— И с задержкой речевого развития, — добавляет та, что с термосом.

— Зато с высочайшим коэффициентом интеллекта для ребенка его возраста!

— Она сама ответы на его тест писала, — снова перегнувшись, шепчет мне мама буйной девочки. — Утверждала, что интуитивно понимает, что он хочет сказать.

Я неуверенно улыбаюсь, не до конца понимая, насколько это шутка.

— А вы недавно к нам переехали? — интересуется первая, та, что с термосом. — Раньше вас на детских праздниках не видели.

— У вас уже сложившаяся компания? — понимающе киваю я. — Ну, можно сказать — недавно.

— В планетарий купили билеты? А в океанариум? Когда у вас следующая елка? — тут же забросали меня вопросами.

— Я не помню, — теряюсь я. — Надо у отца Дины спросить, он всем занимался.

— Вы с ним в разводе? — с сочувствием качают головами.

— Нет, нет! — машу я руками. — Что вы! Я не мама, я няня!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И тут дружелюбная атмосфера спонтанного девичника резко становится арктической.

— Няня?.. — брезгливо переспрашивает мама Артемия. — Понятно…

Я не успеваю узнать, что ей понятно.

Термос демонстративно завинчивается — коньяк няням тоже не положен.

А третья, самая дружелюбная из мам, резко вскакивает и бежит к своей деточке:

— Ася, не мучай медведя, он тоже человек!

Сколько я ни ловлю взгляды моих собеседниц, они отворачиваются и демонстративно разглядывают что-то за окном.

Что произошло-то?

Мое настроение портится, но пока Дина ничего не замечает и веселится, играя в «ручеек» и отгадывая загадки, меня все устраивает.

Весь спектакль я торчу в телефоне, переписываясь с Викой и отвечая на вопросы типа: «Лала, а почему у Санта-Клауса шуба синяя?»

Ответ: «Потому что этот Дед Мороз» ситуацию не проясняет, и я обещаю потом рассказать о разнице в культурных обычаях.

Дине вручают сладкий подарок, и она тут же раздербанивает его, добираясь до мандаринов, которые любит почти так же сильно, как сыр. А я крепко держу ее за руку в очереди в гардероб, попутно контролируя обстановку вокруг.

Поэтому и слышу разговор за спиной, для моих ушей явно не предназначенный.

— О, смотри, опять эта нянька.

— Слушай, ну как они похожи, я и подумать не могла, что не ее дочь!

— Да ладно, бывает. Кто мог подумать, что даже на елку не мать приведет ребенка?

— Может, она уже мужика развела?

— Вряд ли, тогда бы мачехой представилась…

Серьезно? Я чуть не оборачиваюсь, чтобы уточнить, они всех нянь подозревают в совращении хозяев или у семидесятилетних старушек есть алиби?

Однако настроение портится окончательно, и я даже пару раз фырчу на Дину, когда та забалтывается и не смотрит под ноги или пытается вылететь на красный свет.

Но она переполнена впечатлениями так, что просто лопается от радости.

Там и мандарины, и елка, и Дед Мороз, который не Санта-Клаус, и выигранный конкурс, за который ей вручили фигурку дракончика. Теперь дракончик сжат в ладошке, на ладошке варежка — и мы все вместе торопимся домой обедать.

Я уже начинаю мерзнуть, а Дине все нипочем — она то бежит к каналу смотреть, крепко ли застыл лед и в очередной раз спрашивает, когда включат иллюминацию, то пристает с разговорами к огромному розовому единорогу, раздающему приглашения на распродажу.

Единорогу она предлагает поучаствовать в спектакле, потому что там теплее и интереснее.

Грустный взгляд человека в ростовой кукле будет преследовать меня еще долго.

Наконец мы добираемся до дома, и я еще от ворот вижу, что на скамейке для курения сидит Таня. Она тоже меня замечает, встает и машет рукой, подзывая к себе.

Вот чего мне сейчас хочется меньше всего — это общаться с подружками Светланы. Та наверняка с ней уже все обсудила. И говорить об этом в компании Дины — вообще плохая идея.

Вдруг эта подруга нашей матери-алкогольвицы спровоцирует еще одну истерику?

Судорожно начинаю думать, как отбиться, но тут меня окликает знакомый голос:

— Лара!

Нас догоняет Роберт. Я придерживаю калитку, он быстро протискивается во двор и, завидев Таню, бросает на нее такой мрачный взгляд, что та быстренько скучнеет и отступает обратно на свою скамейку.

Видать, эти двое уже сталкивались и победителем вышла не она.

— Я как раз к вам! — он улыбается как ни в чем не бывало. — Хотел лично тебе рассказать.

— Что случилось? — тут же настораживаюсь я.

— Да не дергайся ты так! — Роберт шагает ко мне и кладет руку на напряженную спину. — Это хорошая новость!

— Ну говори уже!

— В общем, когда твоя бабушка рассказала про свой пансионат мечты, мне показалось, что я уже слышал это название где-то. Погуглил, позвонил… И, короче, его владелец — мой приятель. Он еще ржал, что название — отсылка к битловской песне про земляничные поляны.

— Та-а-а-ак… — тяну я, уже догадываясь, к чему он ведет, но не смея поверить.

— Для хороших людей свободное местечко всегда найдется! — расплылся Роберт в широченной улыбке. — Можешь обрадовать бабушку, хоть завтра пусть вселяется!

— Обалдеть! — выдыхаю я.

Надо знать мою бабушку — она капала мне на темечко этим пансионатом уже так долго, что я бы с радостью продала душу дьяволу, если бы он торговал местами в нем.

— Спасибо, спасибо, спасибо! — забываясь от радости, я бросаюсь ему на шею и чуть не опрокидываю в снег. — Давай ты сам ее обрадуешь? Ты ей понравился!

Не теряя ни секунды, я достаю телефон и тыкаю вызов «скайпа». К сожалению, это единственное цифровое средство связи, к которому удалось приучить бабушку, но мне пока хватает.

Она отвечает на вызов и щурится, вглядываясь в экран своего планшета.

— Бабуль! Сейчас тебе Роберт сообщит потрясающую новость!

Я передаю ему телефон, а сама пока слежу, чтобы Дина никуда не сбежала, но она тоже с любопытством лезет в экран. А вот это лишнее. Постороннего мужика я еще смогу объяснить, а постороннего ребенка уже с трудом.

— Ну как, вы рады?

Роберт рассказывает про то, как они с приятелем вместе выпили пива и решили, что Надежда Анатольевна — то, что нужно обитателям пансионата, чтобы не скучать. —

— Рада, — степенно отвечает бабушка. — Но без Алечки никуда не поеду!

Я закатываю глаза. В это она вся! Просто вся! Люди тут наизнанку вывернулись ради ее прихотей, а она…

— А этом мой второй сюрприз! — на удивление Роберт не теряет присутствия духа. — Мы нашли целых два свободных места, а не одно! Более того — мне обещали скидку. Пятьдесят процентов! То есть, вы с Алевтиной Николаевной будете платить, как один человек.

— Эх, все равно Ларочке тяжело будет… — вздыхает бабушка и я слышу характерные хитрые нотки в ее тоне.

А Роберт не слышит, он-то с ней всю жизнь не живет.

— Я вот подумал… — говорит он. — Три хороших новости лучше, чем две. Поэтому в честь нового года я дарю вам с Алевтиной Николаевной три года полностью оплаченного премиум-размещения!

Я качаю головой. Выбила все-таки! Меня бы даже премиум не разорил бы, но раз Роберт хочет…

— Так, пора собираться! — бабушка подхватилась, как будто выезжать надо прямо сейчас. — Вы, молодой человек, нас отвезете? Послезавтра, наверное. Я хочу успеть получить роль в их новогоднем шоу! Кстати, спасибо вам большое.

— Ну хоть спасибо не забыла, — ворчу я, нажимая на кнопку завершения звонка.

— Первый раз вижу, чтобы пенсионеры так рвались в эти пансионаты, — качает головой Роберт. — Меня друг успокоил, конечно, что в их премиум входят и билеты в театры, в филармонию, на экскурсии, но все равно странновато.

— Чего тут странного, — вздыхаю я. — Кормят, развлекают, везде возят, вокруг куча знакомых. Такой пионерский лагерь в VIP-стиле. Я иногда сама о таком мечтаю. Там хоть выспаться дадут!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Роберт задумывается.