Именно тогда я впервые не просто заглянул за грань, а сделал первый шаг по ту сторону возможного, хотя понял это спустя много лет. Мир преобразился, и теперь, сквозь туман я отчетливо видел безопасную тропу.

Здесь, за пределами обыденного, помимо запаха, магия имела свойство светиться всевозможными цветами, искажать пространство вокруг себя, или просто обозначать свое присутствие, манипулируя сознанием зашедшего в гости колдуна. Перебравшись на очередной остров, я заметил то, что искал. Оно светилось легким зеленоватым светом, а вокруг сияния расползалось кольцо мрака. Я почувствовал угрозу, слабую, но, на всякий случай достал лук и взял в руки стрелу.

Мне удалось подобраться к источнику, не обнаружив себя. На большой кочке сидело чудовище, большое, косматое, и было занято трапезой. Но магия исходила не от него, а от медальона, висевшего у него на шее. Я шагнул к зверю.

— Убирайся, пока я тебе не разорвал, прочь!

От удивления, что чудище, пусть и несколько коряво, но все же уверенно говорит на принятом во всем мире языке, я опустил лук, и встал как вкопанный.

Он был похож на большую собаку, вот только морда чем-то отдаленно напоминало человеческую. Хотя, стоит признать, что саблевидные клыки вызывали опасение, а огромные когти, не сомневаюсь, были острее любого клинка.

Я почувствовал, как кольцо мрака сужается, вытесняя меня. Я попытался посмотреть на то, что осталось от добычи, и не без труда различил в кровавом месиве человека. Я невольно попятился, и едва не шагнул в болото.

— Смотри, там трясина такая, что одну лапу поставишь — про вторую забудешь, — чудище странно ухмыльнулось, но слова прозвучали искренне.

Но если оно питалось людьми, почему же не напало на меня, неужели оно объелось первым попавшимся к нему в лапы? Я на всякий случай положил стрелу на тетиву.

— Ты не похож на других. Может, выслушаешь? Ведь на самом деле тебе ничего не стоит меня убить, и я боюсь тебя, не меньше чем ты меня. Я — жертва древнего проклятья, которое заключено в медальоне. Если ты не побоишься подойти и снять с меня эту побрякушку, то я снова приобрету человеческий облик. Ну как, идет? — на его лице появился оскал, от которого многие бы окончательно решили, что монстр злой, опасный, и заслуживает смерти.

Не знаю почему, но я решил поверить ему. Может это все из-за долгого присутствия за гранью, или по какой-то другой причине, но мне показалось, что если я не поверю ему, или хотя бы не попробую поверить, то многое потеряю. Безоружный, я подошел к нему в плотную, уже чувствуя вонь из звериной пасти, протянул руки и нащупал цепочку.

Медленно, опасливо я протянул руку, и, стоило мне прикоснуться к волшебным звеньям, как вокруг поднялись столпы зеленого пламени, кольцо тьмы сузилось, а потом рваными кусками разлетелось прочь, отбросив меня, словно перышко. Тьма рассеялась, и прогнала меня из-за грани, давая осознать, что я по шею в трясине, и не знаю, как выбраться. Вода предательски подбиралась к подбородку, когда я заметил длинную палку. На берег меня вытянул грязный, мужчина в лохмотьях, но лицо, несмотря на гримасу боли и усталости, было не злым.

Это было до ужаса неприятно — тащить недоеденный труп через опасные болота. В основном этим делом занимался мой спутник, мне же досталось нести лишь оторванную руку, и я почти не испачкался. Я и не заметил, как мы миновали топкие места, и ступили на опушку леса Мегор, где загадочный человек, не произнесший до этого времени ни слова, по собачьи вырыл яму, и уложил останки туда, а затем, все так же нелепо, оборвал ветку с дерева и согнул ее в знак Толона.

— Не знаю, важно ли это тебе, но… я не хотел его убивать. В том обличие… в чудовищном… мне хотелось есть именно людей. Но это всё из-за медальона.

Мы какое-то время сидели, глядя на могилу, а затем прочитали короткую молитву, невпопад, сбивчиво, вознося прошения семи об упокоении отошедшей к Атталогу души.

— Сейчас мне нечем платить, разве что могу отдать тебе этот проклятый медальон. Но позже, когда мы встретимся я верну этот долг.

— Возьми мой лук и одежду. Я знаю, она мокрая и грязная, но все же. Мне тут до дома недалеко, а тебе предстоит еще долгий путь в Инголдию. Не могу помочь тебе советом — поскольку сам дальше от дома, чем сейчас никогда не заходил, — я сделал паузу, но, заметив, что он отрицательно качает головой, сказал, — не вздумай отказываться. Я не пропаду.

Так мы с ним разошлись, и я был уверен, что поступил правильно. Я и сам, когда говорил, что до дома идти не далеко, так думал, но даже обод светила уже скрылся за горизонтом, и начинало темнеть, а что бы обойти болота, пришлось сильно заходить на север. Поэтому до дома я добрался уже к утру.

Родители не спали, мама была вся в слезах. Я соврал что-то невразумительно о разбойниках, и о том, что нашел на дороге амулет. В самом деле я просто падал с ног, и едва добравшись до кровати провалился в сон.

***

Когда через пару месяцев я собрался в дорогу, мне устроили прощание всей деревней. Они же не знали, что я больше хотел посмотреть столицу, чем стать гвардейцем. Я сел в непрочную телегу к торговцу, ехавшему в Дром. Парни бежали за телегой какое-то время, продолжая улыбаться, желать удачи, и просить поскорее вернутся.

Мы ехали по незнакомым мне местам, объезжая озеро Свенны с юга. Сын торговца, с которым мы ехали рядом, был разговорчив, и, поскольку он много ездил здесь, рассказывал о том, мимо чего мы проезжали.

— Смотри, — спустя какое-то время сказал он, — слева от нас мигают огоньки. Это духи Пьяных Топей хотят заманить к себе неосторожного путешественника. Эти болота считаются самыми опасным местом на острове, ведь там, помимо жуткой трясины в воздухе витают ядовитые газы, а под водой обитают страшные порождения тьмы, готовые сожрать любого, кто пришел к ним!

— Да ну, — засомневался я.

— Верняк, у меня там друг утонул!

— Так может он просто утонул?

— Он же не дурак!

Дорога сначала пошла вверх, а затем превратилась в горный серпантин, и две лошадки, что тянули груженую повозку, с трудом преодолевали этот подъем.

— Смотри, — гордо сказал Нерег, — мы сейчас на самом юге озера Свенны.

Я увидел огромный священный водоем с высоты птичьего полета, увидел вытекающую из озера быстротечную Блеклу, такой родной и такой далекий лес Шал-ре, в котором наверняка мой отец сейчас работает топором, а на кромке леса стояли маленькие домики.

На мгновение мне почудилось, что моя мать до сих пор смотрит мне в след и машет платком. Да уж, мог бы и обнять её покрепче напоследок.

Каменистая дорога, на которой телега то и дело ныряла колесами в ухабы пошла вверх, и совсем скоро перед нами черной громадой выросли Хессетские горы. Много лет они маячили на горизонте, а теперь стали близкими и особенно неприветливыми. Здесь, наверху гулял ветер, и я поёжился.

— Ничего, сейчас проедем перевал и спустимся долину, где стоит город мастеров Дром. Но тут все с приветом — нормальный человек тут жить не станет, я тебе отвечаю.

— Почему?

— Ну… протянул Нерег, — тебе вроде можно доверять… Говорят, люди проникли в самую глубину гор, и обнаружили там подгорных чудовищ!

— И там тоже чудовища? — удивился я.

— А ты думал! Мир полон злых чудовищ! В шахтах вкалывают только преступники. Их туда ссылают со всего острова, и там постоянно кто-нибудь кого-нибудь режет. Поэтому помимо чудищ в Дроме полно призраков! Плохое это место, хотя богатое и красивое. Там добывают драгоценные камни и металлы, а на склонах гор растет дерево Шу. Напиток из его семян очень ценится, и продается по всему миру.

— Откуда ты всё это взял?

— У меня дядя там живёт, он и рассказывал.

— Дядя у тебя тоже торговец?

— Осёдлый, не то что мы с папаней. Мы с ним объехали почти всю Артанию. Ну, точнее половину — мы ездили по хвойным лесам полуострова Дегтамер, и торговали в деревнях, а в Драгорию не поплыли из-за войны.

— Это ты про Драконов? — я толком об этом не знал, только какие-то слухи.