На следующий день эмир Аллахдад, брат эмира Хаджи Сайфаддина, со своим отрядом, состоящим из специальных конвойных[239] его величества, приблизился к воротам крепости. Один из его нукеров, бывший храбрецом на поле битвы и отважным воином, прежде всех других закинул веревку на крепостную стену и забрался по ней на верх стены. После него влезли на крепостные ворота другие бахадуры и герои. В тот же час эмирский сын, Рустам “барлас”, овладевши крепостью, захватил Илйас Афгана и сына Таханасари и, как собакам, связал им шеи и привел туда, где находился убежище вселенной. Другой начальник, которого звали Сафи Габр, был убит в бою и подвергся мукам в огне, который он чтил.

В четверг все гебры, находившиеся в этой крепости, были перебиты блестящими саблями и смертоносными кинжалами и отправлены в самое пекло адской бездны; их жен и детей сделали пленниками. Последовал августейший приказ, чтобы под стены, где были прорыты подкопы, подложили огонь и сравняли с землею крепостные здания и башни /136/. Эта победа присоединилась к другим победам [его величества] и вновь победа и счастье уселись рядом с величественными знаменами [счастливого] монарха.

Дело в том, что султанам мира и хаканам вселенной нужно учиться у его величества учтивости, свойственной государям, и правилам управления царством, ибо он в такой мере проявляет уважение к прежним государям, что когда банда гебров сказала, что счастливый падишах Тармаширин не смог взять эту крепость, [его величество] во внимание к его чистой памяти сам своею благословенною личностью двинулся [против названной крепости] и отомстил [за него]. Сколько бы ни рассеивались частицы, образующее тело, сколько бы ни освобождалась клетка тела и плоти от феникса высоко парящей души, сущность духа [человеческого] пребудет вечной и несокрушимой!

По этой причине владыка шари'ата [Мухаммад] — да благословит его Аллах и да приветствует! — приказал мусульманам посещать могилы и совершать им поклонения и [потому] многое на этот счет установлено правилами мусульманской религии. А отсюда то, что некий познавший обратился к своему сыну с такими словами:

Короче говоря, почтение и уважение его величества — да будет небо постоянно повинующимся его приказаниям, а время его слугою и рабом! — к душам великих государей служит великим примером [для всех современных царей]. За это благословенное [его] качество чело могущественных [султанов] и победоносных [монархов] эпохи стерлось о порог повиновения [его величеству] и о землю сопровождения [его], а выи начальствующих и [всех] высокомерных лиц мира оказались в ошейниках повиновения [ему], кольца рабства [украсили их уши], земля благороднейшего чертога [его величества] стала местом моления всех благородных лиц земной поверхности, а ковер [его] августейшего двора стал местом лобызания индийских раджей и государей Китая.

Когда [его величеству] передали слова гебров, что эту крепость государь Тармашйрйн не смог взять, его величество соизволил сказать: “Благословенный и всевышний царь царей и питатель людей облегчит нам взятие этой крепости”. До овладения последней он приказал одному из [своих] слуг написать начальникам крепости “устрашительное письмо”, представив в нем [все] методы запугивания и увещания, чтобы они услышали все соответствующее одно другому — как выражения благоволения, так и гнева. Оно было написано в таком значении: “Какое у нас отношение к государю Тармашйрйну?” Это письмо тяжело давило благороднейшую и величайшую мысль [его величества]. [Его величество] обратился с попреком к лицам, при которых он отдал распоряжение писцу, как нужно написать [упомянутое письмо]. От благородства своих царственных душевных качеств он сказал: “Этот царь Тармаширин для нас является прежним и превосходным государем. Во всяком случае достоинство великих людей могут знать только великие люди и до вершины величия и славы достигают [лишь] великие государи и пышные султаны”.

Сообразно с божественным откровением и всеславным словом [Корана]: “Если станете перечислять благодеяния Аллаха, то вам их не перечислить. Поистине Аллах — прощающий, милосердный!”[242], божественная милость, проявляемая по отношению тварей мира и особенно высокодостойных монархов, превыше того, что дает подсчет капель в море. Бесконечные дары [Аллаха] всем мусульманам, особенно и преимущественно [мусульманам] страны правосудия и милостей [империи Тимура], больше того, что получилось бы от исчисления [количества] ничтожных пылинок в солнечных лучах. За обилие того дара, который ниспосылается изо дня в день в сад надежд счастливого монарха из бескрайнего моря божественной милости, каким языком можно выразить признательность? Каждую сочащуюся каплю дара, вовремя' капающую из благотворного и благодеющего облака владыки величия на ветви желания [второго] Александра [нашей] эпохи и [нашего] времени, в каких фразах можно объяснить?

О ты, призирающий людей и творец тварей мира, по твоей благости и милости корабли надежд людей [истинной] веры, [благополучно] пройдя чрез опасные волны и полные страха пучины, достигают берегов спасения. От совершенства твоего могущества [происходит то], что безопасные суда сбившихся с пути людей, от сильного ветра [твоего] гнева сокрушившись и рассеявшись, погружаются в пучину кровожадного моря невзгод и несчастий.