– Все интереснее и интереснее. У тебя это что, первый раз? – он повернулся к Денису. – Где ты ее откопал?

Банан галантным жестом подал Кате руку, помог встать и повел за собой между рядов полок.

– Пробовала когда‑нибудь пить дистиллированную воду? Гадость, правда? Вкуса нет абсолютно, – говорил он на ходу.

Катя кивнула.

– Вот так же и с вещами. Какие‑то пустые, не содержат в себе эмоций. Мерзкие, – поморщился он, – как цифра. Она мало того, что не заряжена, так еще и как черная дыра – только высасывает настоящие чувства, а в ответ выдает фальшивые. Но есть вещи, насквозь пропитанные искренней эмоцией. Вот, например. – Банан взял с полки потрепанную жизнью заводную обезьянку с железными тарелками. – Это ужас какого‑то ребенка. Любимая Витина зарядка. Он у нас как раз на страхе сидит.

Катя с любопытством дотронулась до игрушки. Банан с удивлением заметил, как часть фиолетовой ауры вещи перебежала к девушке на пальцы.

– Интересно… – протянул он.

Затем повел ее дальше.

– Тут все такое. Заряженное. Восторг, эйфория, влюбленность, радость, тщеславие, гордость. Каждая вещь когда‑то была очень важна для своего хозяина. Вот уникальная вещица, – он показал на связку небольших листочков, – бумажные письма. Просто сверхмощная штука, и каждое, заметь, со своим спектром. Если предмет не пропитался эмоцией, то считай, что для эмера его нет. Безвкусная дистиллированная водица. А все это, – он широким жестом обвел полки, – настоящие деликатесы.

– Для эмера? – переспросила Катя и растерянно посмотрела на Дениса.

– Я же говорил, что приведу тебя к своим, – улыбнулся он.

– Вау! – Банан, искренне изумился, – Так у тебя сегодня день тотального каминг-аута? Я в восхищении! Ну‑ка, пойдем.

Он бросил мимолетный взгляд на Дениса, взял Катю за руку и вывел в коридор, где от старого дома культуры уже ничего не осталось. Теперь это был некий микс из лавки старьевщика и арт-коммуны молодых художников.

– Люди иногда называют друг друга энергетическими вампирами. Но они ничего в этом не смыслят. Да и вообще вампир – это так банально! Впрочем, люди тоже, так что чего от них еще ожидать? Эмер на ступеньку выше. Это… волнующе, потрясающе!

– Офигенно? – вставила слово Катя.

– Да, и офигенно тоже. Моушен, эмоушен! Эмоции владеют людьми, а мы владеем эмоциями. Понимаешь, что получается?

Банан распахнул дверь, за которой скрывалась небольшая комната. Там на диване валялся щуплый коротко стриженный парень в красном спортивном костюме и смотрел боевик на старом телевизоре с выпуклым кинескопом. Сверху на телевизоре стоял допотопный видеомагнитофон, а вокруг были разбросаны многочисленные кассеты.

Банан махнул рукой в сторону дивана.

– Это Ярик. Он сидит на ярости. Не смотри, что такой скромный и субтильный. Это страшное существо.

– Здрасьте, – откликнулся тот, не вставая с дивана.

– Привет, – робко улыбнулась Катя.

– Пойдем дальше. – Банан снова повел ее за собой. Они дошли до конца коридора и оказались в гостиной, где некогда был небольшой зал дома культуры. Сейчас тут по‑прежнему царил общий дух творчества и бардака. В центре комнаты на небольшом журнальном столике Витя строил из разнообразных предметов сложную пирамиду.

– А вот Витя. Смотри, на первый взгляд очень уравновешенная личность, а питается ужасом. Кстати, это очень популярная среди эмеров эмоция, но есть нюансы. Каждый любит свой уникальный оттенок.

– И что, он только ужас может испытывать? – спросила Катя.

– Нет. Это как с цветом глаз. Ты видишь все оттенки, но радужка всегда какого‑то определенного цвета. Голубого или, как у тебя, – Банан заглянул ей в глаза, – светло-карего. Так же и мы – от рождения питаемся чем‑то одним, а испытывать можем любые чувства. Почти любые, – с ухмылкой уточнил он.

– А ты на чем? – спросила Катя.

Вдруг бахнула железная входная дверь, вибрация разнеслась по всему зданию, и пирамида Вити рухнула. Из прихожей донеслись звуки рвоты. Банан закатил глаза:

– Эм! Опять!

В гостиную из комнаты-аптечки прибежал удивленный Денис, а спустя пару минут, вытирая рот, со стороны прихожей зашла необычная девушка, одетая в невероятное платье из красной кожи. Ее шею обнимал чокер с шипами, а в носу можно было разглядеть пирсинг в виде кольца.

Она устало сняла парик с завитыми «мелким бесом» светлыми волосами, под которым обнаружилось обыкновенное каре медного цвета. Эм пошатнулась, споткнулась и начала падать. Витя вскочил с места, подхватил девушку и аккуратно посадил на стул.

В гостиную заглянул Ярик:

– Что, опять Эм говна нажралась?

– Чего встал? Тащи зеркало! – прикрикнул на него Банан.

Эм вяло пробубнила что‑то нечленораздельное.

– Сейчас, сейчас поможем. Потерпи, – ласково сказал Банан.

В комнату забежал Ярик с зеркалом и поставил его напротив девушки, прислонив к журнальному столику. Банан аккуратно приподнял ее голову за подбородок так, чтобы она видела свое отражение.

– Смотри. Смотри! – приказал он.

Эм кое‑как сосредоточила взгляд на зеркале. Денис увидел, как в нем замелькали причудливые образы: орущие футбольные фанаты, восторженные мужики с пивом, крики счастья после забитого гола. Отражение Эм сначала было мутным и расплывчатым, но постепенно обретало четкость, проступая сквозь чужие эмоциональные образы. Денис раньше применял отражение, чтобы успокоиться, но в первый раз видел, чтобы в зеркало перекачивали поглощенные чужие эмоции.

– Давай, давай, выплескивай, фокусируйся, – сказал Банан.

Наконец отражение обрело нормальную резкость, и фоновые картинки пропали. Эм глубоко вздохнула.

Банан сел напротив нее на корточки, загородив зеркало:

– Сколько раз я тебе говорил: хватит ходить на стадион. Это джанкфуд. Подделка, а не эйфория.

Она поморщилась, отвернулась так, словно ее от него замутило, и встала со стула:

– Тебе легко говорить. Одну выжрал и ловишь кайф. А мне нужны сотни. Сет только завтра. Первый за месяц, между прочим, а я уже по нулям была.

– Эм у нас аристократка, – ухмыльнулся Банан и взглянул на Катю с Денисом. – Она по старой, усвоенной с материнским молоком догме не высасывает эмоции у одного человека, а забирает по чуть‑чуть у целой толпы и считает, что иначе нельзя.

Ярик тем временем подхватил зеркало под мышку и сказал:

– Пойду в прихожей уберу.

Эм только тогда заметила гостей. Она равнодушно скользнула взглядом по Денису и уставилась на Катю.

– Так. Это кто?

– Друзья. Побудут пока у нас, – ответил Банан с невинной улыбкой.

Витя внимательно посмотрел на Эм и решил укрыться от надвигающейся бури подальше. Он подхватил несколько предметов из пирамидки и быстро вышел из комнаты.

– С какого? – возмущенно фыркнула Эм. – Мы ведь договорились, что больше никого не приводим!

Денис только открыл рот, чтобы объяснить, как они с Катей здесь оказались, но Банан опередил его и с обворожительной улыбкой мягко произнес:

– А они исключение.

Эм недовольно кивнула в сторону Кати.

– Угу. Знаю я эти твои исключения!

Банан ласково приложил ей палец ко рту и приблизился настолько, что сам касался его губами.

– Эм, дарлинг. Пусть это будет наше исключение, – все так же мягко произнес он, сделав акцент на слове «наше».

Эм быстро стрельнула глазами в сторону Дениса, но тут же снова напряженно уставилась на Банана. Тот с легкостью выдержал визуальный поединок, продолжая едва заметно улыбаться.

– И вообще… помоги человеку, – сказал он, кивнув на Катю, – у нее вся одежда паникой пропиталась.

Эм, не шелохнувшись, продолжала с вызовом смотреть ему в глаза.

– Эм! – неожиданно рявкнул Банан.

Она вздрогнула и перевела взгляд на Катю.

– Ну хорошо… пойдем, – кивнула она.

Девушки вышли из гостиной.

– Ей выспаться надо, – сказал Денис, глядя им вслед.

– Да, сейчас сообразим, – согласился Банан. – Пойдем.

Он привел Дениса в небольшую комнату, так же плотно заставленную шкафами и полками, но в центре там стоял диван, а рядом располагалось уютное кресло-качалка. В углу на тумбочке красовался старинный дисковый телефон.