Для того чтобы обеспечить хоть какое-то выполнение программы (а за первые 6 лет действия договора было отгружено всего 50 тонн ВОУ), в 1999 году Правительство США убеждает крупнейших западных производителей природного урана — Cameco (Канада), Cogema (теперь Areva, Франция) и Nukem (Германия) — продать России по специальной цене 118 000 тонн природного урана!

Да, продешевили, каемся.

Но в самые трудные годы, когда собственное производство природного урана в России сосредоточилось на единственном объекте — Приаргунском месторождении, где добывалось всего около 2500 тонн урана, когда Украина и Казахстан болтались в пучине распада и безвременья, когда российский АРМЗ еще не начал добывать по 5000 тонн урана в различных производственных проектах по всему миру, наладив международную кооперацию «уран в обмен на мегаватты» и выйдя в 2011 году на отметку в 7088 тонн, когда еще не были подписаны соглашения с Казахстаном и Украиной (ртуть, собирайся!), западные компании исправно поставляли в Россию природный уран для работы программы ВОУ-НОУ.

И отчасти (а точнее — в очень большой части) спасли российскую обогатительную промышленность.

Что теперь?

Может ли Россия продолжить программу ВОУ-НОУ после 2013 года? Есть ли еще у США собственный потенциал ВОУ-НОУ?

Посчитаем грубо, без претензий на точность до килограмма или даже до тонны.

США имели на конец «холодной войны» 22 000 боеголовок, сейчас имеют 9400. Если принять «изделие» по массе в 25 кг (просто исходя из положений ВОУ-НОУ и не вдаваясь в различные типы зарядов), то США за счет утилизации зарядов могли получить 315 тонн оружейного урана. Плюс еще около 167,5 тонн урана находится внутри боезарядов, находящихся на хранении. С учетом «американского ВОУ-НОУ», во время которого уже была передана на АЭС 201 тонна оружейного урана, остаточное количество высокообогащенных изотопов в распоряжении США может составлять около 281 тонны.

Я думаю, что не сильно ошибусь, если скажу, что у США сейчас оружейного плутония и урана не больше 300 тонн, включая то, что еще можно «наковырять» из боеголовок. Если замещать им российскую программу, то этого количества изотопов хватит на 6 лет. А дальше уже надо строить центрифуги, пускать реакторы-наработчики, покупать уран по рыночной цене на международном рынке — в общем, работать, работать и еще раз работать. Но под эти задачи у нефтяного динозавра нет ни денег, ни технологий, ни специалистов.

У России по такой же логике получается 44 000 боеголовок «тогда» и 13 000 «сейчас». Даже если принять консервативную оценку в 1100 тонн урана на конец «холодной войны», учесть 500 тонн, отгруженных в США, и посчитать 325 тонн российского урана в «изделиях», то мы получим остаток российского урана около 480 тонн.

Если же принять «высокую» оценку наличного урана в конце эры СССР (1400 тонн), то запасы российского урана составят цифру в районе 780 тонн, о чем, например, спокойно говорит такой осведомленный человек, как президент канадской компании Cameco Джерри Гранди.

Сей канадский мужик это дело хорошо знает — он России природный уран по «специальным ценам» в аккурат с 1999 года и по сей день поставлял. Он эти российские «потерянные полимеры» на собственной шкуре ощутил.

Косвенно можно понять реальное положение дел в атомной индустрии США и по их военной атомной программе.

Суммарный арсенал США составляет сейчас около 4650 зарядов, из них лишь 2150 развернуты. В состав арсенала входят около 1950 стратегических зарядов, развернутых на 800 ракетах и бомбардировщиках, а также 200 тактических зарядов в Европе. На начало 2013 года США продолжали сокращение ядерного арсенала, и более 250 зарядов W80–0 для крылатых ракет были сняты с вооружения лишь за последний год. С сентября 2009 арсенал сокращен на 560 зарядов (на 11 %).

[93]

В США идет пересмотр ядерной политики для поиска возможностей дальнейшего сокращения арсенала, включая изменения в планировании атак и степени боеготовности для эффективного ядерного сдерживания. Выбор этих возможностей сделает президент, на основании чего в течение нескольких лет будут изменены стратегические планы ядерной войны. Предварительное заключение об этих изменениях: «Существует возможность достичь целей сдерживания с меньшим ядерным арсеналом», что также подразумевает уменьшение стратегической роли ядерного арсенала в военном планировании.

Часть ракет шахтного базирования США пока вооружены двумя зарядами, но будут разгружены до одного. В целом до 2018 года количество ракет будет сокращено с нынешних 449 единиц до 400–420 штук путем деактивации одной из ракетных батарей.

На вооружении флота Штатов находится 14 носителей стратегических ядерных ракет морского базирования, из которых 12 носителей считаются развернутыми, остальные ремонтируются. На 1 сентября 2012 было развернуто 239 ракет морского базирования — на 49 ракет меньше, чем может быть развернуто на 12 носителях. С 2015 года флот начнет уменьшать количество шахт на каждом носителе с 24 до 20. В отсутствие открытых данных по загрузке носителей эти два факта позволяют предположить, что уменьшение загрузки с 24 до 20 уже неформально реализовано. С 2000 года идет непрерывное сокращение времени боевого патрулирования подводных лодок. Сейчас оно сократилось уже в два раза. Более 60 % этого времени приходится на Тихий океан. В любое время в районах патрулирования находятся лишь 4–5 подлодок из 12 «активных». Новые подлодки пока запланированы к вводу в строй «после 2020 года».

Крылатые ракеты TLAM/N сняты с вооружения, и значительное количество их боевых блоков W80–0 уже разобрано — без формального признания и требований симметричных сокращений ядерных сил России.

Динозавру нужен уран, но он не умеет его добывать.

Дополнительным «источником вдохновения» для мира было постоянное обогащение западных хвостов, которые активно завозились в Россию в 1990-е — 2000-е годы.

Надо сказать, что с самого начала своей обогатительной программы по урану Запад попал в непростую ситуацию. Высокая стоимость газодиффузионного способа обогащения урана не позволяла эффективно отделить ²³⁵U от ²³⁸U, начиная с определенного момента содержание ²³⁵U в гексафториде урана, подаваемом на вход газодиффузионного завода, уже не обеспечивало энергетической выгоды от его обогащения. Этот остаток обедненного урана отправлялся в «хвост» обогащения и складировался до лучших времен. Ну а США, как мы помним, вообще придумали делать из такого обедненного урана снаряды — все равно при использовании газовой диффузии ничего с таким обедненным ураном Запад сделать не мог.

Пока уран был дешевым (на старых, хороших месторождениях) хвосты западных заводов еще болтались на уровне 0,20 % содержания ²³⁵U. Так дело обстояло до конца 1970-х годов.

В 1980-е годы, с ростом цены урана, в хвосты стали складывать уран с остаточным содержанием 0,30 % ²³⁵U. В 1990-е годы, с появлением на западном обогатительном рынке русских центрифуг, для которых хвосты с содержанием изотопа ²³⁵U в 0,20–0,30 % были еще и ого-го каким сырьем, Запад вообще оборзел. Американцы и европейцы предпочли на своих газодиффузионных заводах ограничиться обогащением лишь в два раза, складывая в «хвост» уран с содержанием ²³⁵U в 0,35 %.

Кроме того, что это поднимало энергетику газодиффузионных заводов, так это еще и позволяло очень сильно экономить их мощность, одновременно повышая их производительность.

В общем, все 1990-е и первую половину 2000-х годов русские обогатители «жрали» черствый хлеб западных отвалов, а западные обогатители наслаждались «хрустом французской булки». Дошло до того, что около 2,6 млн ЕРР в год (а это на тот момент составляло около 15 % мощности российского обогатительного комплекса) просто занималось перемалыванием западных хвостов, подчищая рынок вторичного урана за газодиффузионными заводами и перерабатывая старые западные отвалы. Правда, отрадно, что обедненный уран при этом непринужденно оседал на российских бетонных площадках. На будущее.