Что-то тяжелое ударяется в стекло со стороны Альберта. Осколки летят на пол и сиденье, а уже через пару секунд Пекарского и шофера вытаскивают из машины и грузят в микроавтобусы.

Люди Хаванского действуют настолько быстро, что мне не хватает времени испугаться. Интуитивно жмусь в свой угол, а когда вокруг все стихает, сама выхожу на улицу.

— С тобой все в порядке?

Одновременно с этими словами на плечи опускается мужской пиджак. Теплый, нагретый сильным, тренированным телом. Такой большой, что висит на мне как пальто.

— Да. В порядке. — Оглядываюсь. — И сразу отвечу на следующий вопрос. Не испугалась.

Вряд ли на планете Земля найдется еще одна пара людей, которые вместо приветствия постоянно уточняют, все ли в порядке. Аномалия этикета. И ничего с этим не поделать. Все наши встречи как стихийные бедствия.

— Обязательно было садиться к нему в машину? — Клим поправляет на мне свой пиджак и недовольно щурится.

— Нужно было выяснить, кто еще из акционеров представляет опасность.

— Никто, кроме этого придурка, не связан с шантажом. — Хаванский кладет ладони на мои плечи. Сжимает их, словно хочет притянуть меня к себе или сделать больно. И тут же отпускает. — А если бы я не успел?

— Ты все и так знал? О собрании. — Умышленно пропускаю мимо ушей последний вопрос.

У меня нет на него ответа. Ставка была гораздо выше, чем моя безопасность. В случае сговора акционеров компанию не спасло бы никакое чудо.

— Я знаю столько, сколько нужно. — Клим как всегда темнит.

— Знаешь или участвуешь? Контрабанда на границе не твоих рук дело?

— Я не пачкаюсь подобным дерьмом. Контрабанду подложили те же, кто отправил Марка в реанимацию.

— А Пекарский? Он так вовремя обо всем узнал. Так быстро придумал план с собранием.

Возможно, все мои вопросы лишние. Марк доверял Климу, он будто заранее знал, что никто другой не сможет мне помочь. И все же не получается молчать. Альберт не так умен, как пытался казаться. А вот Клим... он точно не дурак. К тому же слишком давно хочет заполучить меня в свою кровать.

— Выключи паранойю, Диана, — усмехается Клим. — Пекарский исключительно твоя заслуга. Знай я заранее, что он так сильно на тебе помешан, отправил бы старого мудака к Марку. На соседнюю койку.

— То есть ты совсем ни при чем? С перьями и нимбом.

Я закутываюсь в пиджак как в кокон. Телу уютно в этом тепле и облаке аромата. Ему плевать на то, что я чувствую к хозяину одежды и чего боюсь.

— Не важно, с чем я. — Клим распахивает пассажирскую дверь своей машины. Той самой, что приехала последней и лихо перегородила две полосы. — Ты сама мне позвонила и дала согласие на все условия. Назад не отмотаешь.

Он кивком приказывает, чтобы я села.

— Я не жду никаких поблажек. — Покорно устраиваюсь на сиденье.

— Как и в случае со стариком, который чуть не изнасиловал тебя.

Клим опускается на водительское место и заводит двигатель. Хаванский спокоен, если не считать желваков на скулах.

— Он будет жить? — Вспоминаю ужас на лице Пекарского.

— Долго и счастливо. Подальше от тебя и от компании.

— А его охрана? — Я, точь-в-точь как Альберт, оборачиваюсь назад. — Они нас так и не догнали...

— Николай уже занимается этой проблемой.

— Один?

— Ты думаешь, я приставил бы к тебе любителя?

— Ясно... — Вжимаюсь в спинку сиденья.

В машине тепло, но холод сковывает по рукам и ногам.

— Спрашивай, — Клим будто мысли читает.

— Можно узнать, на что я согласилась?

— Обязательно, Диана, — выруливая в незнакомом направлении, бросает Хаванский. — Ты узнаешь. И сделаешь все, что нужно. Очень скоро. У меня дома.

Глава 14

Чтобы хоть немного успокоиться, всю дорогу гадаю, каким будет дом Клима. На ум приходят древние крепости и обнесенные двойными стенами особняки местных чиновников. Но когда мы подъезжаем, становится ясно, что я ни капли не знаю своего тюремщика.

— Он одноэтажный? Или там под землей бункер на несколько ярусов?

Смотрю на странное здание из стекла и бетона. Больше всего дом напоминает ангар. Нет ни крыльца, ни окон, ни дорожек. Только стеклянные и бетонные стены.

— В наличии чулан. Для женщин, — криво усмехается Клим и останавливает машину у двери, на закатанной в асфальт площадке.

— Я догадывалась, что ты Синяя Борода. — Сквозь стекла видно просторный холл, гостиную и кухню. — А еще вуайерист.

— Тебе понравится!

— Боюсь, я недостаточно испорчена.

— Это поправимо.

Клим выходит из машины и ждет меня. Никаких попыток помочь или прочей благородной суеты.

— Я должна буду здесь жить?

— Без «должна» мне нравится больше, но суть ты уловила.

Он открывает дверь и пропускает меня вперед.

— Долго?

Внутри дом такой же странный, как и внешне. Просторный лофт. С серой, под бетон, штукатуркой, такими же полами и промышленными светильниками.

Ни одного намека на уют или женскую руку.

— Пока я не разберусь со всеми твоими проблемами или...

Клим снимает с меня пиджак. «Распаковывает как подарок», — приходит на ум сравнение.

— Или? — жду продолжения.

— Или я сам тебя отпущу. — На лице Хаванского не остается и следа от улыбки.

Словно знакомлюсь впервые, скольжу по нему взглядом. Высокий лоб. Густые светлые брови. Прямой нос с небольшой горбинкой. Четко очерченные скулы и такая же жесткая геометрия подбородка.

Одни линии. Никаких изгибов. Стопроцентная мужественность и суровая арктическая красота.

Последняя мысль заставляет отшатнуться.

Я много раз замечала жадные взгляды, которыми женщины буквально облизывали Клима с ног до головы. Слышала в клубе сладкие стоны. Видела опьяневших от секса с ним девушек, готовых исполнить любую прихоть ради повторения или чести стать постоянной. Все они были одноразовыми игрушками. Слишком слабыми, чтобы сказать: «Нет!» Скучными для этого хищника.

— Ты хочешь прямо здесь? — Завожу руки за спину и до талии расстегиваю платье.

Для чего я здесь, ясно как день. Если цена безопасности компании — мое тело, так тому и быть. Не хочу ждать.

— Так спешишь? — Клим позволяет платью стечь к ногам. Не прикасается, но и не отводит глаз.

— У меня нет никакого желания изображать из себя не такую. — Расстегиваю бюстгальтер. — Это сделка. Значит, каждый платит за свою услугу. Мой черед.

— Да... —По его губам кривой трещиной ползет улыбка. — Ты единственная женщина, за которую я когда-либо платил.

— В этот раз я обойдусь тебе очень дорого. — Следом за платьем на пол падают белье и шпильки для волос.

— Заводит? — Клим выбрасывает вперед правую руку и резко притягивает меня к себе. Впечатывает в каменный торс.

— Ты знаешь, как проверить.

Мне страшно и одновременно легко. Так давно боялась этого, что от напряжения выгорели все защитные механизмы.

— Знаю. — Наклонившись, Хаванский касается носом моей щеки. Проводит им вдоль скулы и жадно вдыхает. — Ты пахнешь другим.

Вздрагиваю.

— Тебя это останавливает? После всех тех женщин, что ты перетрахал в клубе?

— Они были «те». Всего лишь.

Он отпускает так резко, что я пошатываюсь.

— Тогда... — Облизываю губы.

— Идем!

Ничего не объясняя, Клим берет меня за руку и ведет вглубь квартиры. К длинному коридору.

— Здесь? — спрашиваю, когда мы останавливаемся у первой двери.

— Нет. — Он смотрит на меня как на диковинную зверушку. — Дальше.

— Там? — Толкнув следующую дверь, делаю глубокий вдох.

— Снова нет. — Клим указательным пальцем накрывает мои губы. Запечатывает их.

— А можно без игр? Я не настроена.

Чувствую себя марионеткой в руках кукловода. Голой, слепой и беспомощной.

— Придется настроиться.

Он проводит меня мимо третьей двери и останавливается у четвертой. Секунду назад войти в комнату было просто, а сейчас словно запал иссяк.