Именно таким «управляющим блоком» в живой экосистеме и являются хищники, деятельность которых вызывает эволюционные изменения у их жертв. Сама фраза «эволюционные стратегии хищника и жертвы» не вполне правильная: у хищника есть стратегия, а вот у жертвы — одна только тактика. Сплошной ответ на новые выдумки хищника.

Второй раз после циклопа Абсолютный Хищник посетил нас в каменноугольном периоде. В том самом периоде, который оставил нам залежи… Впрочем, о залежах мы поговорим чуть позже. Вы уже и так догадались, что это за залежи, — по названию этого периода истории. Тогда же, около 350 миллионов лет тому назад, никаких залежей еще не было. Были только завалы слабогниющих растений, которые никто толком не умел есть и которые понемногу уходили под землю, унося с собой углерод, который накопили в себе стволы и листья деревьев за период их жизни.

И на фоне такого торжества тлена и бесхозяйственности и появился на исторической арене наш герой. Сейчас эта тварь спокойно порхает по берегам рек, в воде которых резвятся циклопы, но в свое время это был «страх и ужас», «крылатая бестия» и «абсолютное зло».

По-английски этот хищник называется муха-дракон. Dragonfly. Или стрекоза.

Каменноугольный период, время, когда растительность активно изымала углерод из атмосферы и генерировала кислород, был полон детективных историй.

Например, история с насекомыми. Это было время не просто «гигантских стрекоз». Это было время, когда на Земле вообще смогли появиться летающие насекомые. Ведь, представляя себе эволюцию будущего летуна, нужно понимать, что он должен быть достаточно тяжел, чтобы зачатки крыльев давали ему преимущество в затяжном прыжке с ветки на ветку. А тяжелыми насекомые могли быть только в каменноугольном периоде, так как только тогда в атмосфере было столько кислорода, чтобы пассивно дышащее трахеями насекомое не задохнулось от своих больших размеров.

И древние «летательные аппараты» — это были особые членистоногие насекомые, которые регулярно линяли даже во взрослом состоянии, как это сейчас делают только ракообразные. Спасибо за панцирь, товарищ циклоп! То есть, чтобы можно было линять, внутри хитиновых крыльев должна была находиться живая ткань. С тяжелыми неоперенными крыльями летать трудно. Можно посмотреть, как сейчас летают поденки, эти последние выжившие насекомые, крылатые особи которых еще линяют. Поденки — неумелые летуны, которые с трудом могут бороться с ветром или с потоками воздуха, предпочитая парить в воздушных струях.

[22]

И тут, в середине каменноугольного периода, какому-то неизвестному древнему жуку пришло в голову, что взрослому насекомому линять не к лицу. И тогда крылья смогли «усохнуть», стать более легкими и жесткими. На арену эволюции снова вышел Абсолютный Хищник — стрекоза. Да-да, эта красивая и безобидная ныне букашка. Стрекозы, не встречая ни сопротивления, ни обмана, ни удачных побегов своих жертв, съели практически все, что шевелилось или было приблизительно их размера. Прямо как циклопы в свое время. И это при том, что ее крылья, по современным меркам, примитивны и не складываются.

Как и любой другой Абсолютный Хищник, которым, кстати, как вы поняли из рассказа об Австралии, можно назвать и человека, стрекозы создали экологическую катастрофу. Мир насекомых, каким мы его видим сейчас, да и вообще весь мир, стоящий выше их по пищевой цепи, возник во многом благодаря стрекозам. Часть насекомых, как те же поденки, эволюционные ровесницы стрекоз, поняла, что «светиться» на воздухе опасно и теперь живет лишь день — исключительно чтобы встретиться, размножиться и отложить яйца, из которых вылупятся потом живущие уже по нескольку лет под землей личинки. Часть насекомых полностью ушла под землю, под кору, под пни, превратив одну пару крыльев в панцирь или же лишившись крыльев вообще.

Часть членистоногих резко уменьшилась в размерах и перестала быть привлекательной для крупных хищников. Часть насекомых научилась использовать «тактику селедки», образуя большие стаи, разлетающиеся в стороны в случае внезапной атаки. Часть, такие как кузнечики, научилась очень резко прыгать. Часть (такие как тараканы) разучилась летать вовсе и прячется за мебелью и в воздуховодах, несказанно радуя хозяек современных кухонь. Часть шестиногих, таких как мухи, научилась быстро летать по хитрым и непредсказуемым траекториям. Часть обзавелась ядом. Часть научилась жить семьями, как пчелы и осы.

А один из видов, которого его прямокрылые родственники — стрекозы выдавили на периферию жизни, в завалы мертвых, слабо гниющих растений, которыми были устланы леса каменноугольного периода, был вынужден попробовать на вкус невкусные слабогниющие поленья, для чего обзавелся хитрыми бактериями-симбионтами. Начав утилизировать завалы целлюлозы и возвращать, таким образом, углерод обратно в круговорот, он серьезно, вместе с другими жуками, которых мы сейчас называем вредителями, посодействовал сокращению живых лесов и их мертвых залежей. Мертвые залежи каменноугольных лесов, если кто не понял, — это и есть каменный уголь, кровь первой индустриальной революции, которая произошла в Англии. Ну а хитрый жук, который приручил для дела расщепления целлюлозы бактерий-симбионтов, — термит.

Это привело к двум неизбежным последствиям: к сокращению генерации кислорода деревьями и к возврату углерода, уже в виде углекислого газа, обратно в атмосферу из завалов мертвой древесины, которая до стрекоз и термитов спокойно превращалась в каменный уголь.

Сокращение доли кислорода в атмосфере заставило стрекоз уменьшиться до современных размеров и прекратить творить безобразия. Ведь насекомые во взрослом виде дышат трахеями, а не легкими, как мы с вами. Эффективность трахей очень зависит от содержания кислорода в воздухе: если кислорода мало, то большой и тяжелый летун начинает задыхаться. Практически, загнав термитов в подлесок и невольно заставив их расщеплять целлюлозу мертвых деревьев, стрекозы съели свое будущее. Как и аборигены Австралии. Как и циклоп.

А если бы не было стрекоз, насекомые до сих пор питались бы соками, спорами и пыльцой голосеменных растений, каменный уголь продолжал бы образовываться и до сих пор, а «пика нефти» и «пика угля», возможно бы, и не было. Ну а пестро окрашенные тараканы уютно порхали бы у вас под абажуром на кухне, а не прятались бы от приятного общения с вашим тапком.

Вот как все непросто бывает в эволюции.

Третьего героя нашего рассказа — курицу — вы, конечно же, сможете «расписать» в красках и сами. Достаточно только вспомнить, что в почетных и уважаемых «кузенах» у курицы числится такой замечательный экземпляр, как Тиранозавр рекс (Tyranosaurus rex). Ну а пошло все развиваться от такого незаметного и невзрачного существа, размером с небольшую ящерицу.

Архозавры — предки динозавров и курицы, появились в позднем пермском периоде почти одновременно со зверозубыми ящерами — нашими с вами предками. Одновременно со зверозубыми ящерами архозавры смогли выработать очень важное для быстрого передвижения положение задних конечностей — сведенное, прямое и под туловищем. Ведь, как мы понимаем, «бегать по-пластунски», с широко расставленными ногами и неудобно, и энергозатратно. А именно такое идиотское положение конечностей досталось нам от рыб и земноводных. Тритоны и саламандры до сих пор вынуждены ползать очень медленно, по сути дела, постоянно «отжимаясь» лапами от пола.

А вот дальше архозавры, вместо того чтобы возиться с преобразованием пояса передних конечностей, как это безуспешно делали наши предки — зверозубые ящеры, вообще решили отказаться от их использования для движения и выработали принципиально новый тип движения — бипедальный, или двуногое хождение.

[23]