– Никогда бы не подумала, что Виллем способен о ком-то заботиться, – прошептала я. – Неужели у него всё же есть сердце?

– Если и есть, то размером с изюминку, – сказал Бенно, и у Матса вырвался короткий смешок.

– Маленькую и сморщенную! – добавил Бенно.

Я скользнула взглядом вверх по стене дома.

– Если мы найдём этого Эдгара и его мать, то, возможно, Виллему не придётся делать «Аромат вечности», – стала я размышлять вслух. – Ведь, судя по всему, баронесса его шантажирует – а мы лишим её такой возможности.

Матс дёрнулся:

– Как же меня это бесит! Истратить весь метеоритный порошок на эту дрянь! И ради чего? Только чтобы эти старые перечники могли до скончания веков портить другим жизнь!

Вдруг я заметила, что Бенно нет рядом со мной. Озираясь, он крался вдоль стены дома.

– Ты что задумал?! – прошептала я, выбравшись из кустов вслед за ним.

– Хочу найти Эдгара! – заглянув за угол, ответил Бенно.

Я обернулась к Матсу:

– Что скажешь?

– Ну хорошо, – кивнул он. – Давайте обыщем дом. Виллем должен вернуться через два часа, не позже. Нужно во что бы то ни стало найти их за это время!

От одной лишь мысли о том, что нам вновь придётся войти внутрь, меня слегка затошнило.

– Интересно, они все собираются торчать тут, пока Виллем не вернётся с метеоритом? – спросила я.

– Ну, уйти сейчас с их стороны было бы глупо, – пожал плечами Матс. – Когда Виллем принесёт порошок и сделает из него последнюю партию «Аромата вечности», бутылочки наверняка достанутся только присутствующим.

– Наверняка из-за них начнётся настоящая давка, – согласилась я и открыла рюкзак. Вытащив оттуда последние флаконы с ароматами, я протянула их мальчишкам: – Это всё, что у нас есть.

Матс пробежал глазами по этикеткам и растерянно наморщил лоб. Я тоже не совсем понимала, как именно лучше использовать оставшиеся «Дуновение метаморфоз», «Аромат тёмной ночи» и «Бриз удачи».

– Наверное, стоит поделить флаконы. Пусть каждый возьмёт по одному – так будет безопаснее, – предложила я и взглянула на Матса и Бенно. – Какие вам?

– Я хочу «Бриз удачи»! – тут же пропищал Бенно.

– Идёт, а мне тогда давай «Аромат тёмной ночи». – Матс усмехнулся правым уголком губ. – Для крепкого сна или для чего ещё он там предназначен.

Пока я раздавала флаконы, Матс не переставал оглядываться по сторонам.

– Нужно вернуться ко входу для прислуги, а когда попадём внутрь, держаться подальше от главного холла, – рассуждал он. – Наверняка есть и другие лестницы, ведущие вниз. Если баронесса шантажирует Виллема, то мальчика она, наверное, прячет где- то в помещениях для работников виллы.

Я кивнула:

– Или в цокольном этаже. Главное – найти его до того, как Виллем отдаст метеорит баронессе!

– Точно, – сказал Бенно. – Нужно их опередить!

Я уже собиралась развернуться и пойти к дому, но Матс меня удержал:

– Будь осторожна, ладно? Не подвергай себя – и Бенно, конечно, – лишней опасности. Пожалуйста.

Взгляд его карих глаз задержался на мне на секунду дольше обычного. Он смотрел на меня так пронзительно, будто собирался добавить к сказанному что-то ещё – но так и не добавил.

В животе у меня вдруг защекотало, и я поспешила отвести взгляд – в тот момент мне было всё равно, куда смотреть – лишь бы не в тёмные глаза Матса.

– Давайте всегда держаться вместе! – сказала я, с удивлением отметив, как хрипло вдруг прозвучал мой голос.

Матс тоже отвернулся, пряча улыбку:

– Конечно, мы будем держаться вместе. Что бы ни случилось!

Мы прокрались обратно к тому боковому входу, через который проникли на виллу в первый раз. Он всё ещё был открыт. Вздохнув с облегчением, мы проскользнули внутрь. Стоя в коридоре, я крепко сжимала в руке «Дуновение метаморфоз». Ладони у меня сильно вспотели, и я, боясь, что флакон может запросто выскользнуть, положила его в карман и вытерла влажные руки о джинсы. Переведя дух, мы стали пробираться в глубь дома. Если бы мы пошли прямо по коридору, то попали бы в холл парадного входа. Но Матс махнул рукой в противоположную сторону, и мы спустились по лестнице вниз. В первую очередь мы решили обыскать все нежилые помещения, которыми не пользовалась баронесса лично, – на случай, если Эдгара прячут именно там.

Начали мы с подвала. Он оказался примерно вполовину меньше размером, чем я ожидала. Тут было холодно, влажно, а в хитросплетении его ходов легко было заблудиться. Коридоры то и дело петляли. Наши шаги гулко отдавались под мрачными сводами, с толстых стен крупными каплями стекала вода. Мы открывали одну деревянную дверь за другой – все они были не заперты – и натыкались то на кладовую для съестных припасов, то просто на комнатушки со старым хламом. В самых же дальних помещениях хранился уголь для растопки печей. И хотя никакого Эдгара тут не обнаружилось, я испытала скорее не разочарование, а облегчение – слишком уж тут было неуютно.

Останавливаться мы не собирались. Нам во что бы то ни стало нужно было осмотреть весь дом, заглянуть в каждый уголок. Стараясь двигаться как можно тише, мы поднялись по скрипучим ступенькам обратно на первый этаж. В холле всё ещё о чем- то переговаривались между собой «вечные», поэтому мы сразу повернули в другую сторону – к лестнице, ведущей наверх.

Мы то и дело замирали, прислушиваясь к малейшим шорохам вокруг. Подошвы наши при каждом шаге утопали в толстом ворсе. Деревянные половицы здесь, к счастью, были застланы коврами и при ходьбе не скрипели на все лады, как у нас на вилле «Эви». Это помогало нам пробираться по коридорам если и не совсем, то почти бесшумно.

Время от времени где-то поблизости раздавались шаги, и нам приходилось прятаться. Чаще всего это были горничные, уборщицы или кухарки, спешащие по своим делам. «Вечные» и в самом деле жили как сто лет назад, не меняя привычек. Впрочем, вряд ли они хотели идти в ногу со временем. Баронесса, поди, понятия не имела, как поджарить яичницу или закинуть бельё в стиральную машинку – наверняка считала, что это ниже её достоинства.

Я заставила себя вернуться мыслями к Эдгару и нашим поискам. Матс в это время как раз приложил ухо к одной из многочисленных дверей и махнул мне рукой, подзывая поближе. Я встала рядом с ним, но ничего не услышала. Тогда Матс, приложив палец к губам, словно в замедленной съёмке приоткрыл дверь.

Мы заглянули в щель. В комнате никого не было, и мы, набравшись смелости, вошли внутрь – и с открытыми ртами замерли на пороге.

Нашим глазам предстала самая огромная и помпезная спальня из всех, что мне когда-либо доводилось видеть. Она состояла из целых двух комнат – во вторую вели распашные двери с витражными вставками из разноцветного стекла. В позолоченном камине между окнами потрескивал огонь, в центре первой комнаты стояла огромная кровать с балдахином. На туалетном столике рядом с ней я заметила флакон, похожий на те, что заполняли полки в аптеке ароматов. Обернувшись, я увидела шкаф, в котором за стеклянными дверцами поблескивало бесчисленное множество разноцветных бутылочек. Матс подошёл поближе и показал на металлическую решётку за стеклом. Здесь хранились ароматы.

Впрочем, не только разноцветные флаконы свидетельствовали о том, что мы, похоже, попали в спальню баронессы фон Шёнблом. Было ещё кое- что. И это кое-что бросалось в глаза с первой секунды.

Повсюду висели фотографии в золотых рамках. Их было так много, что они почти полностью скрывали под собой фиолетовые шёлковые обои. И со всех фотографий на нас смотрела баронесса – и только она одна.

Узнала я её не сразу, ведь ни на одном из снимков она не выглядела так, как сегодня. Девушке с фарфоровой кожей и миловидным лицом на всех портретах было не больше двадцати пяти.

Я судорожно сглотнула. Теперь, глядя на эти стены, я окончательно поняла, насколько баронесса помешана на своей молодости и былой красоте. Разве кто-то в своём уме станет развешивать у себя в спальне сотни собственных фотографий?