Вдруг с улицы послышался тяжелый медный удар. Володя вздрогнул, сразу вспомнил лагерь, вспомнил Дом культуры и его башенку с часами. Они били шесть вчера, когда Вову подкараулили в туалете. Палкину на секунду показалось, что он снова там, в туалете, что его снова схватили. Он похлопал глазами – нет, все в порядке.

В воздухе еще витал отголосок протяжного звона. Вова посмотрел в окно: из актового зала был виден центральный рынок. Там, на главном корпусе, самом старом здании в городе, висели большие часы. Колокола под ними давно не было, но медный бой все равно включали через динамики – дань традиции.

Палкин быстро успокоился. Вслед за испугом пришла решимость – ни за что он не вернется в лагерь.

– Да, пятнадцать тысяч, – ответил Вова наконец.

– Хм, интересно. – Аня напечатала несколько слов в заметках, после чего снова подняла взгляд на президента: – Я на днях заходила в бухгалтерию, спрашивала там про финансирование. Наша школьная бухгалтерша Лидия Петровна заверила меня, что школа выделила тридцать тысяч рублей, а не пятнадцать.

Уваров, Киреевский и Матвеева вместе обернулись к Некрасовой и удивленно обмерили ее взглядами, после чего так же дружно повернулись к Палкину. Аня внимательно следила за Володей. Пока она говорила, на его лице не дрогнул ни один мускул. Он даже не моргнул ни разу. Но когда Аня договорила, Палкин повернулся к ней и ко всем остальным боком, вновь зашагал по залу перед ними и начал бросаться размашистыми жестами, пытаясь руками отвлечь внимание от своего лица.

– Это ошибка. Тут явно какое-то недопонимание.

– Я своими глазами видела в документе цифру – тридцать тысяч.

– Наша бухгалтерша что-то напутала. Бюджет мероприятия – пятнадцать тысяч рублей.

– Как скажешь, Володь. Как скажешь, – задумчиво повторила Аня, уже набирая текст на клавиатуре.

– Лучше напиши о том, как в девятой школе потратили десять миллионов бюджетных средств на ремонт спортзала, а потом на соревнованиях у них баскетбольное кольцо отвалилось. Очевидно, купили по дешевке китайское барахло, а разницу себе в карман положили. Это известная история, можешь у наших спортсменов спросить, – Палкин кивнул в сторону Уварова.

– Да, было дело, – подтвердил он. – Я сам там был, все видел. Немов забросил сверху, и кольцо пополам переломилось, как игрушечное.

– Вот! Ты же хотела фактов, Аня. Напиши об этом.

– Напишу, Володь. Напишу, не сомневайся, – проговорила она, стуча пальцами по экрану.

Больше всего в должности президента школы Палкину нравилось чувство непоколебимой уверенности в себе, когда он шел по школьному коридору на перемене. Володя мог идти гордо выпрямившись и без стеснения смотреть на людей вокруг. Если он встречался с кем-то взглядом, то никогда не отворачивался первым. Отворачивались другие. Палкин часто так делал – смотрел в глаза случайному человеку и ждал, пока тот отведет взгляд, – особенно когда был не в духе или получал плохую оценку за контрольную.

Но в утро понедельника, за три дня до события, которое окончательно определит его статус в глазах директрисы, привычный способ почувствовать себя главным дал сбой.

Володя шел по коридору на первый урок и смотрел по сторонам. Взглядом он скользил по другим школьникам, но они не отворачивались, как обычно, а улыбались и хихикали ему в лицо. Палкин стал на ходу осматривать свою одежду – может, рубашка или галстук помялись? Нет, все было, как всегда, безукоризненно: серый пиджак поблескивал в свете ламп, галстук сидел на шее ровно, рубашка не вылезала из-за пояса, брюки были чистыми и отглаженными, а шнурки на ботинках – завязанными. Володя шел дальше и встречал все более смелые и неприкрытые ухмылки. Он достал телефон, открыл фронтальную камеру – может, прическа растрепалась или прыщ на лбу выскочил? Нет, и тут ничего смешного: волосы аккуратно уложены гелем, на овальном лице со вздернутым носом, похожим на вытянутую картофелину, не было угрей или других недостатков. Палкин удостоверился, что выглядит так же опрятно, как и в любой другой день. Но встречные школьники продолжали хихикать над ним.

– Палкин, дай денег! – крикнул ему кто-то в спину.

Володя резко повернулся на месте. Позади него собралось несколько компаний у окон и запертых дверей кабинетов. Палкин внимательно посмотрел на всех. Тот, кто крикнул, себя не показал. Володе было проще подумать, что он ослышался.

Палкин дошел до информационного стенда, который висел около актового зала. На нем, между расписанием занятий и уставом школы, были приколоты на кнопки распечатки школьной газеты. В этот раз все отведенное для газеты место заняла одна единственная статья. Жирным крупным шрифтом было написано название, которое отчетливо читалось издалека, «Палкин, дай денег!».

Эта фраза, будто рука, выросшая из стены, пошлепала Палкина по щекам, взяла его за шею и притянула к себе. Володя подошел вплотную к стенду и пробежался глазами по статье. «Присвоение средств… коррупция… тридцать тысяч… пятнадцать тысяч… президент школы… в бухгалтерских документах… ложь и обман… в собственных интересах», – эти слова кулаком били ему в лицо. В конце статьи мелким курсивом стояла подпись: «Автор – Анна Некрасова».

Володя, рыча и захлебываясь слюной, сорвал статью со стенда и запихнул скомканные листы в портфель. Он обернулся по сторонам. Его видели другие ученики, но какая разница – главное, что не видела директриса. Палкин поправил галстук и торопливо пошел на первый урок.

В кабинете уже собралась половина класса.

– Всем привет! – Володя старался держаться, как ни в чем не бывало. Он положил портфель на парту и спросил у одноклассников: – Аня еще не пришла?

– Она в туалете, – ответил кто-то. Палкин даже не посмотрел, кто именно, и сразу пошел к двери.

– Слышь, Володь, – окликнули президента.

– Что? – Палкин остановился у выхода и огляделся, с ним говорил Коля Макаров.

– Подкинь пятихатку, тебе ж не в падлу?

– Да пошел ты, – ответил Володя и вышел из класса.

Он пробежался по коридору до школьного туалета, откуда уже выходила Некрасова.

– Привет. – Аня с улыбкой встретила президента. – Судя по лицу, статью ты уже видел.

– Ты что себе позволяешь? – прорычал Палкин сквозь зубы.

Володя взял Некрасову за локоть и отвел ее в сторону, под лестничный пролет, где не было лишних глаз и ушей.

– А ты что себе позволяешь, Вова? – Аня вырвалась из рук президента. – Красть у школы, обманывать своих – это нормально, по-твоему?

– Ты ничего не понимаешь, – продолжал Палкин, беспокойно оглядываясь по сторонам. – Ты даже не разобралась в вопросе.

– Почему не разобралась? – Аня деловито сложила руки на груди. – Я провела расследование, запросила документы в бухгалтерии, спрашивала у тебя лично про деньги на собрании. Если факт воровства становится настолько очевидным, я не могу его скрывать или замалчивать. Не ожидала, что должность президента тебя так испортит. Я разочарована, Володя.

– Разве? А я не ожидал, что тебя так испортит должность главного редактора. На тебе большая ответственность, а ты смеешь публиковать липовые сказки и непроверенные факты.

– Почему непроверенные? Почитай статью, там все доказано…

– Так! – перебил ее Вова. – Завтра же опубликуешь опровержение.

– Нет.

– Напишешь о том, что ошиблась и опубликовала непроверенные факты. – Палкин нервно шагал по небольшой площадке под лестницей и, казалось, не замечал Некрасову. – Да, надо признавать свои промахи.

– Володя, ты меня слышишь? – Аня нарочно поймала его взгляд. – Я не буду этого делать.

– Не будешь? – Володя сильно нахмурился, отчего его глаза почти полностью скрылись под бровями. – Тогда я снимаю тебя с поста главного редактора! Мне нужен более профессиональный человек на этой должности.

– Школьная газета – это моя территория. У тебя здесь нет полномочий. Кому быть главредом, решает директриса или заведующая по воспитательной работе, а не президент.