Исатай, Джир-Кутлу, Тенгиз-Буга. Исатай — также лицо историческое. Он легко может быть идентифицирован с фаворитом Узбек-хана Иса-беком, иначе — Иса-гургеном. Устная историография предпочитает имя Исатай. Его дочь была женой Узбек-хана, а сам он был женат на дочери Узбека. Его сын Джир-Кутлу также известен: “После того как Джани [бек]-хан скончался, все разбрелись кто куда... В ту же смуту Урус-хан со своим войском ушел к Ала-Тагу. В то время после Джани-бек-хана над всем улусом [левого крыла] бием был Джир-Кутлу, сын Кыйата Исатая. Урус-хан убил Джир-Кутлу. Все признали старшинство Урус-хана”[153].
В XV в. среди сподвижников “основателя государства кочевых узбеков” Абу-л-Хайр-хана (1428—1468) был известен “из потомков Кыйата Исатай-бека — Бузанджар-бек”[154]. Таким образом, сведения “Чингиз-наме” о Тенгиз-Буге, сыне Джир-Кутлу следует считать достоверными.
Алатай. Этот бек племени сиджут известен был под именем Али-бека. Он также лицо историческое: “Кыйат Исатай и Чнчут Алатай отправились в Иран-Замин, привезли Узбека, сына Тогрылчи, и посадили на ханство”[155]. Среди сподвижников Абу-л-Хайр-хана был также известен “из потомков конграта Али-бека — Мухаммад-бек”[156]. Таким образом, можно говорить о тождестве конграт // сиджут.
Ток-Буга. Лицо историческое: “Затем Токтага (т. е. Тохта. — В. Ю.) умер. Из его потомства никого не осталось. Бачкыр Ток-Буга был старшим беком, эмиром; над тем улусом он стал бием. Кыйат Исатай и Чи-чут Алатай отправились в Иран-Замин, привезли Узбека, сына Тогрылчи, и посадили на ханство. Бачкыр Ток-Бугу убили”[157]. Обращает на себя внимание часть имени этого лица баджир // бачкыр. Не этноним ли это “башкир”? В пользу этого говорят следующие соображения.
Восточные источники сообщают, что Узбек-хан принял ислам и учинил расправу над иноверцами, в то время как Тохта “был неверным [державшимся] религии поклонения идолам, любил Уйгуров, т. е. лам и волшебников, и оказывал им большой почет”[158]. Узбек же “умертвил нескольких (т. е. многих. — В. Ю.) эмиров и вельмож, умертвил большое количество Уйгуров, т. е. лам и волшебников, и провозгласил исповедание ислама”[159]. Тот же источник сообщает, что “был у него сын (Эль-Басар. — В. Ю.), красивее которого (никто) не видал; он был привержен к исламу, любил слушать чтение корана великого, хотя и не понимал его, и предполагал, когда сделается царем (этой) страны, не оставит в царстве своем никакой другой религии, кроме мусульманской. Но он умер (уже) при жизни отца, оставив сына. Когда он умер, то отец его (Токтай) назначил наследником (престола) сына упомянутого сына своего, однако же ему не привелось повелевать, так как после него (Ток-тая) царством овладел сын брата его, Узбекхан”[160]. Приведенные известия подтверждаются и рядом других восточных сочинений. Таким образом, следует признать, что в истории воцарения Узбека много неясного. “Чингиз-наме”, “Джами'ат-таварих” и некоторые другие источники проливают новый свет на эти события, но задают и новые вопросы.
Вопросы возникают сразу же, когда знакомишься с именем Баджир Ток-Буга. Дело в том, что структура собственных имен в “Чингиз-наме”, а также в “Джами'ат-таварих” и некоторых других источниках отлична от структуры имен большинства восточных сочинений. В них племенная принадлежность ставится перед личным именем и является составной частью всего имени, например: Кыйат Мамай, Канглы Тулубай, Конграт Нагадай, Кенегес Куган и др. В этой форме имени отразился способ формирования личных имен кочевников Дашт-и Кыпчака. В других восточных источниках этноним, указывающий на племенную принадлежность, ставится в конце имени. Такая структура сложилась под влиянием арабо-иранской системы имен, в которых на первое место выносится обычно различного рода титулатура. Два разных культурных мира, различие мировоззрений и идеологий породили различные структуры имен. Эти различия четко сознавал и проводил и Утемиш-хаджи. В этом смысле его не могло не удивлять имя Баджир Ток-Буги из племени уйгур. Если он был уйгур, то имя его должно было бы быть Уйгур Баджир Ток-Буга. Но в таком виде оно представлялось “неуклюжим”, да и Баджир воспринималось, очевидно, как этноним, что подтверждается формой Бачкыр в “Джами' ат-таварих”. Вероятно, затруднения в истолковании традиционной формы имени Баджир Ток-Буги испытывали и информаторы автора “Чингиз-наме”. Это и отразилось в устной историографии, которая попыталась разложить одно имя на имена двух лиц.
Есть, однако, иной способ истолкования этого имени. Можно предположить, что оно построено обычным “степным” способом, т. е. Баджир // Бачкыр — это этноним башкир, а Ток-Буга — собственное имя лица. Тот факт, что башкиры играли важную роль в истории междуречья Итил-Йайик, хорошо известен по позднейшим источникам. Что касается отнесения Ток-Буги к племени уйгур, то это может быть понято в свете сообщения “Та'рих ал-Бирзали”, что уйгуры Золотой Орды — это ламы и волшебники, т. е. буддисты. Очевидно, Баджир Ток-Буга был беком, который одновременно являлся и священнослужителем. Что касается “этнонима” нутин ***, то это может быть искаженным написанием буддийского термина тойын // тойун “буддийский монах”[161]. Если это так, то отнесение Баджир Ток-Буги к уйгурам связано с принадлежностью его к буддийским священнослужителям, а нутин (тойын // тойун) есть уточнение положения его в иерархии буддийских священнослужителей.
Следует, однако, сказать, что это лишь одна из возможных гипотез. Дело в том, что в Дашт-и Кыпчаке действительно существовало племя уйгур, что хорошо известно, хотя происхождение его и не выяснено. Решение вопроса требует дополнительных источников.
По-иному представляется и воцарение Узбека, если сообщение “Та'рих ал-Бирзали” о том, что у Эль-Басара был сын и он должен был наследовать Тохте, соответствует действительности. В таком случае Узбек совершил “противозаконный” переворот. Учитывая, что Узбек был юноша и не обладал реальной силой, то переворот должен был быть совершен группой эмиров и какой-то придворной кликой. В связи с этим “Чингиз-наме” называет беков Исатая н Алатая и Келин-Байалин. Вспомним, что в соответствии с устной историографией у этих беков было 40 000 человек. Отсюда понятным становится и обращение Узбека к исламу как идеологическому обоснованию переворота, репрессий и прочих перемен.
Вообще история появления Узбека в Сарае очень напоминает позднейшие истории Туглук-Тимур-хана и Хызр-Ходжа-хана в Могулистане, Лже-Кельдибек-хана в Золотой Орде, Лже-Абд ал-Гаффар-хана в Ташкенте, Лже-Дмитриев на Руси и т. д. Поэтому-то Узбек, чтобы оградить себя от опасности, и вынужден был обрушить массовые репрессии на Джучидов — любой из них независимо от того, к какой линии потомков Джучи принадлежал, представлял для Узбека потенциальную и реальную опасность. С целью обоснования правомочности репрессий он мобилизовал даже, по “Чингиз-наме”, представления Чингизидов о родовой чести: “Когда воссел Хазрат [Узбек-] хан на троне и народ обрел покой, призвал он огланов йочи-хана от [его] семнадцати сыновей, родившихся от других матерей, и сказал: “Разве не сыновья вы [нашего] отца? Чем становиться рабами [и] нукерами черного человека и покоряться ему, вступил бы кто-нибудь из вас в борьбу [с ним] за ханство. Коль согласились вы на рабство [и] нукерство у черного человека, то и я отдам вас в кошун черному человеку!” — и в гневе пожаловал [их и] нукеров и всех людей их Кыйат Исатаю”[162].
