Я много раз просил графа (Гудовича). чтобы разрешил нам, подобно мелику Джумшуду, перебраться на родину — в Карабах. Но он не захотел, ответив, что если мы оставим эту страну (Грузию), тогда Болнис исчезнет, а ахалцхинцы, лезгины и другие дикари уничтожат села в окрестностях Тифлиса. Но когда мы говорим: "Т. к. Ираклий пожаловал нам Болнис со всеми землями, водами, лесами и др., утвердите все это за нами. он отвечает: "Я не могу дать вам чужие владения"[72].
В таком вот незавидном положении оказался мелик Абов на закате своей славы, когда не только отбирали нажитое многолетним трудом, но даже не разрешали вернуться к могилам предков.
Абов так и не смог возвратиться на родину. В 1808 году на одном из приемов его отравили. Он слег и вскоре умер. Еще до смерти Абова, в 1807 году. Фридон вместе с братом Сами и частью подданных вернулся в Гюлистан и обосновался в селе Карачинар. Вот что об этом пишет генерал А. П. Ермолов [18] в докладе Александру I от 6 сентября 1824 года: По вступлении хана Карабагского в подданство В. И. В. Фридон Бегляров возвратился в Карабаг и, приобретя нового последнего хана расположение, достиг до возвращения себе прежнего достоинства мелика. С ним возвратился один только брат Саам (Багир же остался в Грузии, где и умер, а Агабек отправился в Индию): но и тот, нанеся ему в скором времени смерть в предположении наследовать по нем меликство, скрылся в Персию, где и умер не достигши цели своей. По смерти Фридона Бсгларова осталось 6 меликских сыновей; старшего из них — Иосифа — утвердил хан на место отца меликом. Неизвестность, чем именно управлять он должен, побудила его ходатайствовать у хана определительной бумаги, который прежде нежели выдал оную, командировал визиря Мирза-Джемаля для учинения описи, всему тому, что владению Бегляровых принадлежало, а потом удовлетворил и желанию искателя.
По талаге сей, новому мелику в 1808 году выданной, показаны принадлежащими его ведению следующие пустопорожия земли, по здешнему наречию селениями именуемые: 1) Аркибуа; 2) Барандата; 3) Малый Сигнак; 4) Дишлик; 5) Кязы-Кенди <…> 9) Тодан; 10) Макамад; 11) Ени-Кенд; 12) Чардуса половина: 13) Канава-Казиан половина; 14) Карабулак; 15) Кара-Чинар; 16) Тут-Булаг; 17) Бузулук; 18) Барис; 19) Снефт-Алан; 20) Зейва половина"[73].
После смерти Абова болнисские подданные его избрали меликом его сына Манас-бека. Последний обратился к генералу А. П. Тормасову [19]. чтобы тот утвердил его наследственные права на владения. В ответ на это Тормасов в письме генерал-майору Сталю 18 марта 1811 года писал: "Подававшему мне просьбу мелика Абова сыну Манас-беку, в коей объясняет он право свое на наследственное владение Болнисскими жителями, я поручаю просьбу сию купно со всеми приложениями возвратить ему, объяви, что Болнисские жители суть собственность Г. И. и никому не принадлежат; мелик Багир-бек Бегляров управляет ими по выбору правительства и по собственному тех крестьян желанию, а из Карабага выведены они на прежнее жилище воинскою Российскою командою без наималейшего его пособия, и он совершенную пишет в прошении своем ложь, якобы он жителей тех вывел из Карабага на прежнее жительство Болниси, получа законное от начальства вспомоществование, ибо я сего совсем не знаю, да и представляемо о том мне ни от кого не было…"[74]
Откуда было знать генералу, что жителей этих вывел сам Абов со своим отрядом? А может, он прекрасно знал это и лукавил? Трудно сказать. Но факт остается фактом; в Грузии установилось относительно спокойное, устойчивое положение. Границы продвинулись на сотни километров вперед, следовательно, мелики были не нужны, ими можно было пренебречь.
Получив такой ответ, Манас в следующем 1812 году вместе с братом Саи и большинством подданных вернулся на родину — в Гюлистан. Разместив часть народа в селах Эркедж и Сулук, он с остальными обосновался в Нор-шене (отсюда и второе название села — Манасин-шен).
До возвращения меликов Гюлистан представлял собой пустынную и необитаемую территорию. От процветающих всего полтора десятка лет назад деревень не осталось и следа. Народу предстоял упорный и кропотливый труд по восстановлению разграбленных и разрушенных очагов. Согласно найденной после взятия Гандзака в резиденции Джавад-хана камеральной описи от 2 марта 1804 года во всем “Игирмидорте" проживало лишь 28 армянских семей: 130 мужчин и 100 женщин[75]. Это кажущееся невероятным сведение может привести нас к вывода, что упомянутый «Игирмидорт» не имеет никакого отношения к Гюлистану и, возможно, село с таким названием находилось в окрестностях Гандзака. Но в этой же описи встречаем также населенные турками села Молла-валатлу и Зейвалу, из которых первое имело 6 домов, а второе — 4 дома. Это уже села гюлистанского гавара. Возможно, все армянское население гавара было записано под названием “Игирмидорт" ввиду малого его количества и необитаемости многих сел. Но тогда возникает закономерный вопрос: как подчиняющийся карабахскому хану гавар мог оказаться в камеральной описи Гандзака? Можно предположить, что в 1797 году, когда после похода Ага-Мамад-хана, союзником которого был также гандзакский хан Джавад, Ибрагим бежал в Дагестан, некоторые граничащие с Гандзаком села Карабаха, в том числе часть Гюлистан — «Игирмидорта» были переподчинены Джаваду.
Армянская иммиграция, состоящая в основном из жителей Гюлистана и Варанды, просуществовала в Грузии около 15 лет (1797–1812). Жители других гаваров обосновались в основном в окрестностях Гандзака, в Шамхоре, Шаки, Шамахи и др. За это время ранее необитаемые и необрабатываемые территории Борчалу и Болниса были превращены в цветущие сады. Народ мог вести относительно спокойную и благополучную жизнь. Но политические обстоятельства и стремление жить на родине заставили армян вернуться и в который уже раз возрождать из пепла разоренный край.
В Карабахе за это время были уничтожены три из пяти когда-то могучих княжеских родов. В Джраберде уже не властвовали Мелик-Исраеляны. В Хачене — Асан-Джалаляны. Дизаком правили исламизированные Мелик-Еганяны. Оставались два меликских дома: в Гюлистане — Мелик-Бегларяны, в Варанде — Мелик-Шахназаряны. Но, как увидим потом, Мехти-хану удалось сломить также Мелик-Шахназарянов.
После событий 1806 года, когда русским войскам с помощью армянских добровольцев удалось вытеснить из Карабаха Аббаса-мирзу [20], опасность нового нападения со стороны персов вовсе не исчезла. Российское военное руководство всячески старалось уладить часто возникающие территориальные споры путем переговоров, тогда как персы активно готовились к войне, затягивая время ложными заверениями о мире.
Начиная с 1806 года не проходило почти ни одного года без переговоров о мире или перемирии, причем главным предложением с нашей стороны всегда было поставление границы по рр. Куре, Араксу и Арпачию. Переговоры эти, оканчиваясь, по обыкновению, новыми неприятельскими действиями, употреблялись нередко Персией для того только, чтобы собраться с новыми силами, а иногда и просто с намерением осуществить какие-либо вредные для нас замыслы"[76].
Мехти-хан, со своей стороны, нагнетал антирусские настроения среди мусульман занятых территорий. (Он, конечно же, знал, что из-за похода Наполеона русские сняли с Кавказа и переправили к западной границе огромные соединения.) Подстрекаемое Аббасом-мирзой движение, направленное против России, началось также в Грузии. Для персов создалась исключительная возможность отобрать у русских весь Кавказ, тем более, что этому способствовали подчиненные императору магометане во главе с генерал-майором российской армии Мехти-Кули-ханом.
"Мехти-Кули-хан карабагский, зная о возмущении, вспыхнувшем в Грузии, о приготовлениях персиян к вторжению в наши пределы и о затруднительности нашего положения в крае, стал оказывать нам явное нерасположение, преследовал беков, приверженных к русскому правительству"[77].
