— Нафа, посмотри на небо: что-нибудь изменилось у Вечерней звезды и вокруг нас?
Нафа посмотрел, быстро нашел звезду и удивленно сказал:
— Какое-то мерцание появилось в ее ореоле.
— Прекрасно, — воскликнул прорицатель племени зуни, — она приняла нашу жертву. Она попросит у неба дождя!
— Но когда же? — торопливо спросил Нафа.
— Об этом мы узнаем с тобой через пять ночей. Каждый у себя на шестую ночь от этой должен будет вечером найти нашу звезду и обратиться к ней с вопросом: «Когда будет дождь?» — а затем подбросить у реки, где начинается главный отводной канал, зерна кукурузы, целую горсть, а в полночь, когда уже выйдет луна, в ее свете посмотреть на зерна. В луче луны будет ясно, сколько зерен легло к самому краю берега, ближе к воде, — столько дней останется до дождя, который накануне нужно будет вызвать на землю племени, на его поля и огороды.
Больше Нафа ничего не спрашивал у мудрого прорицателя племени зуни, побыл еще немного у него в гостях и пошел домой.
Вот он вернулся в родное селение. Он прошел к своему дому, поднялся по лестнице на крышу и через отверстие в ней спустился в свое жилище. Дома были лишь мать и сестры, они ни о чем его не спросили, а только молча подали есть и пить. Не принято было и у хопи, и у зуни расспрашивать вернувшегося домой, нужно было ждать, когда он сам начнет рассказывать.
Нафа отставил чашу, и в этот момент через входное отверстие спустился касик Пачири.
— Что скажешь, прорицатель рода Белого початка кукурузы? Будет дождь в селении Шуэр?
— Будет, — решительно ответил Нафа и, увидев, как радостно заблестели глаза матери, сестер и касика, добавил: — Когда будет, скажу через три дня.
Прошло пять ночей с той ночи, когда Нафа с прорицателем племени зуни искал Вечернюю звезду на небе и в реке.
Наступил вечер шестой ночи. Стараясь быть незамеченным, Нафа выбрался из своего дома и быстро покинул селение Шуэр, устремившись к главному отводному каналу реки Большой. Плоская площадка в том месте, где канал соприкасался с рекой, плавно спускалась по ее правому берегу к воде.
Нафа посмотрел на небо, нашел Вечернюю звезду, схватил горсть зерен кукурузы и, обращаясь к звезде, воскликнул: «Когда будет дождь?» С возгласом Нафа подбросил вверх зерна.
Ночь была, как и все ночи лета. Темная, звездная. В полночь поднялась луна, уже нарождался новый месяц. Нафа дожидался ее восхода и сидел на берегу реки Большой, где отводной канал берет свое начало. Лунный свет разогнал тьму кромешную, озарил бледным сиянием горы, реку, речной берег у канала. У самой кромки спуска площадки, у края берега, за которым начиналась река, Нафа увидел два зерна кукурузы. Только два. Они легли отдельно от основной кучки, разбросанной в центре площадки. Два зерна! Значит, через два дня должен быть дождь в селении Шуэр, на полях и огородах его жителей.
— Два дня! Через два дня будет дождь, значит, завтра его нужно вызвать на нашу землю! — произнес Нафа и сам испугался своего голоса, прозвучавшего чересчур громко.
Нафа готовил себя к церемонии вызова дождя, являющегося обычно частью большого ежегодного праздника Пинту — осеннего праздника урожая, когда в танце качина люди благодарят дождь и духа воды.
Нафа пришел в дом касика. Его жилище было значительно больше, чем у рядовых сородичей, и стояло на самой верхней террасе. Спаянные друг с другом и соединенные поперек параллельные ряды одноэтажных сооружений — жилых комнат — были жилищем касика и ограждением внутреннего двора. Во дворе стояло отдельное большое строение со световыми отверстиями под крышей — общественный дом — кива.
— Правитель Пачири, прикажи обкурить киву, очистить его. Я сегодня буду вызывать дождь. Дождь должен пойти завтра!
Касик дал указания, а Нафа сходил на реку, нашел глубокую заводь, омыл себя, помыл волосы. Солнце быстро их высушило. Он надел белую рубаху, чистый передник, мексиканские штаны, когда-то приобретенные у белых его матерью, подвязал волосы разноцветной кожаной тесьмой, раскрасил лицо красной и черной краской. Закрыв себя покрывалом из хлопчатой ткани, Нафа прошел в дом — киву.
В общественном доме никого не было. Никто не должен присутствовать при общении избранника духов с духами! Нафа обошел дом, состоящий из одной большой залы.
Нашел в углу глиняные чаши с разноцветной землей: черная — смесь земли и сажи, серая — с пеплом, желтая — с песком, синяя — с краской индиго.
Подошел Нафа к углу, где стояли деревянные изображения священных птиц — покровителей людей и прорицателей. Положил около них куски кукурузной лепешки и вышел на середину помещения. Земляной пол был ровно разглажен, убраны камни и мусор.
Нафа присел на корточки, держа в руках горсть черной земли. Так он сидел долго, не решаясь начать вызов дождя. Вызывать дождь ему никогда еще не приходилось. Где-то очень глубоко, под самым сердцем, билась тревога, а вдруг что-то напутал прорицатель племени зуни. Ведь ошибись он с хэлеле, с танцем в честь солнца, — и вдруг не выйдет, не получится? «Нечего делать, — сказал сам себе Нафа, — сородичи ждут, поля ждут, земля ждет». Губы сами собой стали бормотать призыв к правителю земли и людей Викуну послать дождь на иссохшие земли Шуэр.
Черной землей очертил Нафа ровный квадрат, шириной в два локтя, длиной — в три. Утрамбовал землю в квадрате, взял синюю землю и под той чертой, которая закрывала квадрат по длине, ближе к западной стене, насыпал волнистые завитки облаков. Встал Нафа, посмотрел на рисунок, взял в одну руку горсть серой земли, в другую — желтой и изобразил зигзаги стрел, вырвавшиеся из облаков и ударившие в противоположную сторону квадрата. Теперь это уже был не квадрат, а картина неба и земли. Взял Нафа еще две горсти земли: одну — желтую, другую — синюю, и еще две молнии вылетели из небесных облаков и ударили в землю. Еще взял Нафа две горсти земли: теперь — одну черную, другую — желтую, и еще две молнии зигзагами вылетели из облаков и упали на землю. Шесть молний-стрел заполнили квадрат — картину неба и земли. Нафа поднялся, поднял чашу с водой и, воскликнув: «Викун-владыка, дай нам дождя, дождя селению и людям Шуэр», брызнул на рисунок, на тучи и молнии, на землю. И в тот же миг где-то далеко от общественного дома кива прогремел гром.
Нафа не ошибся, это был гром. Он выскочил через входное отверстие на крышу и оглянулся. Издали, с восточной стороны, шла туча, она была далеко, но ветер гнал ее сюда. Уже чувствовалось прохладное дуновение, виднелись молнии, грохотал гром.
Нафа не верил своим глазам — он вызвал дождь! Он сумел, он уговорил духов. Нарисованные в кива разноцветной землей молнии ожили и заиграли между небом и полями селения Шуэр. Вот и хлынул долгожданный дождь, хлынул бурно, потоком наполняя реки и каналы. Возвращалась жизнь стеблям кукурузы, тыквы, бобов. Кто-то выскочил из дома, кто-то из мужчин семьи касика сунул в рот песчаную змею и пустился в танце змеем, танце благодарения духу — хозяину воды и дождя.
Магический вызов дождя у пуэбло — большого этнического массива индейцев, обитающих в засушливых районах современного юга США и Северной Мексики, — один из ярких примеров глубокой веры людей в возможности повлиять на силы природы через магическое изображение их действий, которые желанны в конкретном случае. Пуэблский прорицатель, в данном случае прорицатель племени хопи, убежден, что, изобразив на полу общественного дома кива молнии, несущиеся к земле с небес, он дал сигнал настоящим молниям низвергнуться с небесных высот вместе с дождем, с живительной влагой. Обычно индейские прорицатели не устраивали магического вызова, не будучи в какой-то мере уверенными в том, что многолетний опыт наблюдений над природой дает основание по видимым для прорицателя приметам провести такой сеанс вызова дождя. Бывают ошибки, но обычно народная астрономия не подводила того, кто обращался с призывом, с просьбой к природе. Так и здесь, у селения Шуэр, Нафа строго следовал указаниям старшего «коллеги» — прорицателя племени зуни, а тот в очертании ореола Венеры, в мерцании ее приметил резкие климатические перемены, уже связанные между собой давними наблюдениями. Говорят же кеты, завидя вокруг луны в ясную морозную ночь сильный ореол: «Однако через два дня холод придет еще пуще, луна чум ставит». И на самом деле через два-три дня мороз усиливается.
