– Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! – Палкин услышал шаги на лестнице и полушепотом добавил, вплотную приблизившись к лицу Некрасовой: – Посмотрим, на чью сторону встанет директриса.
Прозвенел звонок на урок, и Володя с Аней, держась поодаль друг от друга, поспешили на геометрию.
Глава 10
Палкина вызвали к доске уже через пару минут после начала урока. Руновская дала ему задачу по теме, которую начали изучать на прошлой неделе, когда Володя уже с головой ушел в подготовку приема для чиновника. «Главное, не теряйся, – твердил он себе, глядя на витиеватое условие задачи. – Начни делать, и решение придет само собой».
Остальные ученики решали то же самое в тетрадях. Эмилия Григорьевна заполняла журнал. Палкин в это время чертил линии на доске, стараясь не испачкать пиджак мелом, и на боковой створке делал расчеты.
– Я все, – сказал он и положил мел на подставку.
– Не торопись, – ответила Руновская, не отрываясь от журнала. – Проверь лишний раз.
– Уже проверил.
«Надо быть уверенным в себе», – думал Володя и уже не смотрел на доску.
Учительница закрыла журнал и встала из-за стола. Она внимательно посмотрела на решение Палкина, после чего повернулась к классу и спросила:
– Где ошибка?
Володя тут же обернулся на доску. Где промашка? Запятую в числе забыл поставить? Начертил неправильно? Палкин не видел ошибки. Класс тоже молчал. Значит, проверка на дурака, который увидит ошибку даже там, где ее нет. Хитро, хитро.
– Я могу садиться? – с ухмылкой спросил Палкин спустя минуту тишины.
Тут руку подняла Некрасова.
– Да, Аня. Говори, – разрешила учительница.
– В самом начале формула неправильная – там через синус нужно, а не через косинус.
– Верно. – Эмилия Григорьевна взяла мел, зачеркнула формулу Палкина и поставила вертикальную черту у края доски.
Президент, сдвинув брови, глянул сначала на Некрасову, затем на доску. Подумаешь, в формуле чуть ошибся – это ведь сущая мелочь, ничего страшного…
– Потом, угол неправильно посчитан, – продолжала Аня. – Сумма углов треугольника равна ста восьмидесяти градусам, поэтому третий угол будет сорок, а не шестьдесят.
– Именно так. – Руновская зачеркнула еще одну строку расчетов Палкина и поставила вторую вертикальную черту напротив.
Володе хотелось выхватить мел из рук учительницы и швырнуть его в Аню.
– Там еще в конце при делении ошибка, – добавил, не подняв руки, Гриша. – Должно получиться тридцать пять, а не пятьдесят.
– Молодец, сынок. – Руновская зачеркнула ответ и поставила третью вертикальную черту. – Раз, два, три. – Она посчитала все вертикальные черточки, стуча мелом по доске. – Что ж, Володя, это тянет на двойку.
– Почему? – Палкин еще сильней насупился. – Я ведь только в одной формуле ошибся. Остальное – просто технические помарки. Ничего критичного нет, что тут тридцать пять, а не сорок. Я не виноват, что вы калькулятором не разрешаете у доски пользоваться.
– А ты разучился в столбик считать?
– Да это ж прошлый век!
– Ошибка есть ошибка, Володя, – сказала Руновская, положила мел на подставку и вернулась к учительскому столу. – Я не виновата, что ты привык делать все расчеты в свою пользу, пусть даже вопреки математике.
По классу прокатился легкий смешок. Эмилия Григорьевна и сама не сдержала улыбку.
– Вы на что-то намекаете? – процедил Палкин, почти не раскрывая рта.
– Да, вон, на статью, которая комками торчит у тебя из сумки.
В классе послышались более смелые смешки. Вова посмотрел на портфель – он и вправду плохо спрятал листы школьной газеты, поэтому они выглядывали из незакрытого кармана.
– Вам следует быть осторожней в высказываниях, Эмилия Григорьевна, – не глядя на учительницу, проговорил президент и двинулся от доски к парте.
– Ты мне что, угрожаешь? – Руновская посмотрела на Палкина поверх очков.
– Если у вас и возникнут какие-то проблемы, Эмилия Григорьевна, то винить в них вы сможете только саму себя, – ответил Вова, продолжая медленно идти к парте.
– Ты бы лучше не «проблемами» мне угрожал, Володя, а за учебу взялся. После избрания президентом ты совсем бросил учиться. Отметки хуже некуда. За самостоятельные одни тройки. Домашнюю работу перестал делать. Вот сейчас докатился до того, что простейшую задачу не смог решить! – Она указала рукой на доску. – Я тебе двойку ставлю в том числе и для того, что, может, хоть это тебя вразумит или обратит внимание твоих родителей.
– Поймите, у меня в жизни сейчас совсем другие приоритеты, – сказал Палкин, опускаясь на свое место. – Мои родители меня в этом поддерживают, не сомневайтесь.
– Это ж какие у тебя приоритеты? Политика? – продолжала Руновская. – Тебе стоит осознать, Володя, что власть – понятие иллюзорное, абстрактное. А вот математика куда больше относится к реальному миру, чем должность президента школы.
– Это мы еще посмотрим, – ответил Палкин.
– Не забудь дневник поднести в конце урока, мистер президент, – язвительно добавила учительница.
Глава 11
После уроков Палкина вызвали к директрисе. Он сидел в приемной, обнимая портфель, распухший от запихнутой в нее статьи, и ждал, когда Елена Николаевна вернется с совещания.
В приемной в изящной узорчатой рамочке «под серебро» висела фотография: Елена Николаевна с супругом встречают главу области в школе. Взгляд Володи остановился на муже директрисы, тогда еще майоре, а нынче полковнике полиции Николае Скуратове. Вова смотрел на фото и пытался вспомнить, в каком отделе работает Скуратов. Отец ему говорил однажды, но Володя забыл. От этих мыслей у него вспотели ладони.
Елена Николаевна с уверенностью подлинного начальника распахнула дверь и зашла в приемную. Она бросила беглый взгляд на Палкина. Тот поднялся со стула и поздоровался.
– Подожди здесь, Володя. Я позову.
Она скрылась в кабинете. Палкин плюхнулся обратно на стул. Он снова посмотрел на фото, на супруга директрисы. Мысли наконец прояснились: «Нет, так раскисать и раньше времени сдавать позиции нельзя. Нужно сопротивляться до последнего. Да, это Некрасова виновата. Предательница! Если бы не она, никто б ничего не узнал. Она, конечно, красивая: всем завидно, когда мы вместе идем по коридору. Но уж больно умная и неуправляемая эта девчонка. С такими людьми нельзя делиться властью – никогда не знаешь, что они выкинут».
Запиликал стационарный телефон на столе секретаря. Она взяла трубку:
– Да? Хорошо, Елена Николаевна.
Она положила трубку и, глядя на Палкина, указала на дверь кабинета директрисы:
– Можешь заходить.
Володя медленно поднялся, открыл дверь и зашел внутрь. Шторы были задернуты, отчего кабинет казался мрачным и темным, как бункер.
– Садись. – Палкин сел напротив, куда показала директриса. – Рассказывай, что за статья сегодня всех взбаламутила. Когда я пришла, ее уже не было на стенде.
«Отлично, – подумал Володя, – значит, все не так плохо».
– Недоразумение, Елена Николаевна. – Палкин пытался беззаботно улыбнуться, будто эта тема его никак не трогала и не волновала. – Недоразумение и, к сожалению, непрофессионализм нашего главного редактора.
– О чем была статья? Я так поняла, она связана с теми деньгами, которые школа выделила на проведение мероприятия по встрече гостя из министерства.
– Да. Но все же не совсем. Про деньги тоже шла речь, но не на них был акцент. Понимаете? Журналисты так часто делают, когда хотят использовать факты в свою пользу.
– Что это значит?
– Наша главред, Аня Некрасова, моя одноклассница, решила выставить меня несправедливым президентом школы.
– Почему? Она ведь была в твоей команде.
– Да, была. Но, похоже, ее расстроила наша небольшая ссора с «Пятой колонной». Точнее, не ссора, а тот факт, что мы не смогли согласовать с музыкантами репертуар выступления. Помните тот разговор в актовом зале?
