Глеб, пошатываясь, подошел к ним:

– Что там следующее?

– Хватит. Ты выгорел. Ты не справишься. – Вера отрицательно покачала головой.

– Я сам решу, когда хватит. Чего он еще хочет?

Вера промолчала, а Денис, не желая участвовать в этой сцене, сделал пару шагов назад. Глеб в ярости сконцентрировал и направил эмоцию. У Веры началась паническая атака, и она стала задыхаться.

– Глеб, не надо.

Он справился с собой и прекратил ментальное давление, но продолжал смотреть на нее, ожидая ответа. Затем перевел взгляд на Дениса. Вера, понимая, что он так просто не отстанет, прошептала:

– Возбуждение.

Глеб развернулся и снова зашел в вагон. Денис побежал к своему наблюдательному пункту с ноутбуком.

* * *

На экране за спиной Макеева пассажиры приходили в состояние радостного возбуждения, будто их любимая команда только что забила заветный финальный гол. Они вскакивали и обнимались. Некоторые тут же на радостях поспешили в вагон-ресторан. Многие достали смартфоны и со странным воодушевлением начали снимать все, что происходило вокруг.

Азиатка кивнула головой:

– Мощно!

Индус поддержал ее:

– Мы в игре.

* * *

Рядом с Денисом собралась целая толпа, его несколько раз толкнули под локоть, но он, не отрываясь от экрана, следил за тем, как Глеб идет по третьему вагону. Вдруг тот неожиданно оступился и опустился на колено. Глеб попытался подняться, но его повело в сторону полной дамы, которая пихнула его так, что он упал. В этот момент напротив Дениса села красивая блондинка, возбужденно посмотрела на него, перегнулась через столик и страстно впилась в его губы. От растерянности он сначала ответил на поцелуй, но потом оттолкнул от себя незнакомку и вновь взглянул на экран.

Глеб истощил все свои запасы эмоциональной энергии. Он был пуст, но до конца вагона идти оставалось совсем немного. Он собирал крупицы оставшихся в нем эмоций в попытках выжать из себя последние силы и дошел до самого дна. Туда, где лежит то, что люди стараются прятать как можно глубже: страх, ненависть и ярость.

Трансформировать эти сильные чувства в возбуждение было чрезвычайно сложно и требовало дополнительных сил, которых у него уже не было. Глеб, не сдерживаясь, выплеснул эмоции в пространство, и они беспорядочно захлестнули людей, оказавшихся поблизости: кто‑то разрыдался, кто‑то полез в драку, кто‑то в ужасе заметался по вагону. Вера бросилась к Глебу.

Денис потянулся к кнопке, чтобы прервать трансляцию, но девушка напротив внезапно сменила милость на гнев и с размаху влепила ему пощечину, отчего руки у него дрогнули и он случайно выключил нейросеть. У Макеева на экране появилась трансляция из вагона, в котором на полу растянулся Глеб, а над ним склонилась Вера, пытавшаяся привести его в чувство.

Кто‑то из пассажиров дорвался до стоп-крана и дернул его. Поезд резко затормозил, и стоявшие в проходах люди попадали на пол.

* * *

В радостном спектре цветов на экране презентации появились хаотичные пятна темно-синего, бордового и ярко-красного. Гармоничная картинка постепенно превратилась в хаос, а на трансляции стало видно все, что происходит в вагоне. Видео мигнуло, и в проходе появились Глеб и Вера. Макеев в спешке погасил экран.

– Э… Прошу прощения, у нас возникли небольшие технические неполадки. Но мы все отрегулируем.

– Там, что, паника?! – изумленно спросил европеец.

– Небольшой технический сбой.

– Но из‑за этого могли пострадать люди!

– Да, продукт пока несовершенен, и мы продолжаем над ним работать. Гарантирую, что к выходу на открытый рынок все будет функционировать идеально. Главное вы увидели: его возможности поистине безграничны…

– То есть вы предлагаете нам вложиться в кота в мешке и надеяться, что продукт заработает? Нет, к размещению акций на рынке – это слишком поздно. Мы должны получить доказательства идеальной работы приложения намного раньше, иначе никакой сделки не будет, – категорично заявил европеец, а остальные согласно закивали.

* * *

У Дениса булькнул телефон, уведомив о новом сообщении. Оно же всплыло и на экране компьютера: «Что с Глебом?»

Денис на секунду замялся, но потом быстро напечатал: «Ты его добил». Затем он захлопнул крышку ноутбука, кинул его в рюкзак и помчался к наставнику.

В поднявшемся хаосе на них мало кто обращал внимание. Кто‑то из пассажиров или, возможно, проводник, тоже поддавшийся панике, открыл двери, и народ повалил прочь из поезда. Вера и Денис подхватили бесчувственного Глеба под мышки и потащили его к выходу на улицу.

Вечером Макеев сидел возле шахматной доски с бокалом тридцатилетнего коньяка и пустым взглядом смотрел на фигуры. Он отхлебнул напиток, будто воду. Судя по всему, это был не первый бокал, но алкоголь его сегодня совершенно не брал.

– Глеб, Глеб… – протянул он в задумчивости. – Видимо, я тебя переоценил. Ну что же. Король умер. Да здравствует королева.

Макеев потянулся к доске, коснулся пальцем фигурки короля черных и опрокинул его навзничь. Затем взял ферзя и поднес поближе, рассматривая так, словно видел его впервые.

– Александр Иванович, звали? – в кабинет вошел начальник охраны.

– Да, Игорь. Седлай коней. Поедем в усадьбу. Я хочу поговорить с ней.

Спустя полчаса кортеж из нескольких черных внедорожников заехал на территорию большого загородного коттеджа в стиле хай-тек. Охрана на входе молча кивнула Макееву.

Он зашел в холл и столкнулся там с Учителем, который направлялся к выходу из здания.

– Как Катя? – коротко спросил Макеев, глядя не на старика, а в глубину коридора, где скрывался некто, кто интересовал его гораздо больше.

– Стабильна и стерильна, как ты и хотел, – ответил Учитель.

– Емко. – Макеев посмотрел на собеседника. – Ты не перестарался? Она способна эмоционально реагировать?

Учитель ухмыльнулся:

– Ей семнадцать, а я не волшебник. Я всего лишь поддерживал ее в равновесии, чтобы она не нуждалась в эмоциональной подпитке извне. Насколько я понимаю, моя миссия закончена?

Макеев рассеяно кивнул.

Старик вышел на улицу, а хозяин дома подошел к зеркалу и некоторое время разглядывал себя, после чего сделал пару глубоких вдохов, собираясь с духом.

Он прошел по длинному безликому коридору с белыми стенами к крытому бассейну с огромными окнами в пол. В центре на безмятежной водной поверхности лежала обнаженная девушка. Ее глаза были закрыты, а лицо оставалось таким же спокойным, как и вода вокруг.

Макеев символически кашлянул.

– Привет, папа, – бесстрастно произнесла Катя, не меняя положения.

Он сел на скамейку у края бассейна, стараясь подавить волнение.

– Привет, – сказал он.

– Почему сегодня, а не как обычно, в субботу? – все тем же ровным и безмятежным голосом спросила она, по‑прежнему не двигаясь.

– Просто проезжал мимо.

Катя перевернулась в воде и, сделав несколько уверенных сильных гребков, подплыла к краю бассейна. Она поднялась по ступенькам, совершенно не стесняясь своей наготы, и символически набросила на плечи халат.

– Что с тобой? Ты не такой, как обычно, – спросила она, склонив голову набок.

– Небольшие проблемы на работе, вот и волнуюсь.

Катя заинтересовалась. Она подошла к скамейке и села рядом с отцом:

– Как это – волноваться? Учитель говорил, что это вредно и бессмысленно.

– Он, как всегда, прав, – вздохнул Макеев. – К тому же, это крайне неприятно. Особенно если тебя это заставляют чувствовать другие.

Он взял из стоящей рядом вазы красное яблоко, взглянул на Катю и кинул его в центр бассейна, отчего на поверхности побежали круги.

– Волнение, – без выражения проговорила Катя, глядя на воду.

Макеев перевел на нее взгляд.

– Но когда ты плывешь, оно гораздо сильнее.

В этот момент он словно что‑то решил про себя. Резко встал и направился к выходу. Катя равнодушно посмотрела ему вслед.