— Стандартная ситуация... Неуплата налогов, контрафактный товар, — с чувством произнес Арсений. — Налоговик узнал, что мы заинтересованы в расследовании экономических преступлений. И спустил на Шуркина всех собак. Словно сам с цепи сорвался. Я попросил наших поискать подделки. Здесь только бижутерия. Остальное — золотые часы и какие-то побрякушки. Ничего серьезного.
— В протоколе о подделках не должно быть и слова. Ясно?
Арсений опешил:
— Почему Глеб? Феофановы и так знают, что драгоценности в камине явно не оригинальны.
— Придерживайся официальной версии. И подключи Ульяну, а сам сделай вид, что вообще сюда случайно забрел. Лишнее внимание нам не нужно. Это не наш профиль.
— А что Ульяне сказать?
— Правду. Я попросил тебя разузнать о налоговом прошлом одной дамы. Вместо нее доблестный сыщик наткнулся на нового владельца этого бутика. А там...
Арсений рассмеялся:
— Понимаю.
— Я тут подумал, — сказал Глеб, смотря, как изымают документы из сейфа.
— О чем? — улыбнулся Арсений.
— Нужно найти геммолога.
— Кого?
— Чем ты на учебе занимался? Сторожил свою парту? — хмыкнул Глеб, тяжело вздохнув. — Эксперта по драгоценным камням. Хочу наведаться в элитный клуб. Сегодня же пятница. Видимо, обнаружу достопочтенную публику. Любят они перед своими хорохориться.
— А этот чем не эксперт? — осведомился Арсений, правой рукой указывая на копошащегося в бижутерии полицейского. — Он и проводит экспертизу.
— Не доверяю, — просто ответил Глеб. — Нужен свой. Точнее, гражданский. У тебя есть на примете?
— Как ни странно, одного могу посоветовать, — бодро сказал Арсений. — Его отец работает на одну ювелирную контору. Как раз занимается оценкой драгоценных камней.
—С чего ты решил, что он поможет?
— Узнаешь. Тупая ситуация с ним произошла. Ты сможешь попросить о помощи взамен одной услуге, — сказал Арсений. — Пойдем. Покурим?
— Ладно, — нехотя согласился Глеб. — Заодно поговорим без лишних свидетелей.
Они вышли на улицу. Каждый закурил и инстинктивно посмотрел на прохожих, которые останавливались посмотреть, почему магазин закрыт и что там происходит. Полицейская лента мешала подойди вплотную к главному входу. Некоторые зеваки предпочли остаться и понаблюдать за работой стражей порядка.
— Молодой парень. Двадцать лет всего. Ян Коробченков.
— Что за история? — процедил Глеб, затягиваясь сигаретой.
— Пару лет назад один мужик врубил магнитофон на всю улицу. Ян вышел из своего подъезда и сделал ему замечание. На часа было около девяти, но горловое пение алкаша никто не заценил. Также бил бутылки на детской площадке. Но не суть...
— Угу. Как мужика зовут?
— Фома Буераков, — буркнул Арсений, ежась от холода. — Этот Фома после словесной стычки отправился праздновать к себе в квартиру. В половине второго ночи его увезли на «Скорой» со сломанной челюстью.
— А в чем вина Яна?
— Так вот, Фома написал на него заявление, что они бодались во дворе. Я тогда приезжал на вызов. Молодежь на детской площадке никуда не уходила. Те угорали над Фомой, когда тот у них бутылку пива украл и побежал к себе. Они подтвердили, что тот был в порядке после ссоры с Яном. Крови во дворе не обнаружено. Зато в квартире...
— Интересная история, — процедил Глеб.
— Следов взлома нет. Фома полежал в больнице. После пришел в полицейский участок и написал заявление на Коробченкова. Я к тому времени опросил всех свидетелей и участников конфликта.
— Что в итоге? — поторопил его Глеб.
— Отказал в возбуждении дела из-за отсутствия состава преступления. Врачи обнаружили Фому лежащим в ванне. Упал, когда душ принимал. Соседи тогда вызывали. Коробченкова там не было от слова «совсем».
— И?
— Фома жалобы тоннами пишет. На всех. Даже доносами не брезгует. Ополчился на парня. Мстительный... Начал строчить во все инстанции. Письменно требовал с Яна деньги на лечение.
— Спиртом лечится?
— В точку, — усмехнулся Арсений. — Сейчас в третьем участке другой следователь этого идиота терпит. Уже на стену лезет...
Глеб кинул потухший окурок в пустую урну.
— Уверен, что Ян не при делах?
— Обижаешь, Глеб. Абсолютно уверен. Мне про Фому многое рассказывали.
— А почему следователь не предпримет меры?
— Бюрократия. Фома в мэрию, как к себе домой ходит. Бумагу не жалеет. Припугнули уголовным делом, а воз и ныне там...
— Ясно. У тебя есть их телефоны?
— А как же? В старой записной книжке. С собой вожу. Не просто так бардачок занимает.
— Отлично. Принеси.
— На черта такие карусели, Глеб? Просто попроси Коробченкова и все.
— Как ты будешь относится к полицейским, которые позволяют Фоме портить тебе жизнь. Не сомневаюсь, что почтовый ящик Яна пухнет от писем. Думаешь, он примет меня со всем гостеприимством?
—Твоя правда, — согласился Арсений, подходя к своей машине. Он открыл переднюю пассажирскую дверь и наполовину залез в салон.
— Сам езжай в участок к следователю. Пусть он напишет очередное отказное. После моего звонка отправь на адрес Коробченкову.
— Бери... — Арсений отдал потрепанную записную книжку, закрывая машину. — Ладно. Я пока не могу. Здесь обыска, как сам видишь.
— Подпиши протокол, а эксперты заключение нам в управление скинут...
— А куда мне потом?
— Домой.
— Может, с тобой прокатиться? Или патрулировать улицы?
— Зачем? — спросил Глеб, доставая ключи из кармана. — Езжай к семье.
— Но работа...
— Послушай, — Глеб остановился на полпути к «Дуксмобилю». — Постовые знают каждую улочку в городе. Все службы работают. Никуда беглец не денется, как и служанка. А включать трудоголизм не стоит. Трудоголизм — это всего лишь имитация бурной деятельности. Ты патрульный?
— Нет. Сыщик из «Млечного», — глупо улыбнулся Арсений.
— Вот и соответствуй. Договорились?
— Я тебя понял.
— Если их поймают, то сообщат. Полицейские без нас проверили все возможные места, в которых преступники могут прятаться. К тому же ориентировки даны. Нас с тобой не хватит, если мы будем круги по Мологе наворачивать из-за иголки в стоге сена...
— Я поехал, — кивнул Арсений. — Постараюсь решить вопрос.
— Вот и отлично. Где здесь таксофоны?
— Около заправки. Езжай прямо.
Глеб доехал до телефонной будки и терпеливо подождал, пока девушка вдоволь наговорится со своей подругой по телефону. Ей понадобилось четверть часа, чтобы обсудить с собеседницей свои отношения.
— Здравствуйте! Фома Буераков? — спросил Глеб, спустя минуту после того, как набрал номер нужного телефона. — Вас беспокоит Глеб Холодов из «Млечного». Нам поступило обращение в возбуждении уголовного дела.
В ответ послышался елейный хриплый голос мужчины.
— Вечер добрый, полицейский. Да! Я подавал заявление и жду, когда этого гада упекут в тюрягу. Он мне челюсть свернул, а вы его покрываете...
— Ты чего орешь?
— Что?
— Ты глухой? — твердо произнес Глеб. — Ты тогда бутылку пива зачем украл?
— Когда? — опешил Фома. — Как вы смеете так разговаривать?
— Я тебя спрашиваю...
— Не помню.
А я вот думаю, что ты просто охамел. Свидетели были, когда Коробченков с тобой ругался? — спросил Глеб на повышенных тонах.
— Ну, были. И что?
— Сколько ты заявлений накатал?
— Много. А можно мне другого следователя? Не привык общаться с такими хамами.
— Нет. Нельзя, — отрезал Глеб. — Я из «Млечного». Дальше писать некуда. Только в прокуратуру. И их ты уже успел осчастливить...
— Он мне челюсть сломал, понимаете?! Челюсть! А вы глумитесь!
— Я только вижу, что некий Фома Буераков бездоказательно пытается привлечь к ответственности соседа за замечание.
— Но...
— Слушай меня внимательно. Если по этому делу твоя деревянная голова додумается меня тревожить или любого полицейского в округе, то я каждый день буду вызывать тебя с повесткой в управление.
— Не имеете право!
