучал меня русскому мату. Хороший парень, правда, недавно повесился на почве пьянства.
— Жаль, что я не знаю русского языка, — философски заметил Пауэлл и отпил пива из кружки.
Визит Брайена в английское посольство и его звонок в Дублин вызвали большой переполох в КГБ. Кедрова тут же пригласили на ковер к самому председателю. Предчувствуя тяжелый разговор, он почти на цыпочках вошел в кабинет, оставив в приемной Валентину и Решетникова, захваченных на случай, если председатель пожелает побеседовать с сотрудниками, непосредственно «обслуживающими» Джона Брайена.
— Надоел мне этот Джон со своими штучками, — беззлобно жаловался Решетников Валентине. — Хотя он алкаш и хороший парень.
— Все равно он уедет. Он упрям, ты просто не представляешь, как он упрям.’Я ничего не могу поделать с ним… А что ты думаешь о Рептоне?
— По-моему, он сукин сын! — доверительно ответил Решетников.
— Но герой! — улыбнулась Валентина.
— Конечно, герой, — не стал спорить Решетников.
Председатель КГБ воистину кипел от гнева и не давал Кедрову раскрыть рот. Председатель вообще обожал вести беседы длинными монологами, поэтому собственные аргументы всегда казались ему убедительными.
— Конечно, организовать побег вы совершенно бессильны, зато очень легко умеете загнать целую супердержаву в задницу! — председатель ходил по кабинету, и очки на его худом хищном носу мелко тряслись. — Теперь весь мир будет орать о правах человека и об узнике совести Брайене! А в политбюро за это снимут с меня шкуру!
— Что же делать, товарищ председатель? — растерянно лепетал Кедров.
— Это ваши заботы! Но если будет скандал, — председатель сделал многозначительную паузу, — то вам придется чистить рыбу где-нибудь в Магадане. В должности сторожа. Вы меня поняли?
— Понял! — чуть ли — не радостно прохрипел Кедров, который действительно все понял и с вытаращенными глазами вышел из кабинета.
Кевин Брайен проявил чудеса изобретательности и прилетел к брату на уик-энд — задерживаться дольше не позволяли дела. Кевина с аэродрома привез в гостиницу Решетников — КГБ боялся выпускать Джона в места, где часто бывали иностранные журналисты. Брайен теперь жил в гостинице «Украина» и очень сосредоточенно работал над книгой. Решетников деликатно оставил братьев одних, радости их не было предела, и они с удовольствием вспоминали славные прошлые денечки. Вскоре Джон включил телевизор и радио, пустил на полную мощь воду в ванной и завел туда брата.
— Кевин, весь смысл моей жизни, все мое будущее — в этой рукописи. Я прошу тебя завтра увезти ее с собой.
Кевин конспиративно наклонил голову. Впрочем, иллюзии по поводу магического воздействия шума воды на «жучки» не имели под собой оснований: девушки в наушниках уже перепечатывали полученную информацию.
