Наконец Ханна поднялась с сиденья и знаком показала нам, что пора выходить. Выбравшись из душного автобуса, мы оказались в какой-то глуши. В реальности местность была ещё пустыннее, чем представлялась мне в воображении. Я даже удивилась, что тут вообще сделали остановку, ведь поблизости не было ничего – лишь цветочные луга да несколько разрозненных домишек с симпатичными палисадниками. В общем, это местечко очень напоминало Бюллербю [вымышленная деревня из книги «Мы все из Бюллербю» шведской писательницы Астрид Линдгрен. В Бюллербю («шумная деревня» – шведск.) всего три дома] – и я очень удивилась, увидев, как много людей здесь вышло из автобуса. Огромного роста мужчина с ещё более огромным рюкзаком за плечами, как оказалось, тоже направлялся в Нордхорн.

Выйдя из автобуса, он зашагал вдоль дороги. Я смотрела ему вслед. Словно почувствовал на себе мой взгляд, он вдруг обернулся, заставив меня замереть. Лицо его пересекал такой огромный шрам, что у меня даже мороз пробежал по коже.

– Люци, идём же! – позвал меня Матс, и я кивнула.

Ханна шла впереди, мы за ней. Узенькая деревенская улочка привела нас к площади с маленькой церквушкой, откуда мы свернули на ещё более узкую аллею. По пути нам попался лишь какой-то заброшенный сарай, и ничего больше. Казалось, мы уже целую вечность идём за Ханной вдоль деревьев.

Наконец мы добрались до места. Я ещё издалека узнала огромную оранжерею, немного напомнившую мне Берлинский ботанический сад. До переезда на виллу «Эви», когда мы ещё жили в городе, мы там были пару раз. Я хорошо запомнила тёплый воздух в тропической теплице и множество необыкновенных растений, каждое из которых Бенно поочередно пытался потрогать и засунуть в рот. В его защиту – тогда он был ещё совсем мал.

Ханна остановилась возле чугунной садовой оградки и нажала на звонок с табличкой «Блюм». Пальцы её при этом немного дрожали – впрочем, возможно, мне это лишь померещилось.

Видеокамера над нашими головами пришла в движение, потом раздалось жужжание открывающегося замка. Ханна толкнула калитку. Возле дома залаяли собаки, и я вздрогнула.

За забором начиналась вымощенная камнем дорожка, ведущая прямо к заросшему плющом коттеджу. Входная дверь открылась как по мановению волшебной палочки, и лай стал громче.

Из приоткрытой двери высунулся низенький коренастый мужчина с румяными щеками и в очках в роговой оправе. Я удивилась – Ханна ведь рассказывала нам, что Фридрих поставлял цветы ещё её отцу, а тот умер, когда ей исполнилось десять. В таком случае Фридрих должен выглядеть заметно старше Ханны.

Но это было не так.

– Фридрих! Как же я рада видеть тебя спустя столько лет! – Подобрав подол длинной юбки, Ханна заторопилась ко входу. – Надеюсь, у тебя найдётся для нас минутка? Мне просто не терпится наконец увидеть твою оранжерею. Как же я раньше об этом мечтала! И вот, дожив до седин, всё-таки сюда добралась.

Собачий лай усиливался, и эксперту по ботанике приходилось придерживать двух чёрных догов за ошейники. Я крепче сжала руку Бенно и почувствовала, что она стала влажной. А может, это у меня вспотели ладони.

Мы с Бенно держались чуть поодаль, в то время как Ханна, казалось, не обращала на скалящих зубы псов ни малейшего внимания.

– Кхм, извините? – Фридрих Блюм растерянно переводил взгляд с Ханны на нас и обратно. Казалось, он был совершенно сбит с толку и понятия не имел, кто мы такие. Я, заволновавшись, покосилась на Матса. Он тоже смотрел на эксперта по ботанике скептически.

Впрочем, можно было и не заметить, что Фридрих в замешательстве, потому что Ханна продолжала болтать без умолку, не давая тому и рта раскрыть.

– Позволь познакомить тебя с новым поколением ароматекарей, подрастающих на вилле «Эви». – Гордо улыбнувшись, Ханна подошла ещё на пару шагов ближе к Фридриху и по очереди представила нас. При этом она сначала указала на меня, затем на Бенно и под конец – на Матса. Радость от встречи настолько затмевала для Ханны всё прочее, что она просто не замечала собак, в то время как те, казалось, готовы были в любую секунду на неё наброситься.

Судя по всему, коренастый мужчина в дверях по-прежнему не знал, что думать насчёт нашего появления.

– И как тебе это удаётся?! – продолжала щебетать Ханна, разглядывая озадаченного Фридриха Блюма. – Ты, кажется, нашёл источник вечной молодости! Совсем не выглядишь на свой возраст.

Фридрих, кое-как затащив догов в дом, вышел наружу, закрыл за собой дверь и в нерешительности остановился перед нами на крыльце. Лай почти стих, лишь изнутри раздавались приглушённые отголоски, и я немного расслабилась.

Ханна понемногу стала терять терпение:

– Неужели ты совсем не помнишь виллу «Эви»?

Лицо Фридриха наконец-то озарилось улыбкой.

– Быть этого не может! Неужели это ты?! Маленькая Ханна?! Как же бежит время! Вот это сюрприз!

Словно не веря своим глазам, он покачал головой, но уже в следующую секунду широко распахнул руки и обнял Ханну.

Матс бросил мне насмешливый взгляд, и я тоже не смогла сдержать ухмылку.

– Как же здорово, что ты приехала меня навестить!

Фридрих, сияя улыбкой, выпустил Ханну из объятий и пошёл вдоль дома в сторону оранжереи, махнув нам рукой:

– Пойдёмте, здесь есть на что посмотреть!

И он был прав – ещё как было. Оранжерея производила сильное впечатление. Она казалась огромной – гораздо больше той, что располагалась за нашей виллой. Впрочем, отчасти это могло объясняться тем, что вилла «Эви», в свою очередь, была гораздо больше коттеджа Фридриха Блюма.

Когда Фридрих распахнул перед нами укреплённую толстыми металлическими элементами конструкции дверь в оранжерею, мы с трудом могли поверить своим глазам. Наша теплица всегда казалась мне зачарованным лесом, но то, что я увидела здесь, просто поразило моё воображение, превзойдя все самые смелые ожидания. Это оказалось царство буйной растительности. Сотни неизвестных мне видов цветов тянули к нам свои побеги. Пару раз я даже невольно хмыкнула – некоторые растения выглядели так странно, словно были плодом воображения какого-то сумасшедшего художника, придуманным с целью шокировать публику. Самые яркие цвета и самые причудливые формы окружали нас на грядках и клумбах.

А ещё в оранжерее Фридриха Блюма пахло всем сразу – почти так же сильно, как в аптеке ароматов. Некоторые запахи вызывали в памяти индийский ресторанчик, другие – летний день, а какие-то отдавали лекарственной мазью или даже ассоциировались с кабинетом зубного врача.

Ханна с восхищённым писком останавливалась чуть ли не у каждого цветка, а щёки Фридриха становились при этом всё румянее и как будто даже круглее.

Мне сразу понравился этот невысокий мужчина, дружелюбно глядевший на Ханну снизу вверх из-за толстых стёкол своих очков. Он гордо шагал по узкому проходу между рядами растений, неся перед собой шарик живота, и подробно отвечал на все наши вопросы. Точнее говоря, на вопросы Ханны – нам не удавалось вставить ни слова. По крайней мере до того момента, пока Фридрих не остановился у отдельно растущего чёрного цветка, всем своим видом давая понять, что здесь мы имеем дело с чем-то особенным.

Цветок рос под стеклянным колпаком, что уже само по себе было достаточно необычно. Размером он был с целую ладонь, а лепестки располагались как-то несимметрично. Наружу свисали несколько длинных тычиночных нитей, с которых осыпалась пыльца. Привлечённая ароматом этого причудливого растения, я приблизилась на пару шагов. Невероятно, но запах был настолько сильным, что отчётливо ощущался даже сквозь стекло.

Я втянула в себя воздух и вдруг почувствовала, как во мне всколыхнулась светлая грусть. Это был прекрасный аромат. Цветок пах чем-то лёгким, хорошим. Он пах невысказанным желанием.

Желанием?! Это что ещё за мысль, откуда она взялась? Цветы не пахнут желаниями!

– Говорят, – прошептал Фридрих, наклонившись поближе к Ханне, – что пыльца этого цветка может исполнять желания. Как волшебная лампа! Забавно, а? – рассмеявшись, подмигнул он нам.