– Сию же секунду верни мне «Аромат вечного забвения»! – прорычал он, и от этих его слов сковавшая меня ледяная глыба наконец рассыпалась на осколки.

С какой это, интересно, стати я должна была вернуть ему аромат?! У меня же его никогда не было. Вскинув голову, я дерзко взглянула на садовника:

– Понятия не имею, где этот ваш аромат! Я всего лишь пытаюсь защитить от вас людей!

Изо рта Виллема вырвался какой-то странный гортанный звук – мне понадобилась пара секунд, чтобы распознать в нём подобие смеха.

– Защитить! – передразнил он меня. Черты его лица, казалось, заострились и стали ещё резче, чем обычно.

Я вскинула голову и скрестила руки на груди, полная решимости дождаться развёрнутого ответа.

– В защите от меня уж точно нет никакой нужды! – заявил он наконец. – А вот тебя с твоим непомерным любопытством воистину стоит опасаться! А теперь изволь сию же секунду вернуть мне пропавший флакон. А я, так и быть, подумаю, не смягчить ли твоё наказание за этот вопиющий проступок.

Виллем умолк, и я была сбита с толку. И не только из-за его витиеватой манеры выражаться. Это что же получается: садовник на полном серьёзе утверждает, что всеобщая потеря памяти – вовсе не его рук дело?!

– Вы и правда думаете, что аромат забвения у меня? – недоверчиво спросила я.

Виллем шумно выдохнул:

– Ну а у кого же ещё? Хочешь сказать, его прихватил этот твой бестолковый дружок или мелкий сопляк?

Он стал медленно и грозно надвигаться. Ощутив, как по телу разливается неприятное тепло, я начала так же медленно отступать назад. Но оказалось, что Виллем шёл вовсе не ко мне, а к дистиллятору. Он схватил флакон, который Бенно в прошлый раз случайно наполнил на пару миллиметров, и сунул его мне в лицо.

– А вдобавок ко всему ещё и это! – Он сверлил меня взглядом сквозь стекло флакона. – Я из последних бесценных запасов метеорита приготовил этот «Аромат-незабудку», чтобы у меня в голове не опустело, как у всех остальных. И тут вы! Взяли и истратили всё на себя – неслыханная наглость!

Я задохнулась от возмущения:

– Что?! Вы знали средство от потери памяти и собирались пользоваться им в одиночку?

На мой вопрос Виллем лишь недоумённо покачал головой:

– Бог ты мой! А с какой стати мне отвечать за всех болванов в округе? Это что, моя проблема?

– Да! Конечно, это ваша проблема! Ведь это как-никак ваша аптека! Если из-за ароматов происходит что-то плохое, разбираться с последствиями – ваша забота!

– Моя аптека... – Виллем презрительно рассмеялся и сунул флакон в карман комбинезона.

– Нам нужно больше этого «Аромата-незабудки». Прошу вас, пожалуйста! Не только для моих родителей, но и для всех остальных! Нужно ведь как-то помочь им прийти в себя. Я и сама могла бы его приготовить. Скажите только как. А мы... Дальше мы уже сами всё сделаем, и тогда...

– Ни в коем случае! Этого ещё не хватало, – проговорил Виллем с таким отвращением, будто во рту у него в тот момент оказалось что-то мерзкое. Он словно выплюнул свой ответ мне в лицо. – Стану я тратить на это метеорит, как же! Порошок слишком ценный, и вы не получите ни щепотки. Радуйся, что хоть сами память не потеряете. На вас «Аромат вечного забвения» теперь не подействует.

– Почему? – спросила было я, но в следующую секунду и сама догадалась, что имел в виду Виллем. Мы ведь надышались «Ароматом-незабудкой», пока он капал из дистиллятора во флакон. Выходит, эффект от него всё же был, как и от всех прочих здешних ароматов. Просто это был эффект другого рода – из тех, что нельзя заметить и почувствовать сразу. Теперь до меня наконец дошло, почему «Аромат вечного забвения» не причинил нам с Бенно и Матсом никакого вреда: мы заранее вдохнули противоядие.

– Но если аромат, заставляющий людей терять память, не у вас, – начала я тоненьким голоском, – и у нас его тоже нет – то у кого же он?

– Это и правда хороший вопрос, – признал Виллем.

Раньше я была уверена, что в происходящем виноват садовник, а он, очевидно, не сомневался, что всё это устроили мы. Так что же случилось на самом деле? Неужели об этой аптеке было известно кому-то ещё?

Но потом я вспомнила. В тот день у нас побывали десятки соседей. И любой из них мог сунуть флакон себе в карман. Насколько я могла судить по выражению лица Виллема, ему пришла в голову та же мысль. Он ведь сам был тому свидетелем.

– А как тут, кстати, вообще всё устроено? – тихо спросила я. – Ароматы в этой аптеке и правда обладают волшебной силой?

Виллем окинул меня презрительным взглядом:

– Не твоё дело! Как что здесь устроено – никого не касается. Ясно?! – Он принялся расхаживать по лаборатории. – Если бы я только раньше догадался, что Ханна совсем выжила из ума и ей взбрендит продать виллу!.. Но что уж теперь поделаешь. И, к счастью, я уже придумал отличное решение этой проблемы. – Тут он вдруг остановился как вкопанный и уставился на рабочий стол с разложенной на нём половиной карты ароматов. – Откуда это у тебя? И где недостающая часть?

Я пожала плечами:

– Я тут только это нашла.

– ГДЕ?! – прорычал мне прямо в лицо Виллем.

Я скрестила руки на груди:

– А с какой стати мне вам что-то рассказывать, если вы мне ничего рассказывать не хотите?

Виллем подошёл совсем близко и остановился, угрожающе сверля меня светло-серыми глазами:

– Потому что иначе ты горько об этом пожалеешь, маленькая нахалка!

Во рту у меня пересохло. Тут, под землёй, у меня не было против Виллема ни единого шанса. Наверное, лучше его не злить, решила я.

– Карта была спрятана на задней стенке письменного стола.

– Проклятье! Сколько же она там пролежала...

Виллем благоговейно провёл рукой по чернильным рисункам на бумаге.

– А глупой-то она не была, эта наша Ханна, – произнёс он, обращаясь скорее к себе самому, чем ко мне. Словно пытался разъяснить себе что-то, что никак не укладывалось у него в голове.

– Ханна? – озадаченно переспросила я. – А почему вы думаете, что именно Ханна спрятала карту? Откуда она вообще знает о её существовании?

Виллем поднял голову:

– Уже не знает. К счастью, в этой аптеке есть средства для решения очень многих проблем. – Он довольно улыбнулся, доставая из кармана новый флакон. К нему был прикручен пульверизатор. – Боюсь, к тебе мне придётся применить кое-что похожее.

– Что вы сделали с Ханной?! – я захлебнулась от возмущения.

На лице Виллема была всё та же неподвижная гримаса.

– Этого я тебе уж точно не собираюсь рассказывать. И вообще любопытной мелюзге тут делать нечего.

– Что... Что вы хотите сказать?! – В моей голове судорожно метались мысли. Что случилось с Ханной? И что он собирается сейчас сделать со мной?

Ох, и зачем я только сюда спустилась, до чего же глупая идея! Флакон в руках Виллема был наполнен какой-то коричневой слизью. На вид она напоминала жидкую грязь – только ещё блестела вдобавок. Ничего хорошего от этой слизи ждать не приходилось. Виллем занёс указательный палец над кнопкой пульверизатора. Я попятилась, но вскоре уткнулась задом в рабочий стол.

В тот же самый момент вновь скрипнули шарниры. В соседнем помещении открылась дверь. Я услышала знакомый звук – по каменному полу аптеки бежал кто-то в обуви на резиновой подошве.

На мгновение шаги стихли.

– Никак это твои дружки сюда явились? – довольно улыбнулся Виллем. – Превосходно. Разом со всеми вами и разделаюсь.

С этими словами он схватил меня за руку повыше локтя и выволок из лаборатории в аптеку.

– Матс! Берегись! – У меня сердце чуть не выскочило из груди, когда в дверной щели мелькнули его тёмные кудри. Прежде чем я успела подумать, как же мне лучше поступить, Виллем уже втащил меня в дверь, и мы оказались с Матсом лицом к лицу. Он хмуро переводил глаза с меня на Виллема. Между бровями у него пролегла глубокая складка.

Хоть я и не понимала, что заставило Матса вернуться, я была бесконечно рада, что он передумал.