– Я тоже так считаю, – добавил Палкин.

Рихтер в раздумьях стучал пальцами по деке гитары.

– Ну ладно, – сказал он спустя минуту и повернулся к друзьям: – Собираемся, ребят.

– Что? – одновременно спросили директриса и президент.

– Уверен, вы легко найдете музыкантов, которые сыграют вам гимны, – пояснил Саша. – А мы – сцену для нашего репертуара.

– Вот как. – Палкин прикусил губу от злости.

– Да, вот так, – поддразнил его Рихтер. – Ищите другую группу.

– Это проблема? – директриса посмотрела на Володю.

– Нет. Ничуть, – ответил Палкин. – Музыкантов нынче как грязи. Найду других. А эти пусть играют, где им нравится: хоть в переходах, хоть в кабаках.

– Не вижу в этом ничего плохого, – сказал Саша.

– Тогда, – Елена Николаевна перевела взгляд на Рихтера, за спиной которого парни уже собирали инструменты, – можете идти. Творческих успехов.

– Ага, спасибо, – сказал Саша, повернувшись к ним спиной.

Первым спустился со сцены Руновский. Мама взяла его гитару, сам Гриша закинул на плечо рюкзак и откусил пирожок из просаленного пакета. Вместе они вышли из зала. Следом к выходу потянулись Назарук и Макаров, которые вдвоем выволокли барабаны и бас.

– Пацаны! – окликнул их Киреевский. – А вы что, где-то еще играете?

Не успели музыканты ответить, как его позвал Палкин:

– Ваня! В коридоре еще три стенда остались. Притащите их вместе с Сережей.

– Ладно, – ответил Киреевский и прошел мимо музыкантов. – Пойдем, Серега.

Уваров трусцой побежал за ним. Макаров и Назарук следом вышли в коридор в охапку с инструментами. Последним со сцены спустился Рихтер. Перед уходом он обернулся и посмотрел на Некрасову. Она стояла дальше всех, у окна, и тоже смотрела на Рихтера. Она пошла было ему навстречу, но на полпути ее остановил Палкин, схватив за локоть:

– Аня, покажи Елене Николаевне статьи, которые вы с Ваней подготовили.

– Да, я хотела бы взглянуть, – сказала Елена Николаевна.

Аня посмотрела на директрису, потом на Володю, потом на Сашу, который стоял у выхода, а затем снова на директрису. Некрасова нервно теребила воротник. Отчего-то застегнутая на все пуговицы блузка, узкая юбка и туфли на каблуках казались ей сейчас особенно тесными и неудобными.

– Хорошо, Елена Николаевна, давайте посмотрим, – сказала наконец Некрасова.

Она повела за собой директрису и Палкина к подоконнику, где лежали листы со статьями. Рихтер посмотрел ей в спину и, расстроенно опустив голову, вышел из зала.

– Володя, подойди на минуту, – подозвала президента Некрасова, когда все уже расходились из актового зала.

Палкин подумал о приглашении в кафе. Он пригладил волосы, поправил галстук, но потом вспомнил, что теперь у него другие приоритеты и на свидание денег нет. Вова подождал минуту, чтобы Матвеева, Уваров и Киреевский вышли из зала и оставили их одних, и только потом, смущенный, подошел к Некрасовой.

– Ты, наверное, про кафе хотела узнать? – спросил Палкин, потирая лоб. – Знаешь, сейчас мне немного не до этого, много забот навалилось. Давай отложим?

– Я не об этом. Я хотела уточнить, какой у нас бюджет.

– А-а… понятно. – Володя прокашлялся и почесал затылок. – Я же объявлял на собрании – пятнадцать тысяч рублей на все, – ответил он, не глядя на Некрасову.

– Просто я слышала, как Елена Николаевна говорила о тридцати тысячах…

– Когда? – резко перебил ее Палкин.

– Только что. Когда она зашла в зал. Сказала: «Показывайте, как вы потратили тридцать тысяч».

– Ну нет. – Володя помотал головой. – Ты ослышалась, наверное.

– Как же? У меня нет проблем со слухом. Вот она заходит, здоровается со всеми, – Аня шагала по залу и жестикулировала, будто руками передвигала воображаемую фигуру директрисы, – переговаривается с Руновской, потом подходит к тебе и спрашивает про тридцать тысяч.

– Нет, это точно не так. – Володя развел руками и снова помотал головой, как заведенная кукла. – Наш бюджет пятнадцать тысяч, сама же Елена Николаевна утвердила его. Я уже получил деньги в бухгалтерии. – Он опять прокашлялся в кулак и посмотрел время на телефоне. – Так, мне пора идти заниматься… ну, это самое… новых музыкантов искать, вот. Нет времени на разговоры, извини. – Володя прошел мимо Ани, взял портфель и, уходя, обернулся к Некрасовой: – Работай над статьями, Аня, и не отвлекайся. Иди домой.

Он ушел. Некрасова, сложив руки на груди, стояла посреди пустого зала и слушала удаляющиеся шаги Палкина в коридоре.

Она медленно подошла к окну, возле которого на столе были разбросаны статьи, потом так же медленно, словно под гипнозом, собрала листы в папку, уложила ее в сумку и вышла из зала. Сначала Аня направилась к выходу, но, уже видя дверь перед собой, развернулась и зашагала в другую сторону.

Некрасова перешла в административное крыло здания и постучалась в приемную директрисы.

– Елена Николаевна уже уехала, – доложила ей секретарша.

– Но она только что была в актовом зале…

– И сразу уехала, – закончила за ней секретарша. – У нее конференция в областной администрации. До завтра ее не будет.

Аня молча кивнула, вышла из приемной и постучалась в соседний сто второй кабинет – бухгалтерию.

– Привет, Анечка, – радушно поздоровалась главный бухгалтер.

Лидия Петровна, главбух школы, была подругой детства матери Ани. Если они встречались в коридоре, Лидия Петровна всегда с улыбкой приветствовала Некрасову. Первое время после смерти мамы Аня приходила к ней в кабинет, чтобы делать уроки, пока отца не было дома. Лидия Петровна помогала девочке с математикой и угощала печеньем.

– Печенье хочешь? Вот, возьми из пиалы, сама испекла вчера, – предложила главбух.

Аня взяла одно печенье. Она знала, что Лидия Петровна расстроится, если не взять.

– Можете мне помочь, пожалуйста?

– Конечно, Анечка. Давно ты ко мне с задачками по алгебре не подходила.

– Нет, у меня другое дело. Я же участвую в подготовке мероприятия для встречи проверяющего из министерства.

– Так…

– Я бы хотела уточнить: какой бюджет нам выделила школа?

– Это можно.

Лидия Петровна поднялась со стула, подошла к шкафу и вытащила толстую папку. Полистав минуту бумаги, она нашла нужный документ.

– Вот. – Она ткнула пальцем в напечатанную цифру. – Тридцать тысяч.

– Все-таки тридцать?

Лидия Петровна показал Ане документ.

– Да, все-таки тридцать, – повторила за собой Некрасова.

– А зачем тебе? Что-то не так?

– Подскажите еще, а Володя Палкин, президент школы, всю сумму забрал?

– Так точно. – Она перелистнула страницу и показала Ане следующий документ. – Вот, написано, что выдана вся сумма.

– Просто он нам сказал, что получил только пятнадцать тысяч.

– Да? – удивилась Лидия Петровна. – Ну, оговорился, наверное. Он парень хороший, грамотный.

Она поставила папку на место.

– Слишком много оговорок, – пробормотала себе под нос Некрасова.

– Что говоришь?

– Ничего, Лидия Петровна. Можно еще печенье у вас взять?

– Да, бери, конечно! – Она радостно протянула Ане пиалу.

Некрасова взяла еще пару печений, попрощалась и вышла.

– Следующая композиция будет исполнена специально для наших одноклассников из десятой школы, – объявил в микрофон Саша Рихтер. Несколько подростков, которые стояли позади основной группы слушателей, откликнулись веселыми возгласами.

Субботним вечером городской парк походил на улей, только вместо пыльцы прохожие носили мороженое и банки с газировкой, а вместо жужжания издавали многоголосый, бессвязный и непрерывный гул. Народ всех возрастов наслаждался обычной для ранней осени теплой погодой. Старики играли в нарды на лавочках у фонтана, родители водили детей на карусели, подростки собирались около кафе и магазинов. «Пятая колонна» обеспечила музыкальное сопровождение. Ребята на минивэне Макарова привезли в парк инструменты и заняли мощеную площадку под рослыми дубами. Им хватило трех песен, чтобы собрать перед собой несколько десятков слушателей. Громкие аплодисменты после каждой песни привлекали еще больше людей.