Я поднялась.

– И что потом? Он обошел здание спереди и вернулся на вечеринку весь в крови? – Я в этом сомневалась… Но разве было какое-то другое объяснение? – Почему он не поднялся обратно по той же лестнице в подвал, если собирался вернуться в вашу квартиру?

От Дор мы знали, что остальные гости – Нил, Тед, Джонни и Марк – разошлись по домам около трех часов ночи. Прошло слишком много времени после того, как мы с Терезой вышли, чтобы она все еще ждала такси… не так ли?

А вызвала ли она такси на самом деле? Кто-нибудь видел, что она воспользовалась телефоном? Знали ли мы наверняка, что ее кто-то подвезет, кроме Джонни? Или это была просто история? В разговоре со мной она упомянула, что будет ждать такси…

Я смотрела на кровавый след, и эти мысли вихрем проносились в моей голове.

Если бы все мужчины ушли почти в то же время, а она все ждала такси, они наверняка увидели бы Терезу – и у убийцы не было бы шансов ее убить.

Итак… единственное возможное объяснение заключалось в том, что тот, кто убил Терезу, спустился в вестибюль – вероятно, по лестнице – сразу после того, как мы с ней вошли в лифт. Он подождал, пока я благополучно перейду улицу, а потом подошел к ней, заманил в темный угол и затащил в подвал. После этого вернулся на вечеринку и ушел вместе с остальными.

Я прикинула в уме время – две-три минуты на то, чтобы преодолеть два лестничных пролета. Я в вестибюле не задержалась, так что к тому времени, когда он спустился, Тереза уже стояла одна. Схватить ее, утащить в подвал, вонзить нож…

Вероятно, все это заняло не более десяти минут, от силы пятнадцать. Если бы кто-то заметил его отсутствие, он бы мог запросто ответить, что отлучался в туалет. Или мог все отрицать и утверждать, что никуда не выходил.

Тот, кто это сделал, обладал невероятной выдержкой, раз спокойно вернулся на вечеринку после того, как убил женщину. Но он не мог не запыхаться, не мог не ощутить прилив адреналина. Возможно, кто-то из гостей вечеринки заметил такие перемены.

Как бы то ни было, факт оставался фактом: тот, кто зарезал Терезу, был бы весь в крови. Значит, он вышел на задний двор и подошел к парадному входу? Зачем ему это понадобилось?

– Может быть, он пытался там привести себя в порядок, – задумчиво произнесла я. – Где ему было удобнее себя осмотреть? В свете луны?

– Вытереть руки можно было снегом, – заметила Джулия. – Или надеть перчатки.

Я посмотрела на нее.

– В этом есть смысл. А потом он либо снял свое испачканное кровью пальто, либо надел его поверх одежды в пятнах крови, чтобы ее скрыть.

– И он обошел вокруг дома, так что снег стер кровь с его подошв, – добавила Джулия. – Но на ботинках капли, скорее всего, остались. Поэтому нужно искать на подозреваемых грязную обувь – или чересчур чистую!

Мы направились к двери. Вдруг нам повезет обнаружить что-нибудь во дворе? Джулия отодвинула засов, и мы вышли наружу.

Я шла вдоль стены, высматривая неизвестно что, когда Джулия вдруг закричала.

Она отошла в дальний угол двора в поисках улик и теперь держала в руках что-то, похожее на обрывок ткани.

Мы направились друг к другу, и она сунула мне в руки тряпку:

– Он и мой фартук украл!

Этот фартук я видела на ней много раз, а теперь он был забрызган кровью.

– Это объясняет, почему на его одежде не было крови, – поняла я, разглядывая темно-коричневые пятна.

– Значит, он украл мой нож и фартук…

– С явной целью убить Терезу Лоньон, – пробормотала я, все еще глядя на фартук. Нужно было передать его инспектору Мервелю. – Интересно, как полиция это упустила.

– Скорее всего, плохо осмотрели двор, – предположила Джулия. – Они шли по следам. А фартук лежал под кустом. Теперь понятно, что убийца делал здесь, во дворе.

– Это, безусловно, было продуктивно. – Я свернула фартук в комок. – Я отнесу его детективу вместе с сумочкой. – Мне не терпелось указать ему на то, что он или его люди упустили из виду важную улику. Ненавязчиво, разумеется.

– И это не забудь! – Джулия протянула мне кусочек желтого спичечного коробка. – Теперь, когда мы нашли для инспектора Мервеля две улики, думаю, пора отправляться на рынок!

– И вы видели тело? – спросила Мари-Четыре-Сезона. Ее темные глаза светились одновременно интересом и печалью. – La pauvre mademoiselle[48]. Конечно, весь рынок на улице де Бургонь был полон слухов об убийстве. – Такое нападение, да еще и в нашем районе, – продолжала мадам Мари, прикуривая сигарету. – Я думала, что с уходом проклятых немцев все проблемы закончатся.

– Это было ужасно, – сказала Джулия, роясь в корзинке с красной картошкой с гладкой кожурой. – Бедняжка. Но Табита ведет собственное расследование.

Я ахнула от дерзости подруги и резко толкнула ее локтем.

– Не занимаюсь я никаким расследованием, – заверила я мадам Мари. – Это задача police judiciaire[49].

Джулия цокнула языком, открывая сумочку, чтобы заплатить за выбранные ею картофель и лук-шалот, но, к моему облегчению, больше об этом не упоминала.

– Но вы ведь говорили с этой девушкой, non? – спросила мадам Мари. – Мадемуазель Найт, вы с ней встречались?

– Да, я с ней пересеклась. Совсем ненадолго. – Я внезапно пожалела, что вообще пришла на рынок. – Мадемуазель Кларисса уже нашла мадам Флуф? – спросила я в отчаянной попытке сменить тему.

– О, oui, – кивнула мадам Мари. – Бедная собачка чуть не замерзла, с ее шерсти свисали сосульки, но вчера поздно вечером ее нашли целой и невредимой.

– Хоть какие-то хорошие новости на улице де Бургонь, – заметила я. И прежде, чем мадам Мари успела вернуться к теме моего так называемого расследования, я сказала: – Извините, мадам, а вот и мадемуазель Кларисса. Хочу с ней поговорить и поздравить с благополучным возвращением мадам Флуф.

Тут у меня в голове, как рисуют в комиксах, словно вспыхнула лампочка, от которой во все стороны пошли электрические линии. Я должна была поговорить с Клариссой не только для того, чтобы выразить свою радость по поводу возвращения собаки ее хозяйке, но и для того, чтобы кое-что разузнать. Если она в течение двух последних дней искала собаку по ночам, как сказала нам вчера мадам Мари, то существовал шанс – призрачный, но все-таки шанс – что Кларисса находилась на Университетской лице во время убийства Терезы.

Я подумала, что об этом стоило спросить. А еще больше стоило уклониться от дальнейших расспросов мадам Мари относительно моего так называемого расследования. Я не так уж сильно сердилась на Джулию за то, что она об этом заговорила, поскольку я действительно вроде как в этом копалась… но мне не хотелось, чтобы об этом услышал инспектор Мервель. Я даже не представляла, как бы он отреагировал.

Я стиснула зубы, увидев перед собой эти холодные и мрачные, как океан, глаза, и поспешила к Клариссе:

– Bonjour, Кларисса! Я так рада, что вы нашли мадам Флуф! С ней все в порядке?

– Да, и вам спасибо, мадемуазель Найт. Но сегодня я оставила эту непослушную мадам дома. Она до сих пор приходит в себя. Подумать только – два дня и две ночи на улице – и без пальто! Ужас! А мадам и месье завалили ее лакомствами. Они даже устроили ей постель у батареи. Бедняжке уделяется очень много внимания, – продолжала Кларисса, очаровательно закатив глазки под загнутыми полями коричневой шляпки. – Но мадам Флуф поступила так своенравно, когда убежала. У нее расстегнулся ошейник, и я уже много раз за это ругала. – Она вздохнула. – Как же я рада, что ее нашли!

Кларисса была моложе меня, ей было чуть за двадцать, и в такой холод она надела сапоги, а не изящные туфли из магазина, где работала ее сестра. Ее усыпанные веснушками щечки порозовели от холода, и, несмотря на резкие слова, по ее глазам я видела, что она искренне привязана к мадам Флуф.