Вместо борьбы я выгибаюсь навстречу чутким губам. Сама запрокидываю голову и трусливо закрываю глаза.

Вместо бегства — льну к твердой груди и несмело, дрожащими руками касаюсь стриженого затылка.

Это не первый наш поцелуй, только сегодня все ощущается иначе. Каким-то непостижимым образом Клим словно приручил меня. Сделал податливой и послушной.

Как ни пытаюсь очнуться, ничего не выходит. Не могу больше бояться. Не получается быть холодной.

В этом стыдно признаться — мне нравится. Я шалею от крепкого тела рядом. Чувствую себя всесильной от редких, больше похожих на голодное рычание стонов Клима. Теряюсь от непривычной ноющей потребности внизу живота.

Смешно удивляться таким ощущениям после пяти лет брака. Бывший муж научил меня многому. Он заставлял кончать, даже когда я сама в это не верила. Мы не знали, что такое табу, и не думали о скромности.

Я была уверена, что выучила свой чувственный диапазон, испытала все, что способна испытать. Но сейчас от жадных поцелуев на шее, от жара рук на спине, от твердости налитого члена, упирающегося в живот, — крыша едет сильнее, чем во время секса.

Глава 25

После рассказа Алисы не получается видеть в Климе противника, купившего меня с помощью денег и связей.

Внутри будто что-то ломается. Чувствую его губы на своих губах и вспоминаю, с какой ненавистью Клим смотрел на наш первый брачный поцелуй с Марком. Замечаю пристальный взгляд из-под длинных ресниц — и в памяти всплывает его свадебный тост: «Вечной любви вам, счастья и верности».

Тогда это казалось насмешкой над бывшей ночной бабочкой, особой формой презрения. А сейчас...

— Нереальная, — шепчет Клим, и все мои предыдущие «нет», все годы противостояния, когда я каждый раз доказывала, что не такая, — все рушится. Стекает вместе с каплями дождя за окном в туманное никуда.

На поверхности остаются лишь желания. Дикие, новые. Трогать, вдыхать, отдаваться... Без оглядки на проклятое «что он подумает» и «кем я буду».

Прикасаться к Климу становится не просто приятно, а нужно!

Я, уже не робея, веду кончиками пальцев по сильной шее. Как кошка, настойчиво, до болезненно заострившихся сосков трусь о стальной торс. И позволяю нахальным ладоням забираться под платье.

— Ты такая красивая, что сдохнуть можно, — шепчет Хаванский и бесстыдно гладит меня сквозь шелк белья.

Отличный подарок на день рождения. Безвольный, мягкий. Нарядно упакованный и во весь рост. Не понять только: имениннику или мне.

— Пиздец какая отзывчивая.

Дразня, Клим рисует линию вдоль резинки. Раз. Другой. Заставляет крупно вздрогнуть от предвкушения. И, сдвинув ткань в сторону, толкается средним пальцем туда, где давно влажно.

— Да... — вырывается из моего горла с глухим надрывом.

Это совсем не тот ответ, который нужен. Настоящее предательство. Но я себя уже не контролирую.

Как в нашу самую первую ночь, доверяюсь опытным рукам и глушу стон голодным поцелуем.

— Хочу тебя. — Клим словно с катушек слетает. — Всегда хотел.

Царапая зубами нежные губы, он трахает мой рот. Пьет все страхи и сомнения. Вылизывает как самый сладкий на свете леденец.

— Ты сумасшедший. — Задыхаясь от ощущений, я шарю осмелевшими руками по сильной спине и крепким ягодицам.

— Еще какой! — Клим даже не спорит.

Растирая смазку, он нанизывает меня на свою руку все быстрее и быстрее. Ласкает тесный вход с такой одержимостью, что теряюсь.

Нужно очнуться, но я не узнаю себя.

Растворяюсь в губах, руках и чужой дикой мощи.

Не чувствуя пола под ногами, хватаюсь за сильные плечи.

Тяну носом пряный запах.

Трясусь от накатывающего жара.

И плыву... как маленькая слабая рыбка. Первый раз в жизни — по течению, а не против.

Долго.

Бешено.

Сладко.

Загибаясь от вторжения. Отключив все предохранители. Разрешая Климу делать со мной что угодно.

Стонами и поцелуями я сама ломаю последние преграды между нами. Не ради брака или беременности. Не ради сотни других, более привычных «надо» и «можно». А потому что... это сильнее.

— Девочка моя. — Клим одной рукой подхватывает меня под ягодицы и усаживает на ближайший подоконник. — Горячая... — Опускается передо мной на колени и упругим языком слизывает влагу с нежных складок.

Если до этого еще держалась, то сейчас дергаюсь как от удара током. Глаза наполняются слезами, а настойчивые толчки сразу двумя пальцами и оральная ласка заставляют выгнуться в дугу.

— Такая же вкусная, как и раньше. — Не прекращая трахать, Клим на миг поднимает голову и встречается со мной взглядом.

— Не нужно...

Я тону в его глазах. Цепляясь ладонями за подоконник, пытаюсь хоть на миг вернуть себя прежнюю. Хочу крикнуть: «Не вспоминай!» Но новое прикосновение губ к самому сокровенному перекрывает кислород и размазывает меня о холодную поверхность стекла.

Не остается больше никакой Дианы. Нет даже слабой Ди.

Из груди вырывается крик. Немой. Полностью лишенный силы и звуков.

Дождь льет теперь не только на улице, но и в комнате. Из моих глаз.

Непослушное тело скользит вниз. Туда, откуда с восторгом смотрит виновник моей слабости.

— Я хотела тебя поздравить... — Губы почему-то пересохли. Голос звучит как чужой.

— Лишь поздравить?

Клим не требует продолжения. Не прижимает и не целует. Он заботливо поправляет на мне платье и стирает со щек черные разводы.

— Галстук... — Кусаю губы. — Купила.

— Ко дню рождения. Помню.

Улыбка на красивых мужских губах еще загадочнее, чем улыбка Джоконды.

— Я не собиралась... — Глотаю продолжение.

— Я тоже когда-то... не собирался.

От таинственного признания за ребрами становится тихо.

— Там, в столовой... Ужин. — Мне просто необходимо отвлечься. — Не знаю, понравится тебе или нет. Я старалась. Планировала устроить праздник.

Последняя фраза и горячая пульсация между ног вызывают желание провалиться сквозь землю.

— У меня давно никого не было, — звучит как предостережение.

Мысленно считаю дни нашей сделки.

— Две недели?

— Дольше, Диана. — Клим помогает подняться. — Намного дольше.

Чувствую намек, но кусочки чего-то важного отказываются собираться в цельную картинку.

— Тогда... мне, наверное, лучше уйти? — наконец понимаю смысл его слов.

— Нет! — Сильные руки поворачивают меня лицом к двери. — Беги! — Клим резко отпускает. — Быстро беги!

Уйти после того, что я сейчас испытала, адски сложно. Сердце то спешит, то замирает, ноги не слушаются, а в голове настоящий бардак.

Два желания — броситься прочь и остаться — разрывают на части.

Глупо, конечно же. Я давно не девочка, чтобы бояться Клима. Он не сделал бы мне ничего плохого. «Только хорошее!» — шепчет коварный внутренний голос. Но дурацкая привычка сбегать от этого мужчины слишком быстро берет верх.

Душ и подготовка ко сну проходят как в бреду. Действую на автомате, не оглядываясь на телефон и дверь. Будто в наказание, сны этой ночью все как один с рейтингом восемнадцать плюс.

Утром после них стыдно выходить из комнаты и смотреть в глаза хозяину дома. Ума не приложу, как бы мы разговаривали. К счастью, Хаванский и сегодня спасает меня от себя самой.

В кухне вместо Клима встречает Николай:

— Доброе утро. Босс просил передать, что он уехал и будет лишь завтра.

— Я ничего не слышала. — Снова вспоминаю жаркие сны.

— Он выехал в четыре. — Николай делает глоток из большой чашки. — Вопрос был срочный.

— Ясно.

Это мы уже проходили, поэтому даже не пытаюсь что-то выяснить. Запахнув поплотнее халат, включаю кофеварку и делаю тосты. Двойную порцию — для себя и своего охранника.