Но потом началось такое... Я глазам своим не поверила. Прямо из лужи, отделявшей нас от Виллема, поднялся такой сильный ветер, что, когда я выплеснула содержимое из своей бутылочки, его просто сдуло на нас обратно.

Мы судорожно хватали ртом воздух, а прямо из-под наших ног в это время тянулись вверх тонкие нежно-зелёные побеги. Спустя секунду они окрепли и стали очень прочными. Теперь нас отделяла от Виллема стена буйной зелени.

Мы попытались было выбраться из зарослей, но безуспешно. Из лужи под нашими ногами с тихим шипением поднимались плотные облачка испарений.

По ту сторону зарослей раздавался смех Виллема, а вокруг нас и над нами собиралась сильная буря.

Пол у нас под ногами закачался. Чтобы сохранить равновесие, я расставила ноги пошире, словно заправский моряк на палубе. Ветер трепал мне волосы и бросал их в лицо, растущие рядом пальмы опасно гнулись и раскачивались под его порывами. С соседней цветочной клумбы ветром сдуло почти все лепестки, и они, взмыв вверх, пёстрым вихрем закружились в воздухе. Снаружи крышу теплицы освещало солнце, небо над нами было голубым и безоблачным. Но здесь, внутри, свирепствовал мрачный шторм.

Лающий смех Виллема понемногу стих и потом исчез совсем.

От шатания пола под ногами меня совсем укачало, так что пришлось опереться на ближайшую кадку с пальмой. Вихрь поднимал в воздух всё больше листьев и лепестков, и они кружились по оранжерее, образуя огромную воронку.

Я попыталась шагнуть вперёд, но меня подхватил ветер, и я почувствовала, как отрываюсь от пола.

– Не двигайся! – предостерёг меня Матс и схватил за руку. Его пальцы крепко сцепились с моими, и я снова ощутила пол под ногами.

Цветочные горшки бились один за другим, стёкла теплицы опасно дребезжали. Ветер трепал одежду, пол ходил ходуном. Из самой воронки смерча, из скопления лепестков послышался гром, а чуть поодаль молния ударила прямо в сердцевину дерева гинкго и расколола его надвое.

– Что же нам теперь делать?! – прокричала я Матсу сквозь бурю, но он был полностью сосредоточен на том, чтобы не дать нам оторваться от земли. У нас оставалось всё меньше шансов догнать Виллема.

– Нужно выбираться отсюда! – попытался перекричать шум Матс.

– Но Виллем...

Матс покачал головой:

– Забудь!

И мы, изо всех сил держась друг за друга и втянув головы в плечи, стали пробираться сквозь шторм, пока наконец не укрылись в сарае для инструментов.

Я надавила на рычаг и, чтобы не упасть, дрожащими руками вцепилась в Матса.

На подгибающихся ногах мы кое-как приковыляли обратно в аптеку и принялись наперебой рассказывать о том, что произошло в оранжерее.

Бенно, закончивший отскабливать со своих подошв последние ледышки, широка распахнул глаза.

– А вдруг Виллем вернётся? У него ведь есть ключ! – спросил он, повернувшись к Ханне.

– Верно. Но главное – мы отобрали у него карту ароматов! – вздохнув, она откинулась на спинку большого замшевого кресла. – В ближайшее время Виллем не вернётся. После всего что случилось – не осмелится. Он ведь мог пользоваться этой аптекой только потому, что я о ней не помнила и позволяла ему морочить мне голову, – Ханна грустно огляделась вокруг. – Все эти годы я слепо ему доверяла.

Глаза Бенно округлились ещё сильнее:

А вдруг он вернётся с каким-нибудь ароматом похуже этого?

– Не переживай, – отмахнулась Ханна. – Он наверняка знает, что я не просто наследница виллы, но и полноправная хозяйка аптеки ароматов – то есть прекрасно тут во всём разбираюсь. Это заставит его какое-то время держаться отсюда подальше. – Пробежав взглядом по рядам флаконов, Ханна удовлетворённо улыбнулась. – К тому же я раскрыла его тайну, и Виллем не решится показаться мне на глаза. Ведь теперь я знаю, каким ароматом он вынужден регулярно пользоваться, и мало того – знаю, какой аромат для него смертельно опасен! Виллем предпочтёт не связываться со мной.

Мы все были немного обескуражены заявлением Ханны. Виллем испугается?! Вот этой безобидной пожилой дамы?!

– Почему же? – спросила я. – И какой аромат может так сильно ему навредить?

Ханна указала на флакон с пузырящейся жёлтой жидкостью на полке:

– Вот этот!

Мы с Матсом склонились над этикеткой. Это был тот самый аромат с предостережениями на красной ленте.

– «Аромат конечности»?

Я по-прежнему терялась в догадках. Да и сказанное Ханной парой секунд ранее тоже привело меня в замешательство.

– А какой аромат ему приходится принимать регулярно? – уточнила я.

Ханна замялась:

– Это такой... В общем, он из тех ароматов, которые вообще никто и никогда не должен использовать. Из-за него-то он так со мной и поступил.

– Неужели это значит, что... – перебил Ханну Матс. Кажется, он начинал о чём-то догадываться. – Не зря после письма от этого месье Бернара, который уже лет сто как должен быть мёртв, я заподозрил что-то неладное. Всё думал – вдруг этот Бернар до сих пор жив, потому что заказывает аромат, который... который позволяет ему оставаться в живых. Я знаю, этого вообще-то не может быть. Никто не живёт до ста семидесяти лет. Но ведь эта аптека сплошь и рядом делает возможными вещи, которых в обычной жизни быть никак не может. Значит, не так уж абсурдно предположить, что Бернар пишет эти письма сам, правда? А если это так, то все, кто заказывал такой же аромат, как Бернар, хранят одну тайну. Ту самую тайну, что скрывает Виллем!

Бенно таращился на Матса с открытым ртом:

– Какую тайну?

Ханна улыбнулась и кивнула Матсу.

– Вы что, ещё не поняли? – повернулся Матс к нам с Бенно. – Виллем ни капельки не изменился за всё то время, что я здесь живу. Он всегда выглядел в точности как сегодня. А его речь... Он же говорит так, словно попал сюда из другого столетия. Как глупо, что я раньше этого не заметил!

Тут до меня наконец дошло, к чему ведёт Матс. Я перевела взгляд на Ханну:

– Неужели такое возможно? В этой аптеке и правда есть средства, позволяющие настолько продлить человеку жизнь? А жить вечно с её помощью тоже можно?

Ханна медленно покачала головой:

– Да, существует аромат, который теоретически именно так и действует – по крайней мере, до тех пор, пока его регулярно принимаешь. Это «Аромат вечности». Им моя семья никогда не торговала – и ни за что не стала бы этого делать. С вечной жизнью шутки плохи. Ни один порядочный ароматекарь не пойдёт на такое! Поэтому раньше нельзя было сказать наверняка, действует ли этот запах – никто не проверял этого на практике. Но, судя по всему, это возможно. Виллем живое тому свидетельство, верно?

– Сколько же ему лет? – спросила я шёпотом.

– Хм, трудно сказать, – Ханна задумчиво разглаживала складки на юбке. – Виллем поступил сюда на место садовника юношей. Это было ещё при Даане де Брёйне. Мой отец вечно отпускал шутки насчёт его несокрушимого здоровья, но, конечно, не догадывался, что это неспроста. Виллем никогда не отмечал день рождения и упорно молчал в ответ на расспросы о возрасте. Думаю, когда умер отец, ему уже перевалило за сотню лет. Значит, сейчас ему по меньшей мере сто шестьдесят.

– Сколько?! – услышанное с трудом укладывалось у меня в голове. Впрочем, за последние несколько дней со мной случилось столько всего невероятного! То, о чём говорили Матс и Ханна, тоже вполне могло оказаться правдой. Мой взгляд вновь упал на полку, где стоял флакон с жёлтой пузырящейся жидкостью.

– А что насчёт «Аромата конечности»?..

– Помнишь рецепт из записной книжки? – поднял брови Матс. – Аромат, отменяющий действие всех прочих.

– Помню, конечно! А ещё помню, что он крайне опасен! И в числе побочных эффектов может вызывать смерть – так, кажется, там было написано?

– Так, – улыбнулся Матс.

– Всё верно, – подтвердила Ханна. – Поэтому-то Виллем и подумает десять раз, прежде чем решит наведаться сюда снова.

– А что... – нерешительно продолжила я, собираясь задать вопрос, на который Ханне наверняка будет тяжело отвечать. – Что именно он с вами сделал?