Я наблюдала, как одна из ложек перестала помешивать, дверца духовки открылась, Джулия наклонилась, сунула внутрь руку с третьей ложкой, которую она где-то раздобыла, затем выпрямилась, с грохотом захлопнула дверцу и вернулась к помешиванию дуэта кастрюль на плите. Она двигалась плавно, как балерина, но до того быстро, что я едва улавливала некоторые движения.

Такой была Джулия Чайлд на кухне.

– Чесночный суп, креветки и гребешки с тушеным рисом – в Италии это называется ризотто, но это то же самое, что плов, и зависит только от того, что в него добавишь, сливки или сыр, и jambon braisé[30] Morvandelle. Это ветчина, обжаренная в вине на закрытой сковороде со сливочно-грибным соусом. Я возьму немного тимьяна и петрушки твоего дедушки. Это будет божественно.

– Боже правый, неужели ты собираешься съесть все это сегодня вечером? – воскликнула я.

Джулия заливисто рассмеялась.

– Нет, jambon[31] я приберегу на завтра – он еще вкуснее, если его разогреть. Я должна была что-то приготовить. – Она подлила в кастрюлю с рисом какую-то жидкость и помешала. Я даже не заметила, как ее рука переместилась к половнику.

– Я думала, ты будешь готовить майонез, – с усмешкой произнесла я. – Миску за миской!

Она взглянула на меня и хохотнула.

– Завтра! Завтра начнутся эксперименты. А сегодня, чтобы отвлечься, мне пришлось заняться чем-то бездумным, над чем не нужно ломать голову.

Приготовление восхитительной запеченной ветчины, тушеного риса с морепродуктами и супа было бездумным? Святые небеса, сколькому же мне еще предстояло научиться!

– Мне было необходимо отвлечься. Ты хоть представляешь, Табита? Кто-то убил женщину в этом доме – моим ножом! Это значит, что они были у меня на кухне! На этой кухне!

Она повернулась и посмотрела на меня. Ее голубые глаза расширились от ужаса, а на щеках появились два ярко-красных пятна, пока она продолжала помешивать, приправлять и пробовать рис и суп, стоявшие на плите вместе с третьей кастрюлей, в которой кипел бульон. Окорок запекался в духовке, но каждые несколько минут она открывала дверцу, снимала крышку с формы для запекания и смазывала мясо подливой.

От невероятно насыщенных ароматов чеснока, лука и бог знает чего еще у меня потекли слюнки. До этого мне казалось, что на какое-то время я потеряла аппетит, но в ту минуту, когда я вошла на кухню Джулии, все изменилось.

– В это невозможно поверить! Я пока просто в ужасе и не знаю, что и думать обо всем этом. Но я не стану тебя задерживать. – Я оглянулась в поисках своей сумки. Я предположила, что поскольку Джулия знала, что я забыла ее здесь, она принесла ее сюда. – Я вижу, ты занята, а мне пора ставить курицу в духовку. Дедушка и дядя Раф очень оживились, узнав о перспективе поесть на ужин жареного цыпленка.

– И пюре из репы. Не забудь про пюре из репы, Табс! – Джулия, крутясь, вертясь, за что-то дергая, гремела тарелками, столовыми приборами и кастрюлями. – Я подпалила для тебя оставшиеся перья у мадам Пуле. – Она кивнула на завернутый в бумагу сверток на столешнице.

– Спасибо! – Я догадалась, что в свертке моя курица, очевидно, теперь окончательно ощипанная. – По крайней мере, сегодня я не ошибусь.

– О, не уходи пока, – спохватилась Джулия и поставила на стол передо мной чашку горячего шоколада – угощение, от которого, как она знала, я не в силах отказаться. Если французский кофе был потрясающим, то французский горячий шоколад – это вообще нечто божественное.

– Мы обязаны об этом поговорить, Табс! Как могло совершиться убийство в моем доме, моим собственным ножом? Мы не можем это игнорировать!

– Это невозможно игнорировать, – согласилась я и макнула ложку в горячий шоколад, чтобы попробовать. – Особенно когда детектив-инспектор считает, что ты или я имеем к этому отношение. В первую очередь подозрение падает на меня, – уныло добавила я.

– На тебя? – Джулия схватила с крючка на стене маленькую сковородку. Сковородка звякнула, когда она поставила ее на плиту, а потом Джулия потянулась за висевшим на стене венчиком и за горшочком с маслом на столешнице. – С чего бы ему думать, что ты имеешь к этому какое-то отношение? В конце концов, это мой нож! – Она нервно рассмеялась. – Хорошо еще, что он меня не арестовал!

– Я спускалась в лифте вместе с Терезой Лоньон. И у нее в кармане один из листков, которые я написала для Пола, – с моим адресом и номером телефона. Судя по всему, это делает меня главной подозреваемой. – Горячий шоколад был превосходным, и на этот раз я позволила себе сделать большой глоток. Я едва не застонала от восторга. День выдался ужасный, и я оценила это простое удовольствие.

– Это смешно, – сказала Джулия, подчеркивая свои слова взмахом сковородки. – Ты и мухи не обидишь. Мало того, ты такая тщедушная! Ума не приложу, как ты смогла бы заколоть женщину, даже если бы у тебя была на то причина. А у тебя этого не было – мотива, я имею в виду.

Такой уж крошечной и тщедушной я не была, по крайней мере по сравнению с моей бабушкой метр пятьдесят ростом и весом всего около сорока пяти килограммов. Однако Джулия была права. Разве для того, чтобы расправиться с Терезой Лоньон подобным образом, убийца не должен был обладать недюжинной силой?

– Ты права. Это наверняка мужчина. – Я уловила аромат тающего сливочного масла, и у меня потекли слюнки. А я вообще ела что-нибудь после утреннего кофе с круассаном?

– Или такая великанша, как я, или Дор, – заметила Джулия.

– Не говори так, – предостерегла ее я. – Не стоит подкидывать инспектору Мервелю лишние идеи.

– Но его же нет рядом, не так ли? Кроме того, у него есть глаза – я уверена, он заметил, как я над ним нависала.

– Джулия, давай серьезно.

– Я серьезно. Я смотрю на ситуацию практично и серьезно – а что мне еще остается? Кто-то воспользовался моим ножом, и он – между прочим, я твердо уверена, что это был мужчина, – каким-то образом взял его отсюда прошлой ночью. – Продолжая помешивать рис, она одной рукой разбила в маленькую миску два яйца, затем добавила щепотку соли, что-то зеленое, что нарезала незаметно для меня, и перестала все это перемешивать, чтобы добавить в яйца несколько щепоток перца.

– О, и еще я поговорила с Полом по телефону, – продолжила она, выливая в рис еще один ковш бульона из третьей кастрюли. – Он позвонил из офиса и спросил, хочу ли я, чтобы он вернулся домой. Я ответила, что он все равно никак не поможет, но что сегодня вечером он вполне может рассчитывать на разговор с инспектором и великолепный ужин. Я очень надеюсь, что инспектор в посольстве устоит перед искушением загнать Пола в угол.

Я вздрогнула. Будет совсем некстати, если Пола навестят в его офисе по поводу убийства, совершенного кухонным ножом его жены. Но Джулию это, похоже, не слишком беспокоило.

– Хорошо, – пробурчала я, уткнувшись в свой шоколад, пока Джулия продолжала сновать по кухне. Теперь она взбивала яйца – для этого ей понадобилось две руки – и внимательно разглядывала рис. – Давай попробуем разобраться, – продолжала я. – Мы умные женщины. Это кто-то, кто имел доступ к вашей кухне, чтобы взять орудие убийства. Когда ты в последний раз видел этот нож?

– Вчера после того, как вернулась домой с рынка, – не раздумывая ответила Джулия. – Это мой любимый поварской нож, и я использовала его, чтобы нарезать зеленый лук и кервель для омлета, который я приготовила на обед для Пола (кстати, тот, который я делаю для тебя, будет скоро готов). Затем я вымыла нож и положила у раковины сушиться. Когда я готовила ужин, то использовала другой нож, потому что того не было на его обычном месте, и я взяла нож среднего размера. Я рассказала это Мервелю, но кто знает, поверил ли он мне. У него такие глазищи, ты заметила?

– Да, – с чувством промолвила я. – Они как кинжалы. Страшные, злые кинжалы.