– Резиденция Сен-Леже, – представилась я.

– Мисс Найт? Это вы?

– Да, – ответила я. Женский голос говорил по-английски и был мне знаком, но я не сразу его узнала.

– Это Ребекка Хейс. Простите, что звоню так рано и по такому поводу, но, к сожалению, сегодня нам придется отменить урок французского для Бетти.

У меня неприятно засосало под ложечкой.

– Мне жаль это слышать. Надеюсь, все в порядке.

– О, ну да, это так… но… что ж, мне очень жаль говорить вам об этом, но мистер Хейс решил, что Бетти больше не нужны уроки французского. Так что в ваших услугах мы больше не нуждаемся.

Я чувствовала, какого труда миссис Хейс стоило произнести эту фразу.

– Хорошо, – медленно произнесла я, пытаясь скрыть свое потрясение. – Спасибо, что позвонили и предупредили.

– Мисс Найт, – поспешно пробормотала она, словно хотела удержать меня до того, как я положу трубку, – если вы придете сегодня утром, я буду счастлива заплатить вам за сегодняшний урок. Поскольку мы отменяем мероприятие в столь сжатые сроки, я думаю, так будет справедливо.

Я поймала себя на том, что киваю в знак согласия, хотя она не могла меня видеть. Я находилась под таким впечатлением, что не осознавала, что делаю, пока она снова не произнесла мое имя.

– О, да, спасибо вам, миссис Хейс. Я к вам зайду.

– Мне действительно очень жаль, мисс Найт, – повторила она. – Я оставлю конверт у горничной на случай, если меня не окажется дома. Приходите в любое время до часа дня. – Она попрощалась и отключилась.

Я мягко опустила трубку на рычаг и слепо уставилась на нее.

Было очевидно, что мистер Хейс нервничал из-за того, что я бываю у него дома и могу проболтаться о том, что видела его вчера вечером. Похоже, его действия подтверждали мои подозрения: у него affaire de coeur[34]. Жаль, что он вымещал это на Бетти, ведь у нее именно сейчас наметился прогресс во французском. А миссис Хейс явно хотела скрыть от мужа, что я приду за деньгами, поскольку пригласила меня к себе до часа дня, то есть до того времени, когда он, возможно, придет домой обедать.

Я была благодарна ей за то, что она хотела мне заплатить – не то чтобы я так уж отчаянно нуждалась в деньгах, но еще больше я злилась на мистера Хейса за то, что он был таким мелочным.

Я продолжала злиться и все еще продолжала возмущаться, когда дверь из гостиной открылась.

– Доброе утро, ma chérie[35], – поприветствовал меня дядя Раф. Он был одет в стеганый халат цвета баклажана с широкими манжетами поверх черной фланелевой пижамы, на нем были тапочки на толстой подошве. Вязаной шапочки на нем не было, и его лысая голова блестела в теплых лучах солнца, а борода выглядела взъерошенной – вероятно, он только что встал с постели и еще ее не расчесал и не натер воском. Мне это показалось очаровательным.

Следом за ним вбежал Оскар Уайльд. Сегодня на маленькой собачке с ушками-бабочками был только большой красный галстук-бабочка, зато с блестками, что придавало ему нарядный вид. Он сразу же подошел понюхать блюдце мадам, но там было пусто. Мадам пристроилась среди кустов лука и смотрела на своего заклятого врага холодными зелеными глазами.

Убедившись, что блюдце пусто, мистер Уайльд поспешил ко мне. Он начал легонько стучать передними лапками по моей одетой в чулок ноге и смотрел на меня снизу вверх карими глазками. Я знала, что он надеялся заполучить кусочек круассана; не в силах удержаться, отломила кусочек размером с ноготь и угостила его. Он взял его крошечными зубками, но проглотил, не прожевав.

– Кто-то нашел легкую добычу, – со снисходительной улыбкой заметил дядя Раф, усаживаясь за стол рядом со мной. Он принес свой кофе, и я пожалела, что не догадалась принести кофейник, чтобы ему не пришлось спускаться на кухню самому.

Он был крепче и проворнее дедушки, но мне все равно не хотелось бы, чтобы они пользовались лестницей без лишней необходимости. В большинстве случаев им незачем было покидать первый этаж: гостиная, спальни, оранжерея и ванная комната располагались на этом уровне. В гостиной находились их домашние животные и бар, а Бет или Блайт всегда приносили обед и послеобеденный чай.

В хорошую погоду большие окна можно было открывать и впускать свежий воздух, и из них всегда открывался приятный вид на частный двор нашего дома внизу, а также на улицу.

Именно падение в спальне почти два года назад в конечном счете привело к смерти моей бабушки. Я не понаслышке знала, как быстро может ухудшиться состояние пожилого человека после такого несчастного случая, и не хотела, чтобы подобное случилось с кем-то из моих дедушек.

– А теперь, chère[36], расскажи мне, что ты узнала о бедной мадемуазель Терезе, когда работала вчера вечером в театре, – произнес дядя Раф с блеском в глазах, подкручивая свои аккуратные усы и бородку. – А я расскажу, что удалось выведать мне.

– Что ты имеешь в виду? – Мне было интересно, что он мог узнать, но также мне было любопытно, с чего он взял, что я что-то узнала о Терезе Лоньон.

Разумеется, я узнала, но ему-то это откуда известно?

– Не ты одна суешь нос в расследование убийства. – Он подмигнул мне, поднял Оскара Уайльда и усадил его к себе на колени. Песик пришел в восторг, оказавшись в такой непосредственной близости к круассану. Его маленькие глазки-бусинки всеми силами пытались определить, как лучше добраться до лакомых крошек.

– С чего ты взял, что я вмешиваюсь в расследование убийства? – невинно спросила я. Рафа было не провести. Он приподнял черную бровь и изящно глотнул кофе.

– Ну, ладно, – пробормотала я, не в силах скрыть ухмылку. – Вообще-то я не шныряю вокруг и ничего не вынюхиваю, но…

Дверь в гостиную открылась, и на пороге появился дедушка. Он был одет так же, как и Раф: поверх теплой пижамы был накинут тяжелый стеганый халат винно-красного цвета, отделанный черным атласом, на ногах были носки и тяжелые тапочки из шерсти.

– Я вижу, ты начал веселье без меня, – произнес он, бросив на Рафа понимающий взгляд.

– Ты так приятно храпел, – с улыбкой ответил мой почтенный дядюшка. – А еще громко. Я не хотел тебя беспокоить.

Дедушка бросил на него мрачный взгляд, пробормотал что-то, что рассмешило Рафа, и направился к нам. Я встала, чтобы уступить ему свой стул за маленьким столиком. Я испытала небольшое облегчение от того, что он почти не опирался на трость, хотя на ногах держался по-прежнему нетвердо.

– Пытаешься подкупить мою внучку, да? – усмехнулся дедушка.

– О, нет, chère, я думаю, ты делаешь это сам, – хитро посмотрел на него Раф. Я заметила, что он пристально наблюдает за дедушкой.

Видимо, дедушка тоже это заметил, потому что остановился в нескольких шагах от стола и бросил на нас раздраженный взгляд.

– Я не собираюсь по доброй воле падать на задницу! – прорычал он. – А даже если и упаду, я не чертово яйцо Фаберже.

Мы с Рафом переглянулись, но промолчали. Вместо этого я подкатила к столу дедушкин рабочий стул – для себя.

– Итак, что я пропустил? – осведомился дедушка и начал опускаться на освобожденный мною стул. Но на полпути он остановился, пробурчал что-то себе под нос и, покопавшись в кармане халата, достал кофейную чашку и с грохотом поставил ее на стол. – Ну? Вам не надоело на меня пялиться? – Он неуверенно сел на стул, опершись тростью о край стола. – Даже пришлось взять собственную чашку.

У меня защемило сердце при мысли о том, как дедушка спускался на кухню и поднимался обратно по всем этим ступенькам. Почему я не подумала поухаживать сразу за всеми?

Я этого не сделала, потому что они редко вставали так рано, а к тому времени, когда вставали, Бет и Блайт были уже на месте и готовили завтрак. Теперь я решила, что с завтрашнего дня все изменится.

– Merde[37], не смотри так испуганно, Табита, – обратился он ко мне, доставая из другого кармана сигареты. – Я взял чашку из-под вчерашнего кофе в гостиной, а не на кухне. А теперь расскажи, что известно об этой мадемуазель Терезе и о том, кто мог ее убить.