Случись такое в рабочий день, произошла бы небольшая офисная катастрофа с дюжиной пропущенных звонков и коллекцией сообщений. Но сегодня выходной, и, плюнув на время, я иду на кухню за кофейным допингом.

Почти как у себя дома, не глядя по сторонам, не боясь столкнуться с хозяином, шлепаю босыми ногами по коридорам. Зеваю, расслабленная и довольная, пока не подхожу к столовой.

— Бедный мой Дори. Этот изверг совсем тебя не кормит, — доносится до меня знакомый женский голос и уверенное кошачье «Мяу». — Один сухой корм и вода. Как в тюрьме. Чудовище! Сатрап!

Сделав последний шаг, я вижу совершенно нереальную картину. Дикий кот Хаванского сидит на коленях той самой Алисы, трется лоснящейся черной мордой о ее грудь и урчит как обычный домашний Мурзик.

— Если бы не учеба, я ни за что не отдала бы тебя этому черствому сухарю, — как ни в чем ни бывало продолжает девушка. — Мой сладенькой зайчик! — Чешет кота между лопатками. — Мой любимый мальчик! — Наклонившись, целует кошачий лоб.

— А по официальной версии он дикий, — говорю я, выйдя из своего укрытия.

— Я, конечно, люблю своего брата, но его привычка судить о других по себе ужасно бесит. — Алиса морщит свой красивый курносый нос и еще сильнее прижимает к груди кота.

— Значит, кот не его? — Сажусь рядом.

— Дори мужчин на дух не переносит. Убежденный гетеро!

— А ты сестра... — Губы сами расползаются в улыбку.

— Сводная, — с такой же веселой улыбкой отвечает Алиса. — У нас разные отцы. Мама очень любила алкоголь и красивых мужчин. Первое было в ее жизни постоянно, а вот вторые не задерживались. — Она говорит об этом так легко, словно рассказывает чужую, порядком надоевшую историю.

— Да, вы не похожи. Лишь рост. — Я закусываю губу.

Становится стыдно за себя вчерашнюю. Нужно быть слепой или ненормальной, чтобы принять брата и сестру за любовников. Алиса ни капли не похожа на женщин, с которыми Клим приходил в клуб. Еще меньше она походит на охотницу за кошельками.

Слишком домашняя, без украшений и дорогой одежды. Совсем девчонка. Такая же, какой я была в свои девятнадцать.

— Говорят, характер один в один. — Алиса демонстративно хмурит брови, точь-в-точь как Клим, когда злится. И тут же начинает смеяться.

— Только если чуть-чуть. — Я тоже смеюсь.

— Дядя Ярик в этом уверен. Именно он воспитывал Клима после детдома и помогал вытащить меня.

Алиса все еще смеется, но глаза становятся серьезными. В отличие от прошлой попытки спародировать брата, сейчас она похожа на него как родная.

— Вы оба попали в детдом?

Это не мое дело. Возможно, Клим умышленно ничего о себе не рассказывал — не хотел, чтобы я сочувствовала или жалела. Однако уютная домашняя обстановка и урчание кота так и подстегивают к неудобным вопросам.

— Ой, это длинная история, — вставая, отмахивается Алиса. — Да и не слишком веселая, чтобы рассказывать ее в такой солнечный день.

Она поворачивается к окну и жмурится, совсем как кот у нее на руках.

— Прости...

— Тебе не за что просить прощения. Мой братец так любит тайны, что рядом с ним у любой женщины просыпается любопытство.

— И многие уже пытались что-то узнать? — Выдаю себя с головой, но почему-то нестрашно.

Мне впервые легко с кем-то настолько, что вопросы сами слетают с губ и не хочется срывать стоп-кран. Очень непривычное ощущение.

— Многие. — Алиса спускает кота с рук, чешет его за ухом, а потом неожиданно добавляет: — Правда... в этом доме ты первая. До тебя Клим сюда вообще никого не приводил. Это его личное пространство. Допуск у меня, охраны и дяди Ярика, — прибивает она меня к полу неожиданным признанием.

— Избранная, — говорю с нервным смешком и запоздало замечаю высокую фигуру хозяина, который наблюдает за нами из коридора.

— И ты даже не представляешь, как я рада, что он впустил в этот бункер женщину!

Алиса тоже замечает брата. Только не смущается, а наоборот — подходит ко мне и обнимает, словно мы давние подруги.

— Уже спелись? — вместо приветствия хмыкает Клим.

Войдя в кухню, он прямо из-под крана наливает в пузатый стакан холодную воду и жадно пьет, поглядывая на нас.

— Я, между прочим, твой любимый яблочный пирог испекла. Всю ночь у плиты стояла. И оладьи нажарила. — Алиса вздергивает подбородок и взглядом указывает на тарелку с идеальными, как у опытного повара, золотистыми оладушками.

— Ага, и явилась пораньше, чтобы устроить Диане допрос. — Клим грозно заламывает левую бровь.

Смотрится угрожающе. Любой другой на месте Алисы, наверное, предпочел бы скрыться подальше, однако она лишь сильнее льнет ко мне и улыбается.

— Вот за что люблю тебя, брат, ты все обо всех знаешь. Мне даже врать не нужно. — Показывает ему язык.

— И какой следующий пункт твоего плана? — Прихватив тарелку, Клим устраивается на барной стойке рядом с нами.

На миг теряюсь. В словесной игре брата и сестры слишком много полутонов и намеков. Но Алиса быстро вносит ясность.

— Сегодня выходной... — Она на секунду стреляет по мне глазами. — Никаких лекций, никакой работы... Как ты смотришь на то, что я украду твою девушку и мы вместе прогуляемся по магазинам?

Мы с Климом одновременно открываем рты. Он тут же спасается тем, что запихивает в него оладушку, а я позорно откашливаюсь.

— Сплетничать будете? — Взгляд голубых глаз темнеет.

— Будем! — бодро кивает Алиса. — А еще подарок тебе купим. — Оставив меня, она тянется к щеке брата и целует его. — Ко дню рождения.

Будто забыв обо мне, эти двое внимательно смотрят друг на друга.

— Рождения?..

— Насколько помню, он у тебя завтра, — первой оживает Алиса и, не дождавшись ответа, тянет меня из кухни в гостиную.

После трехчасового марш-броска по магазинам начинает казаться, что я знаю Алису минимум лет десять. Несмотря на разницу в возрасте, с ней нескучно. Я с интересом наблюдаю, как она выбирает одежду и подарок для брата, слушаю рассказы об учебе и изредка позволяю себе вопросы.

— Получается, тебя и брата растил дядя?

Никогда не интересовалась прошлым Клима, но после утреннего рассказа уже не могу справиться со своим любопытством.

— Юридически да. Дядя Ярик был нашим опекуном.

— А фактически?

— Фактически сложнее. — Алиса притормаживает у красивого диванчика и падает на него как подкошенная.

— Расскажешь? — Я опускаюсь рядом.

Ноги уже гудят. Не хочется больше никакого шопинга. Только сидеть и разговаривать.

— Я предупреждала. Это невесело.

— О, я большой фанат невеселых историй! Подозреваю, другие в принципе бывают лишь в книжках.

— Я до вчерашнего вечера тоже так думала, — загадочно произносит Алиса и косится на красивый пакет с подарком в моих руках.

— Это намек на меня и Клима?

— Пока не знаю. — Она улыбается. — Брат больше всех в нашей семье заслуживает счастья.

Улыбка медленно стекает с пухлых губ, а затем Алиса, уже без пауз, начинает рассказывать.

— Мама отказалась от него почти сразу. Родители Клима не были расписаны. Папашка слился, как только узнал о беременности, а мама после возвращения из роддома тут же нашла себе новую любовь. На сына времени не осталось. Чтобы не мешал, она отправила его в дом малютки.

— Совсем маленького?

— В первый раз ему было три месяца.

— То есть? Что значит «в первый раз»? — Удивленно открываю рот.

— Мамин новый любовник оказался не только красивым, но и очень добрым. Узнав о ребенке, он потребовал забрать Клима назад. Обещал маме, что вырастит как родного сына. Нашел какого-то чиновника, который помог вернуть Клима матери, и даже обустроил в своей квартире детскую комнату.

— Тогда... как мог случиться второй раз?

Невеселая история Алисы выходит гораздо более горькой, чем я предполагала. При мысли о брошенном малыше колет за ребрами, а переносица горит огнем.

— Мама продержалась всего три года. Она почти не пила, научилась готовить, вместе с новым мужем нашла для Клима хороший сад. А еще через полгода от скуки закрутила бурный роман с новым соседом по лестничной площадке. Муж застал их прямо в коридоре. Дальше по классике: слезы, обещания исправиться и развод.