Мила устраивается удобнее у меня на коленях, и мне приходится задержать дыхание, чтобы не зашипеть. Член тут же дергается в штанах.

— Так вот, — голос садится, поэтому прокашливаюсь, прежде чем продолжить. — В то лето, мы жили в загородном доме отца Стаса. Было жутко скучно, и мы решили, чтобы скоротать время, исследовать окрестности. В лесу за домом набрели на огромный полусухой дуб, в котором увидели дупло на уровне наших голов.

До сих пор помню, как мы со Стасом, два худощавых пацана, ходили вокруг, пытаясь понять, сколько лет нужно, чтобы такое дерево вымахало.

— Не знаю, как мы к этому пришли, — нещадно вру, потому что воспоминания до сих пор живы: в какой-то момент мы задались вопросом: «Сколько времени нужно, чтобы многолетнего дуба не стало». Любопытство и дурость взяли верх. — Но в итоге решили, что нам обязательно нужно развести костер в дупле. Стас как раз в то время любил играться с тяжелой металлической зажигалкой отца.

Мила напрягается в моих руках. Глаза Алисы расширяются, рот приоткрывается. Кажется, она даже не дышит.

— Да, о том, что жара неимоверная и дождя не предвидится, мы не подумали, — прикрываю глаза. — Огонь начал очень быстро разгораться. Воды у нас не было. До дома бежать далеко. Оставался только один способ исправить нашу ошибку, — смущение зарождается в груди, но хорошо, что я большой парень и могу контролировать эмоции. Иначе покраснел бы как девчонка.

— Какой способ? — Алиса едва не подпрыгивает на месте. — Не тяни!

— Затушить огонь мы могли, только пописав на него, — прикрываю глаза, даже через шум толпы улавливаю удивленный вдох Алисы. — Мы уже приступили к делу, но не учли, что дупло было выше наших…

Распахиваю веки, вижу застывшую Алису. Она мгновение сидит, не двигаясь, а в следующее прикрывает рукой рот и начинает смеяться в голос.

Мила утыкается мне в шею, хихикая. Я тоже не могу сдержать смешок.

— В общем, дерево мы спасли. Только сами при этом “пострадали”, — говорю, когда девушки немного успокаиваются. Они снова начинают хихикать, а я качаю головой. — Твоя очередь.

Алиса краснеет.

— Обещай, что не будешь смеяться, — сдвигает брови к переносице.

— Я не даю обещаний, которых не могу выполнить, — кончиками пальцев поглаживаю Милу по позвоночнику.

— Ладно, — Алиса переводит взгляд на трек. — В общем, недавно Стас жестко прокосячился и за это просидел один всю ночь в номере отеля… голый и прикованный к кровати.

Мне требуется мгновение на осознание, после чего я прыскаю.

— Серьезно? — вздергиваю бровь.

Алиса косится на меня. Теперь горит полностью ее лицо.

— Ты же теперь будешь его подкалывать, да? — щурится.

— Конечно, — лыблюсь.

Мила качает головой, обнимая меня за талию.

Алиса хмыкает.

— Только изощрение, пожалуйста. Не заставляй меня пожалеть, — коварно усмехается.

Ох, эта девочка точно даст Стасу жару. И должен признать, именно такая, как Алиса, нужна моему другу. Стасу с ней никогда не будет скучно.

— Ты тоже не подведи, — подмигиваю, ни капли не жалея, что рассказал ей «историю».

Мы обмениваемся долгими взглядами, после чего оба широко улыбаемся, понимая, что Стасу придется тяжко.

Но больше ничего сказать не успеваем, потому что Мила подпрыгивает у меня на коленях.

— Гонка начинается, — в ее голосе одновременно слышится воодушевление и страх.

С лица Алисы сходят все краски. Она так резко крутится, что едва не падает со скамейки. Я придерживаю ее за спину, но, похоже, ей это не нужно. Алиса вскакивает. Останавливает взгляд на машинах, подъезжающих к старту.

На дорогу выходит девушка с флагом, взмахивает им, после чего визг шин закладывает уши.

Алиса, выглядя белее мела, плюхается на скамью. Кажется, даже не дышит. И вижу это не только я.

Мила тянется к Алисе. Сжимает ее руку, лежащую на бедре. Второй — Алиса, что есть мочи, стискивает скамейку.

— Все будет хорошо, — шепчет Мила, а я чувствую, как меня начинает распирать гордость.

Все-таки она самая милая девушка на свете. Алиса посылает ей мимолетную, вымученную улыбку, после чего возвращает взгляд к треку.

Все идет как по маслу. Соперники двигаются впритык друг к другу. То один обгоняет, то другой. Гонка настолько напряжения, что до конца невозможно выявить, кто победит. Стас уверенно преодолевает круг за кругом, пока на последнем его не заносит.

Теперь уже вскакиваем мы все. Мышцы становятся стальными. Дыхание спирает. Сердце на секунду останавливается.

Наблюдаю за тем, как машину Стаса почти разворачивается. Кажется, еще немного, и его вынесет на обочину. На такой скорости он рискует кувыркнуться, в лучшем случае… Чувствую полнейшее бессилие.

Вокруг все замирают, гомон голосов затихает… А в следующее мгновение машина друга уже едет ровно и пересекает финишную черту.

Облегчение растекается по телу. Протяжно выдыхаю. Колени подгибаются.

Вот выпендрежник!

Мила зарывается лицом в мою грудь.

Алиса проносится мимо нас настолько быстро, что я замечаю лишь ее волосы. Закатываю глаза, беру Милу за руку и следую за ней.

Я так надеялся, что Алиса надерет Стасу зад за его выходку, но, похоже, мне не везет, и вместо взбучки друг сегодня получит награду. Вот только я тоже не останусь без приза, забрав ключи от Лексуса Стаса, к которой мы с Милой и направляемся, попрощавшись с ребятами.

— Как тебе гонка? — спрашиваю свою милашку, когда сажусь рядом с ней в машину.

Скрип кожи сидения заставляет меня улыбнуться. Завожу двигатель. Обхватываю пальцами руль, нажимаю на педаль газа и выезжаю с парковки. Машина едет мягко, гладко. Кажется, ей даже не нужно управлять. В груди появляется ощущение полета, и я расслабляюсь.

Только что-то все-таки гложет меня изнутри. Не дает окончательно почувствовать умиротворение.

Бросаю взгляд на Милу. Она сидит, обняв себя. Смотрит в окно и молчит. Молчит! А я задал вопрос!

— Мила, что такое? Тебе не понравилась гонка? — тянусь к ней, чтобы положить ладонь на бедро. Но Мила отшатывается.

Рука зависает в воздухе.

— Мила, — шиплю, сужая глаза.

Понимаю, что мне нужно смотреть на дорогу, но отстраненность моей милашки не дает покоя, поэтому постоянно бросаю на нее тревожные взгляды.

— Мила! — рычу, а внутри все сковывает от беспокойства. В груди словно преграда появляется, даже дышать становится трудно.

Милашка вжимается в кресло. Кажется, такой маленькой… такой потерянной.

Сердце пропускает удар.

— Что с тобой? Тебе плохо? — горло сдавливает, тяжело сглатываю.

Снова кошусь на Милу. Она побелела и выглядит так, будто вот-вот упадет в обморок.

Пробегаюсь взглядом по дороге. Ищу место, где припарковаться, когда слышу шепот:

— Отвези меня домой. Ко мне домой.

Резко выруливаю на обочину. До меня доносится звуки клаксонов. Визг шин. Возможно, даже мат. Но мне на все плевать. Отстегиваю ремень безопасности и нависаю над Милой.

— Что случилось? — спрашиваю как можно спокойнее, но голос звучит неестественно, слишком напряженно.

— Ничего, — Мила опускает голову.

Втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы, обхватываю подбородок своей строптивой милашки, приподнимаю. Ее глаза наполнены… злостью.

— Мила, ты должна поговорить со мной. Что произошло за пару минут, пока мы не были вместе? — говорю настолько мягко, насколько могу. А у самого все в груди сжимается.

— Я хочу домой! — она пытается вырваться из моей хватки. Бесполезно!

Тревога, которую я чувствовал до этого, начинает заменяться яростью. Ее почти невозможно контролировать. Еще крепче стискиваю челюсти.

Резко отстраняюсь от Милы и откидываюсь в кресле. Прислоняюсь затылком к подголовнику, закрываю глаза. Стараюсь дышать равномерно.