У меня вылетело из головы, что я ночью отправил ей сообщение с адресом зала и приказом явиться.

На самом деле, я писал ей сотни раз, звонил, не переставая. Все, потому что Мила не вернулась домой этой ночью. Я приезжал к многоэтажке, где находится квартира родителей девушки, даже в подъезд вместе с соседями вошел. Вот только Мила не открыла дверь.

Я сидел на лестничной площадке, пока бабушка из соседней квартиры не вышла и не начала орать, что вызовет полицию. У меня было огромное желание проигнорировать ее, но стали вылазить соседи и с других этажей.

Объясняться с ментами, это последнее, что мне было нужно. Поэтому я поднялся с холодного бетона и побрел вниз по лестнице с четвертого этажа.

— Что ты хотел? — Мила цепляется за края футболке, взглядом впивается в меня.

Ее голос ни то, что не дрожит, в нем слышится неприкрытая злость.

Хмыкаю. Ничего удивительного, после сообщения с напоминанием о контракте и долге ее брата, которое я отправил в порыве гнева.

Но у меня есть оправдание — я не мог найти себе место всю ночь. Хотя оно мало помогает от чувства вины, разливающегося по груди.

Отталкиваюсь от пола и в несколько широких шагов преодолеваю разделяющее нас расстояние. Внимательно осматриваю Милу с ног до головы, прежде чем задержаться на ее зеленых глазах, которые пылают яростью.

— Прости, — улыбаюсь максимально обворожительно, зубами вцепляюсь в перчатку, чтобы разлепить манжеты.

Мила сильнее поджимает губы, не отводит взгляда от моих глаз. Либо хочет передать мне всю злость, либо пытается не смотреть на мой оголенный, лоснящийся от влаги торс. Ведь кроме синих боксерских шорт и перчаток на мне ничего нет.

— Это все? Я могу идти? Или должна «отработать долг»? — ее голос полон сарказма.

А я и забыл, что использовал такую формулировку в сообщении.

— За это тоже прости, — бросаю одну перчатку на пол и чешу затылок, прежде чем взяться за вторую свободной рукой

Когда обе перчатки оказываются у моих ног, на ладонях все еще остаются бинты, но от них избавляться не собираюсь. Они не мешают мне коснуться кончиками пальцев скулы девушки. Мила тут же отшатывается прикосновения, а я стискиваю челюсти до скрипа.

— Мила, — цежу предостерегающе.

— Что, Мила? — вспыхивает она и толкает меня в грудь. Не двигаюсь. — Что? — снова толкает. Перехватываю ее руки за запястья. И притягиваю девушку к груди. Обнимаю, переплетая пальцы за ее спиной.

Мила пытается вырваться, брыкается, крутится, но я не отпускаю.

Позволяю ей выплеснуть эмоции. Принимаю даже удары кулочками, которые она наносит мне по спине.

— Тише, маленькая, — прижимаю сильнее к себе. — Тише. Я виноват. Знаю.

Мила сначала напрягается, а потом оседает в моих объятьях. Ее руки повисают вдоль тела. Зарываюсь пальцами в ее волосы и впервые со вчерашнего дня чувствую, как расслабляюсь.

Поглаживаю Милу по голове, стараюсь вжать девушку в себя. Постепенно ее дыхание становится размеренным, и я немного отстраняюсь.

Мила чуть поднимает голову. Смотрит на меня своими бездонными глазами, поджимая губы. Все внутри холодеет. А когда Мила кладет ладони мне на грудь и толкает, заливает волной жара.

Несколько мгновений стою на месте, не двигаясь, после чего заставляю себя отпустить девушку.

Мила делает шаг назад, но глаз от меня не отводит. Кусает губу. Переплетается пальцы перед собой и крепко сжимает их.

— Говори, — цежу сквозь стиснутые зубы, подхватываю перчатки с пола и отхожу к рингу.

Слышу шаги за спиной, довольно ухмыляюсь.

— Ты не можешь больше так со мной обращаться! — выпаливает Мила, быстро настигая меня.

— Как «так»? — кладу перчатки на ринг, прежде чем развернуться к ней.

Опираюсь на канаты и складываю руки на груди.

— Так, будто я кукла для секса! — Мила вторит моей позе.

Не могу сдержать усмешку, чем вызываю гневный блеск в ее глазах. Прокашливаюсь, глубоко вздыхая, прежде чем спросить:

— Серьезно?

— А как называется твое отношение ко мне? — она взмахивает руками и начинает расхаживать передо мной. — Ты только трахаешь меня! Когда я говорю о своих желаниях, не считая секса, не слушаешь! Какая моя любимая еда? А цвет или цветы? Что мне нравится делать в свободное время? Ты даже не знаешь, на кого я учусь! Вообще ничего обо мне не знаешь! — она оставляется и впивается в меня обиженным взглядом.

— Ты учишься на экономиста. По утрам любишь есть сухой завтрак, а на ужин отдашь предпочтение рыбе или морепродуктам, но и от мяса не откажешься. Любимый цвет — белый, ты носишь его чаще всего, — делаю шаг к удивленной Миле и заправляю волосы ей за ухо. — Остальное, каюсь, не знаю. Но давай, ты сейчас все расскажешь. Как на счет сделать это на ринге? — бросаю взгляд через плечо, прежде чем вернуть его к Миле и криво усмехнуться. — Я даже позволю надрать мне задницу!

Мила смешно округляет рот, после чего переводит взгляд мне за спину и тяжело сглатывает.

— Н-на ринг? — снова смотрит на меня. — Но я не умею, — кусает нижнюю губу, пальцами сминает край футболки.

— Я тебя научу, — в один шаг преодолеваю расстояние между нами, кладу руку Миле на спину и подталкиваю к рингу. Она не двигается. — Ну чего ты? — чуть наклоняюсь, заглядываю ей в глаза. — Обещаю, ты не пострадаешь.

— А ты? — произносит она едва слышно.

Вот теперь я смеюсь в голос, но тут же замолкаю, замечая, как обида искажает милое личико Милы. Она подбирается, сжимает кулаки и гордо направляется к рингу.

Мила не успевает подойти к лестнице в углу, как я ее нагоняю, подхватываю за талию, слышу короткий визг и поднимаю. Девушке требуется мгновение, чтобы сообразить, чего я от нее хочу. Она ставит колени на ринг, цепляется за канаты и поднимается на ноги.

— Внутрь, — поддерживаю Милу за ягодицы, опуская средний канат к нижнему. Она без возражений слушается, а оказавшись на ринге, поворачивается ко мне. Упирается руками в бедра, вздергивая бровь.

Бросаешь вызов, милая? Я с удовольствием его приму. Кладу ладони на ринг, подтягиваюсь и забираюсь наверх. Тоже пролажу между канатами. Становлюсь напротив Милы. Усмехаюсь.

Девушка немного тушуется, но быстро натягивает на себя бесстрашную маску — моя милая, смелая девочка. Ну что ж, посмотрим, как ты справишься с бойцом!

Поднимаю перчатки и передаю Миле:

— Надевай!

Она обеими руками прижимает их к себе и вскидывает на меня растерянный взгляд. Подавляю усмешку. Подхожу ближе.

— Давай помогу, — забираю перчатку и расстегиваю липучку. Подумываю о том, чтобы снять бинты и тоже отдать ей, но это долго, а мне уже не терпится увидеть свою девочку в деле. Усмехаюсь собственным мыслям за что, получаю строгий взгляд от Милы. — Засовывай руку, — поворачиваю перчатку отверстием вперед.

Пальцы Милы дрожат, но она смело сует руку в перчатку.

— Мокро, — смешно кривит носик, а я улыбаюсь как дурак.

— Не сомневаюсь, — закрепляю липучку и проверяю хорошо ли она зафиксирована. — Я, наверное, часа четыре провел в зале.

— Сколько? — глаза Милы округляются, а я забираю у нее вторую перчатку, проделывая те же манипуляции, что и с первой.

— Все нормально, — пожимаю плечами, наблюдая за тем, как Мила без напоминания засовывает руку внутрь.

Чуть отхожу назад. Осматриваю девушку с ног до головы — в ней нет ни капли суровости, которая жизненно необходима борцу. Зато мой член встает по стойке смирно, когда я вижу Милу, разделяющую со мной еще одну вещь, которую я до безумия люблю.

— Ты готова? — приподнимаю бровь, чувствуя, как в груди разливается волнение.

Блядь! Я становлюсь размазней. Хотя… Плевать. Особенно, если Мила будет оставаться в моей жизни. Желательно навсегда.

Она нерешительно кивает и приподнимает руки к груди. Ох, милая, так ты всех зубов лишишься в реальном бою.

Обхожу девушку, становлюсь за ее спиной. Слишком близко для тренера. Между нами почти не остается расстояния. Не сомневаюсь, Мила чувствует жар, исходящий от моего тела. Ну, хоть не стояк…