Я замедляюсь и слежу, как Игорь с Тимкой идут к вызвавшей восторг сына ограде.

Сердце сжимается и бьется быстрее обычного. Я и сама разволновалась.

Так сильно, что любое возмущение застревает в горле.

Не могу выдавить из себя ни возмущение, что это опасно, ни едкий вопрос, а есть ли у животного прививки. Я понятия не имею, насколько хорошо Игорь подготовил Тимуркину мечту к встрече со своим мечтателем, но не встреваю.

По коже бегут мурашки, когда думаю, что вот так, наверное, и должно выглядеть родительское доверие. Пусть мне тревожно, хочется сцапать сына за руку, а лучше вообще прижать к груди и поскорее убежать, но я держусь.

Он с отцом. Игорь тоже желает ему счастья и защитит даже ценой собственной жизни. Как тогда с волком.

Обнимаю себя руками и делаю маленький шаг ближе.

Хочу одновременно и не мешать, и все слышать.

— Игорь, а можно ближе?

Тимурка спрашивает, отпустив руку отца и прижавшись обеими к деревянной перекладине.

Мой сын упирается лбом в нее же и во все глаза смотрит на зверушку.

Положа руку на сердце, это не совсем жираф. Мне кажется, он больше похож на зебру, но ни спорить, ни выражать свое фэ я не буду.

У Тимки глазки горят. Это главное.

— Зайти пока нельзя, прости. Это небезопасно. Но сейчас иначе сделаем.

Я улавливаю в голосе мужа нотки самодовольства, озорства и волнения.

Он тоже как мальчишка сейчас. Наклоняется, берет нашего сына на руки и поднимает над землей.

Так, конечно, намного лучше.

Тимур протягивает: «о-о-о», а я ловлю быстрый взгляд Игоря.

Чувствую просьбу мужа: «похвали, Агат… Давай, похвали… Заслужил же…».

И правда заслужил. В голове проносится нереалистичная картинка — я подхожу к Игорю, целую в щеку и кладу голову на плечо. Но в реальности только улыбаюсь.

Он — в ответ. А дальше хмурится и прислушивается к нашему сыну.

— Игорь, а ты знаешь, что окапи живут при температуре от двадцати до двадцати пяти градусов. Это как в нашей с мамой квартире. Я спрашивал. У тебя тут сколько градусов?

Серебрянский очень внимательно слушает Тимку. Кивает, не перебивает.

Только я со стороны вижу, что губы подрагивают в улыбке. Но Тимур не заметит этого — слишком увлечен животным. А зеброподобный жираф в это время отвлекается от листьев, которые ел, и как специально поворачивается к наблюдателям.

Тимка ерзает у Игоря на руках. Тянется ручкой навстречу…

— Волнуется, аж сердце забилось…

Это говорит мне Игорь, оглянувшись. Улыбается. И я тоже.

Ты бы знал, как у меня сердце бьется.

— Здесь правильная температура, Тимур.

Это Игорь говорит снова нашему с ним сыну. Очень серьезно. Мне до слез приятно смотреть на их взрослый разговор.

— А если он захочет на солнышко? — Если судить по тому, как Тимурка внимательно смотрит на животное, можно подумать, что ответ он даже не слышал. Но это не так.

Малыш спрашивает, а зверенок в это время продолжает осторожно двигаться в нашу сторону.

— Мы с твоей мамой спроектируем идеальный вольер. С освещением. Правильной температурой. Да, Агата?

— Конечно…

Пожимаю плечами, сразу же соглашаясь. Кто бы мне вчера сказал, что я буду такой сговорчивой с Серебрянским.

— А деревья будут? Ему важно щипать листочки…

— Да, Тимур. Все будет. И ты сможешь приезжать к нему, когда захочешь.

Мой сын и его новый друг смелеют с одинаковой скоростью.

Тимурка учащенно дышит и держит руку на весу, а то ли зебра, то ли жираф продолжает приближаться.

Останавливается за несколько шагов до ограды, тянется мордочкой к пальцам моего малыша.

— Ты только не пугайся, хорошо? — Игорь просит, поглаживая его по животу. — Ты испугаешься — он тоже. Подумает, что мы опасны. А мы же зла ему не хотим.

— Да, не хотим. Погладить хотим…

Тимуркины пальчики касаются блестящего носа. Скользят по короткой шерсти. Животное начеку — прижимает уши, но не убегает.

Это так волнительно, что у меня у самой вспотели ладони.

Тру их о джинсы. Вот это адреналин!

— Какой хороший, — Тим говорит тихо. — Давай его покормим, — и поворачивает голову к Игорю.

Я испытываю жгучий прилив ревности, что именно бывший муж впитывает взглядом такой сильный восторг нашего сына. Но гашу его в себе.

В конце концов, этот же восторг отражается уже в его глазах и выстреливает теплом в мою грудную клетку.

— Давай покормим, Тимур. Сейчас мама даст нам морковь вон в той коробке.

Игорь кивает куда-то мне за спину, и я беспрекословно подчиняюсь.

Набираю маленьких морковинок в пакетик и возвращаюсь к ограждению. Тимка снова увлечен своей зеброй. Я отдаю еду Игорю.

Хочу тут же отступить, но он придерживает меня за запястье, мы встречаемся взглядами. Читаю по губам произнесенное шепотом:

— Спасибо тебе за него, Агата.

Уставшие мы идем к машине. Тимура невозможно было оторвать от вольера с окапи. Но когда Игорь открывает для нас заднюю дверцу, сын внезапно поворачивается к нему и спрашивает:

— Игорь, а ты знаешь, что Окапи живут в Африке? А Африка это очень-очень далеко.

— Конечно знаю, — улыбается Игорь. — Я же занимался его транспортировкой в страну.

— Получается, что мама и папа окапи остались в Африке и он здесь совсем один. И скучает по ним, — все веселье Тимура исчезает вмиг. Он становится грустным, мне кажется, вот-вот расплачется. — Ты можешь его обратно отвезти? К маме и папе? Вот у меня нет папы и мне очень грустно. Он, наверное, тоже очень скучает.

— Обратно отвезти? Разве ты не хотел собственного окапи? — брови Игоря взлетают вверх. Могу поспорить, что он такого не ожидал, когда черт знает какими путями завозил бедное животное, чтобы угодить сыну.

— Да, обратно. Ты же можешь, Игорь? Я уже посмотрел на него и теперь хочу чтобы он с мамой и папой был.

— Ну-у, — Игорь почесывает шею, ситуация явно затруднительная для него.

— Солнышко, конечно Игорь именно так сделает. Тем более, что это краснокнижное животное, которое нельзя держать дома, — приседаю рядом с сыном, бросаю короткий взгляд на бывшего мужа.

Все еще не могу понять как он до этого додумался.

— Не переживай, Тимур, в ближайшее время отправим его обратно к маме и папе, — улыбается, но по выражению лицу понимаю, что этой просьбой он озадачен больше, чем достать окапи.

Мы устраиваемся в машине, по дороге домой Тимур засыпает, а мы с Игорем обмениваемся молчаливыми взглядами. Я отворачиваюсь к окну, анализируя этот день. Если убрать предвзятость, то Игорь, наверное мог стать лучшим отцом в мире. Если бы в прошлом не повел себя как настоящий урод. Не поверил мне, ничего не объяснил.

— Не нужно его будить, я занесу его в квартиру, — говорит он, когда добираемся до моего дома.

Хочу возразить, но Игорь уже выходит из машины и открывает дверцу со стороны сына.

Мы поднимаемся на мой этаж, открываю дверь, пропуская его в свою квартиру. Показываю где детская. Игорь с любопытством разглядывает небольшую комнату.

На стене несколько детских рисунков сына, он улыбается, рассматривая смешные каракули.

— Можно возьму один? — спрашивает внезапно и я киваю.

Так странно видеть его здесь.

Выходим в коридор и я тихонько прикрываю дверь в комнату сына.

— Пригласишь на чай?

— Это лишнее, Игорь. Ты хотел провести время с сыном, я не возражала. Но никакого чая и кофе. Для меня ты до сих пор нежеланный гость.

Он хмыкает, склоняет голову набок.

— Ты уверена? — спрашивает, наступая на меня.

Я оказываюсь между стеной и его телом. Он упирается ладонью в стену рядом с моей головой.

— По твоей реакции, Агата, по тому как ты пытаешься казаться равнодушной, я могу сказать, что я до сих пор не безразличен тебе. Все таки мы были женаты, связь никуда не исчезла.

— Были, Игорь. Ты правильно сказал, — я отталкиваю его, освобождаясь. — Тебе пора, мне еще нужно поработать над проектом твоего дома.