...

- Я всегда буду помнить Тебя!

- Прощай, Джон...

Дверь машины захлопнулась и вскоре два красных огонька растворились во тьме ночной дороги. Я спрятался в небольшом уютном мирке, который представлял из себя первую и, в тоже время, последнюю автобусную остановку нашего города. Компанию мне составляли пара древних автоматов с напитками и сигаретами, никогда не перестающий моргать фонарь и бесконечные звезды. От одной мысли о ней наворачивались слёзы, сердце отбивало безумную пляску, а ногти со всей силы впивались в ещё некровоточащие раны, стараясь хотя бы мгновенье заменить разложение души на физическую боль.

Недалеко послышались шаги. Звон двух синхронно упавших монет оживил двоих старичков, стоящих на страже городских ворот, и они, вспоминая молодость, дерзко выплюнули пару железных банок и пачку сигарет.

- Жизнь — это череда встреч и расставаний. Не забывай об этом, дорогой друг, - сказал Джек, протягивая мне горячий кофе и сигарету. - Не смотри на меня так! Для твоего состояния нет лучшего лекарства, чем табак, кофеин и хороший разговор.

Я ещё какое-то время смотрел ему в глаза, пытаясь понять, осознаёт ли он, насколько мне сейчас плохо, что мне нужна тишина и пустота, чтобы погрузиться в нескончаемый поток воспоминаний, создав мир, где мы всегда будем вместе... А он все продолжал протягивать мне банку с приторным капучино, раздражая меня своей доброй улыбкой.

- Достал, - буркнул я, схватив кофе. - Последний, кого я хотел сегодня видеть – олицетворение счастья во плоти. Подкуришь?

Джек протянул мне свою потёртую Зиппо с изображёнными на ней ветвями сакуры, пока я открывал кофе. Спустя несколько ловких движений я уже делал затяжку полной грудью. Как только начала подступать тошнота, я сразу опрокинул в себя половину банки кофе.

- Мне настолько плохо, что даже перспектива захлебнуться в рвоте кажется чем-то хорошим, - сказал я, давая своему организму спокойно выдохнуть, после чего разразился жёстким кашлем. - Придётся отойти, прости...

- Не захлебнись!

Отойдя как можно дальше от остановки, я вывернул наизнанку свой желудок. Переключившись на физические страдания, мозг наконец отключил зацикленную картинку последнего ужина, её прощального подарка, обещании когда-нибудь снова стать вместе и жить счастливо, до тех пор оставаясь друзьями по переписке. Такое ощущение, что все эти мысли выходили наружу вместе с желудочным соком и когда во мне ничего не осталось, я наконец-то успокоился.

- Живой? - спросил Джек, открывая вторую банку кофе.

- Относительно.

- Как насчёт перекусить?

...

- Джон?

- Козёл.

— Значит, в бар к отцу Эда? У него хорошая козлятина...- я подошёл и стукнул его по спине со всей своей оставшейся на сегодня силой, отчего он растянулся в удовольствии. - Ахх, знаешь, Ди просто обожает так делать, когда я через чур увлекаюсь, но ты знай - меня это даже больше заводит.

- Я до конца верил в то, что у тебя есть выключатель. Видимо, придётся тебя споить, чтобы ты наконец заткнулся.

- Мальчик, ты меня ещё ни разу не перепил.

- Ты просто этого не помнишь, - сказал я и мы наконец дружно рассмеялись. Джек дал мне ещё кофе, каких-то безвкусных батончиков, сигарет и мы продолжили сидеть на остановке, любуясь звёздами.

- Что будешь делать?

- Планирую пожить ещё, а там видно будет. А ты чего?

- Хочу сделать предложение.

- С такими фразами ты точно не доживёшь до конца вечера.

- Так скоро уже рассвет.

...

- Она сегодня сияла на концерте. Последняя песня про тебя была.

- Она была про нас. Хотела успокоить, а в итоге заставила разрыдаться.

- Ты прав. Никогда не видел твоих слез, но теперь больше и не хочется.

- "Каждая наша минута вместе была подобна музыке, и мы с благодарностью пропели "Аллилуйя".

- Она тебя по-настоящему любит Джон. Это чувствовалось в каждой строчке.

...

- Ди беременна.

- По залёту?

- По любви, друже. Только с ней я могу делать самые скучные вещи, при этом испытывая веселье.

- А как же книги?

- Я чувствую, что смогу стать лучше, особенно рядом с ней. Единственное, что меня пугает, что ребёнок когда-нибудь прочтёт мои книги.

- Не волнуйся, Ди воспитает в ней хороший вкус.

...

- Я отпущу её. Отброшу все чувства и буду жить ради своей мечты.

- А она у тебя есть?

- Придумаю.

- А разве не приятнее разделить это счастье с кем-то?

- Только если мечта общая, в противном случае радость второго человека будет неискренней.

- Это значит только то, что ты ещё не встретил искреннего человека.

- Я его сегодня потерял.

Над городом поднимался розовый рассвет, установка была усеяна банками и окурками, а мы все продолжали сидеть.

- Такое ощущение, что если сейчас уйду - больше никогда не смогу вернуться. Не смогу думать о ней, мечтать о ней и жить ради неё. Всё это останется здесь и выгорит под лучами летнего Солнца, оставив меня с необузданной пустотой.

- Знаешь, Джон, в пустоте есть один большой плюс, про который ты забываешь - её можно заполнить: мечты, дела, друзья, подруги, алкоголь, сигареты - чем угодно. Но всё же будет лучше, если это будет что-то более высокое, нежели серые мирские потребности.

...

- Хорошо. Я постараюсь подумать получше, Джек. Пойдем домой?

- Пойдём.

....

На дворе потихоньку разгуливал осенний ветер, позволяя золотой поре плавно вступать в свои права. Лето пролетело незаметно: мы отгуляли свадьбу Джека, отпраздновали его новую книгу, которая добилась ещё большего успеха, чем предыдущие, а в конце выбрались на две недели на море в нашей старой компании, которой вряд ли выпадет подобная возможность ещё раз. Сразу после возвращения мы официально приобрели статус студентов и начали свой первый семестр. Я вступил в клуб журналистики при моём факультете и учился писать статьи, хотя единственное, что у меня хорошо получалось - названия, в которых было слишком много иронии и сарказма, но потому они всем и нравились. А вот сами статьи получались пресными, скучными, и даже уроки Джека не помогли мне исправиться, ведь я элементарно не понимал, о чём он говорит.

Сидя на кровати в квартире, которую оставили мне родители, я читал новую книгу Джека, попивая виски, подаренный мне дядей Артуром в честь поступления. Хмель постепенно обволакивал моё тело, помогая вернуться в счастливые времена моей школьные юности, до которых пока что было как рукой подать. Чувства, эмоции - всё такое яркое, что даже мысли об этом вызывают улыбку сквозь боль, которую я запиваю терпким напитком с двумя кусками льда и долькой лимона. Стоит боли раствориться в моём теле – я повторяю эту процедуру, и так раз за разом. Мне казалось, что алкоголь и постоянные дела помогут мне забыться, но стоило ежедневной суете закончиться, как наступала долгожданная тишина. Тяжёлая тишина, которая вывалила на меня прошлое.

- Как же меня это достало, - вырвалось у меня из уст, после чего добитый стакан занял место с такой же бутылкой. Будучи не способным бороться с навязчивыми мыслями, я решил сходить в бар "У Намбо", в котором Эд сегодня устраивал демонстрацию своего "дебютного" самогона.

...

На улице время клонилось к закату. На небе не было ни облачка, а слегка пожелтевшие листья так и норовили отправиться в пляс с каждым дуновением ветра, ознаменовав конец своей жизни завораживающем танцем. Сигарета слегка обожгла пальцы, выводя из моря раздумий, а через несколько минут показалась до боли знакомая вывеска "У Намбо". Когда-то он назывался «Намба 1». В то время вывеска были деревянная, но после вступления в цифровую эпоху, Эдвард все же убедил отца заказать новую вывеску, правда с условием, что Эдвард сам придумает её дизайн. Вдохновение к нему никак не приходило и в итоге напился до такой степени, что название бара пришлось сменить.

- Хех, - вырвался у меня небольшой смешок от приятных воспоминаний, после чего я переступил порог в царство, где царило веселье, похоть и обман.