Дипротодоны, или «сумчатые бегемоты», были огромными травоядными животными, крупнейшие из них достигали 3 метров в длину и почти 1,8 метра в высоту. Иногда их называют гигантскими вомбатами, и не без основания, — из ныне живущих сумчатых вомбат приходится им наиболее близким родичем.
Кроме них, у австралийских болот паслось медведеподобное сумчатое животное размером с быка и с шишкой на морде — зигоматур — древнеавстралийский аналог носорога.
На открытых пространствах Австралии, кроме известных сегодня серых и рыжих кенгуру, паслись в нескольких видах гигантские плосколицые кенгуру. Кроме того, в Австралии до прихода человека жили мейолании — гигантские сухопутные черепахи, достигавшие размера крупного мотоцикла с коляской и веса в 900 килограмм и даже больше. Головы мейоланий украшали мощные рога, а длинный хвост этих черепах был вооружен еще и бронированными кольцами и шипами. Предназначались эти орудия скорее для защиты.
[15]
Ну а в чащах австралийских лесов (да, да, да! непроходимые австралийские джунгли…) бродили и вовсе уж причудливые создания в тонну весом. Назывались они палорчесты, или «сумчатые тапиры». Они могли балансировать на задних ногах и тянуться вверх огромными изогнутыми когтями передних, чтобы согнуть и подтянуть ветви деревьев к своему короткому хоботу.
Вот, на следующей странице, полный и наглядный список доисторических тварей «допотопной», дочеловеческой Австралии.
Рис. 6. Визуализация этапов вымирания фауны доисторической Австралии.
Nota: Белые — выжившие животные, черные — погибшие более 36 000 лет тому назад, штрихованные — уничтоженные европейцами.
Тщательное изучение материалов археологических и палеонтологических австралийских раскопок не выявило ни единого следа показанных на верхнем рисунке гигантов за последние тридцать шесть тысяч лет. Все эти существа — местная, коренная австралийская мегафауна, многие из которых были размером с крупного носорога, — пережили бессчетное число засух и климатических колебаний за десятки миллионов лет своего изолированного от мира существования, но вдруг исчезли вскоре после появления в Австралии первых людей.
При этом они вымерли не только в засушливой ныне зоне Центральной Австралии, но и на избыточно влажном юго-востоке континента, и даже в расположенной на экваторе дождливой Новой Гвинее. Они вымерли во всех климатических зонах без исключения, от пустынь до прохладных и влажных тропических лесов, причем сделали это задолго до окончания ледникового периода, а значит, и до действительно существенных изменений в климате Австралии и Новой Гвинеи. Но, как мы понимаем из повседневного опыта, просто так даже «кошки не рожают», а столь селективное уничтожение именно крупных тварей в аккурат к моменту появления в Австралии человека, скорее всего, имело под собой весьма тривиальные причины. Их просто убили. А потом — съели.
Сценарий уничтожения мегафауны Австралии первобытными людьми, по-видимому, был стремительным и драматичным. По похожему, но более мягкому сценарию происходило истребление первобытными людьми больших травоядных животных во влажной ледниковой Евразии, где были постепенно выбиты основные крупные животные: мамонты, туры, шерстистые носороги и гигантские олени. Уже в историческое время просто чудом были спасены дикие быки Европы и Америки — зубр и бизон, чуть не разделившие участь своих древних родственников. Их возрождение пришлось производить от десятка взрослых особей, которые сохранились в основном в зоопарках по всему миру.
Однако в Австралии, в отличие от Евразии, этот процесс уничтожения мегафауны прошел гораздо быстрее и трагичнее. Первые австралийцы взялись за дело не в пример круче протоевразийцев и сразу принялись за ландшафт, ведь их методы охоты подразумевали именно целенаправленное разрушение природной среды, в которой и жил весь этот первобытный австралийский зверинец.
Такими методами аборигены Австралии охотятся и до сих пор — в их культуре центральное место занимает загонная охота с тотальным поджиганием всей растительности. Огонь, охватывая обширные территории, выполняет сразу две задачи: он выгоняет животных, которых можно убить, или сам убивает их. Кроме того, огонь превращает лес и густые кустарниковые заросли в открытые участки, по которым охотникам уже легче передвигаться. И выслеживать свою добычу.
По ориентировочным оценкам, каждая кочующая группа первобытных австралийских охотников ежегодно выжигала около 100 км2 лесов, саванн и степей — целенаправленно или невольно, в том случае, если огонь выходил из-под их контроля. Тысячи групп таких охотников на протяжении 20–30 тысяч лет могли многократно — десятки и десятки раз! — выжигать растительность на всей территории австралийского континента. Влажные леса, под давлением такой постоянной разрушительной силы, уступили место чахлым кустарникам, затем — саваннам, а потом — и знакомым нам современным австралийским пустыням. Ничем более не компенсируемые периоды засухи на континенте, потери органики почвами и их последующая ветровая и водная эрозия не позволили впоследствии австралийским аборигенам самостоятельно освоить сельское хозяйство. Ну а их гастрономические привязанности оставили их и без домашних животных. Ведь трудно представить себе тягловое животное размером с собаку — все же на соху или плуг надо иметь или лошадь, или вола. А своих будущих «волов» и «лошадей» австралийцы просто съели.
[16]
В дальнейшей истории цивилизации мы будем неоднократно сталкиваться со схожими ситуациями, цивилизация часто создает свою структуру, необратимо разрушая предыдущую природную среду или инфраструктуру, созданную более древней цивилизационной общностью. Ведь часто упорядоченная структура, потребляя вещество и энергию извне и пытаясь перейти на следующий уровень сложности, не очень задумывается об источниках пищи, энергии и чего-либо иного во внешнем мире. И синтез нового не всегда идет через линейный прогресс: часто на пути вверх случаются и периоды ужасных «темных веков», и моменты внезапного, уже необратимого коллапса, как в случае аборигенов Австралии.
Путь в будущее отнюдь не так прост, как кажется. Нельзя постоянно сидеть в «вечном сегодня», но и дорога в будущее никогда не бывает широким освещенным шоссе. Очень легко уйти не туда. И потом — часто нельзя «все понять и простить» и вернуться обратно.
«Мама, мама, что я буду делать? Мама, мама, как я буду жить?». Фильм «Кин-дза-дза» — это и про допотопную Австралию, и про нас с вами.
Впрочем, первые австралийские поселенцы вполне могли обходиться и без искусственных пожаров для охоты — среда, в которой миллионы лет до них протекала эволюция животных Большой Австралии, не включала в себя людей-охотников. Большинству млекопитающих Африки и Евразии удалось дожить до современной эпохи только потому, что их эволюция сотни тысяч и даже миллионы лет происходила бок о бок с постепенной и неспешной эволюцией человека, который изобретал копья, луки, загонную охоту и многое другое. Поэтому у животных Евразии было достаточно времени, чтобы выработать страх перед людьми, пока люди на мегаконтиненте, где «возможно все», медленно совершенствовали свои первоначальные, отнюдь не выдающиеся охотничьи навыки.
Согласно последним исследованиям, древнейшие каменные наконечники стрел, возрастом около 61 тысячи лет, найдены в пещере Сибуду в ЮАР. Их последующий анализ установил наличие на них следов примитивного клея на растительной основе, применявшегося для закрепления наконечника на деревянном древке. Надо сказать, что именно от изобретения лука и стрел можно отсчитывать момент, когда люди впервые научились настолько умело создавать структуры, которые концентрируют энергию, что начали всерьез изменять мир вокруг себя. Первые каменные орудия, которые находят по всей Африке, начиная со знаменитого ущелья Олдувай, скорее служили целям разделки трупов животных, нежели могли бы как-то помочь людям в охоте на зверя. Особенно если речь шла о мамонте или о сумчатом вомбате, которые и сами могли убить первобытного охотника. Но все поменялось с изобретением луков, первые из которых нашли в пещере Сибуду.
