Сегодня по всей стране можно наблюдать очень грустную картину, когда невыспавшиеся первоклашки наперевес с букетами, спотыкаясь, идут в сторону неизведанного. У них и их родителей начинается новый этап, который займет как минимум девять лет.

Могу сказать про себя, я не любил ходить в школу. В первый класс меня мама тащила на руках просто потому, что я наотрез отказался куда-то там идти. Рома ржал всю дорогу, пока плелся рядом, чем сильно раздражал маму. Ей тогда было нелегко.

Помню, как через неделю я пришел из школы домой без портфеля, в руках палка.

Мама удивленно спросила: «Что случилось?»

Я не растерялся, ответил: «Больше в школу не пойду, сразу пойду в милицию работать. Палка у меня уже есть, чтобы преступников ловить!»

В общем, весь сентябрь я плакал, что хочу работать, а не учиться. Потом уже привык. Учился я хорошо, но мое отвратное поведение перечеркивало все мои успехи. Мама не вылезала из педсоветов. За десять лет учебы я сменил три школы. Мог и больше, но пришлось бы менять место жительства.

Захожу на территорию школы, Мурад и Юра патрулируют у входа. Народу уже собралось достаточно. Нарядные дети и не менее яркие родители с букетами цветов собрались перед зданием школы, фотографируются. В общем строю стоят первоклашки рядом с учителями.

Все проходит спокойно, я бы сказал, в штатном режиме: звучат напутственные речи, добрые пожелания от учителей и директора школы. Незабываемая, праздничная атмосфера. Была бы, если одна ненормальная в ярко-красной шляпе и цветастом пальто не орала дурниной, какие менты уроды.

И какая муха ее укусила?

Подхожу к ней вплотную и очень вежливо прошу ее заткнуться. По-другому с такими никак.

– Прошу вас покинуть территорию школы, здесь дети, а вы материтесь, – киваю ей на выход.

– Хоп, мусорок, – скалится эта ненормальная. – Че, гниды продажные, че вы мне сделаете, а?

– Давайте покинем территорию школы, – повторяю в который раз сквозь зубы, сдерживая себя. Я уже вижу, как родители и дети косятся на нас. А этой хоть бы что, специально, гадина, пришла концерт устроить.

– А хуй тебе не пососать? – смеется в голос. – Я свободная женщина. Я не признаю вас, пидорасов. Ненавижу уродов, – плюется. – Так бы и прихлопнула вас как тараканов.

Прикрываю глаза. Вот хотел же по-хорошему.

Подхожу вплотную, хватаю за шкирку и волоку эту ненормальную к выходу из школы.

– Ах ты, гнида подзалупная! Продажная шмара! Да я на вас жалобу напишу-у… – верещит эта «дама».

– Так страшно мне еще не было никогда, – отвечаю ей, смотря на Мурада. – Отвези ее в отдел, оформим гражданочку.

– Хорошо, – кивает и ловким движением выкручивает ей руки, заталкивая в машину.

– Недопрыжкин, остаешься со мной, пока не закончится мероприятие, – отдаю распоряжение Юре.

– Я Недобежкин, – в миллионный раз исправляет меня. Скалюсь, а то я не знаю. Но это же скучно.

– Помню, Недотяжкин, – разворачиваюсь на пятках под недовольный бубнеж.

День у меня не задался с самого утра. Все словно взбесились. Осеннее обострение у них, что ли? В отдел залетаю бешеный, уставший и очень голодный. Дикий коктейль, на глаза мне сейчас лучше не попадаться. Возле дежурки ругань и пьяные крики. В клетке полный аншлаг.

– Слав, – устало тру переносицу. – Откуда столько залетных?

– С вокзала, – отмахивается.

– Всех пробили? – пытаюсь изо всех сил сохранять спокойствие.

Я вообще домой сегодня попаду? Да что за нахрен!

– Да, – кивает мне, заглядывая в журнал. – Есть одна девушка, она без документов вообще, говорит, ее ограбили в поезде, – кивает на сжавшуюся девушку, та забилась в угол, обхватив себя руками.

Делаю шаг в ее сторону. Словно почувствовав взгляд, незнакомка вскидывает на меня свои черные глаза.

Можно ли прожечь кого-то взглядом? В это самое мгновение я понимаю, что да. Смотрю в упор. Глаза в глаза. Меня словно к полу примагничивает.

Сколько так стою – не знаю: минуту, две, может, больше. Облизываю пересохшие губы, жадно прохожусь по телу незнакомки. Закрытое платье, хиджаб. Вся такая тоненькая. А глаза как блюдца. Улыбаюсь, но по испуганному взгляду девушки понимаю, что моя улыбка скорее тянет на голодный оскал. Давно меня так не штырило. Зажмуриваюсь, на долгое отсутствие секса такую реакцию не спишешь. Вот только внутри все переворачивается от желания взять. Хочу.

Сжимаю зубы от злости на самого себя, только этого мне не хватало! Куда я, блять, лезу? Уймись, Илюха.

Пятерней растираю грудь: сердце барабанит так, что в ушах отдает. И вот спрашивается, чего я стою, пялюсь и туплю? Даже не хочу знать, как я выгляжу со стороны. Пусть думают, что переработал. А я взгляда от незнакомки оторвать не могу. Сканирую ее всю. Необычайно красива.

Кто бы мог подумать, что меня поведет от абсолютно закрытой, скромно одетой девушки? Мой типаж совсем другой. Яркие, открытые, раскрепощенные женщины, знающие себе цену.

Тут же… Она другая. Недосягаемая. Ее глаза манят… Порочная, убийственная красота. И скрыть такую красоту невозможно. Интересно, она хоть понимает, как манит мужчин? Даже сейчас, сидя в вонючей камере среди быдлятины и пьяни, ее вся эта грязь не трогает.

– Илья Иваныч, – слышу за спиной. – Что с ней делать? С момента задержания прошло уже больше двух часов. По закону… – вздрагиваю.

Да… да, по закону мы не имеем права держать у себя человека, не нарушившего закон, больше трех часов. Должны отпустить.

Незнакомка подается вперед, ожидая своей участи.

А я стою как пришибленный, испытывая смешанные чувства. И что с ними делать, ума не приложу. Прохожусь пятерней по короткому ежику на голове.

– Выпусти, – дежурный слушается, выпуская незнакомку.

Она робко встает со своего места и плавной походкой направляется ко мне.

– Добрый день, – ласкает слух мелодичный голос.

– Здравствуйте. Меня зовут Илья Субботин, я майор полиции, начальник уголовного розыска, – на хрена я представляюсь по полной программе, сам понять не могу. – Представьтесь, пожалуйста, как я могу к вам обращаться? – стараюсь говорить мягко, размеренно. Мне хочется расположить ее к себе, а не напугать еще больше.

– Аласханова Амина Исхаковна, – хлопает черными глазами это испуганное чудо.

– Пройдемте в мой кабинет, – киваю ей в сторону лестницы на второй этаж. – Расскажете, что с вами случилось.

– Да, конечно, – покорно соглашается.

Пропускаю ее вперед, и прежде чем пойти за ней, позволяю себе пару секунд отдышаться и прийти в себя. Это же надо, так глюкануло.

Определенно нужно еще раз встретиться сегодня с Мариной.

Достаю из кармана телефон и быстро печатаю текст:

«Я приеду»

«Соскучился?»

«Возможно»

«Тогда после 22.00 жду тебя»

«Принято»

Срываюсь с места, следую за Аминой.

Амина – красивое не только имя. Ласкаю на кончике языка ее имя, повторяя его несколько раз. Мне нравится.

Амина

«Раз ситуацию нельзя изменить, значит, надо изменить свое отношение к ней», – повторяю как мантру, заходя в просторный кабинет.

Сердце ухает в груди как оголтелое. Боюсь всего происходящего, такой страх перед неизвестным, что кажется, вот в эту самую минуту лишусь чувств.

Какое-то нехорошее предчувствие неприятно колет сердце, но я стараюсь сохранять спокойствие, прокручивая в голове все возможные вопросы.

Внимательно оглядываюсь. Просторный, светлый кабинет с большими окнами и высоким потолком. Стены окрашены в бежевый цвет. Как в больнице, думается мне. По центру – стол, заваленный бумагами. Полнейший беспорядок. У стены – большой коричневый диван, стулья и два шкафа. Довольно минималистично.

– Прошу, проходите, присаживайтесь, – коротко бросает он, кивая мне на стул.

Вздрагиваю от неожиданности, отшатнувшись, пропускаю его к рабочему месту. Послушно сажусь напротив.

– Итак… Амина. Откуда вы приехали, для чего или, может быть, к кому, и где потеряли документы? – засыпает меня вопросами этот голубоглазый мужчина.