Амина (4 года назад)

– Слышала последние новости? – заговорщицки шепчет Джанан, делясь последними сплетнями. – Говорят, на этой вечеринке были девушки, с которыми… Ну, сама понимаешь, – играет бровями, заметив мое недоумение, поясняет: – Они занимались этим.

– Ого. Ты уверена? Может, просто наговаривают, – в неверии смотрю на подругу.

Хотя, чему я удивляюсь? Нашим ребятам уже по восемнадцать лет, через месяц мы заканчиваем школу. Понятно, что гормоны шумят.

– Брат тоже был там, я подслушала его разговор с Селимом. Они между собой делились ночными победами, – морщится, качая головой. – И я верю этим сплетням.

– Вот видишь, все что ни делается – к лучшему. А ты меня уговаривала, ехать хотела, – припоминаю ей нашу ссору.

Тогда Джанан сильно обиделась на меня, даже не разговаривала несколько дней.

– Прости. Я думала, будет весело, откуда мне было знать, что у них все так получится? – виновато опускает глаза.

– Простила уже, – отмахиваюсь.

Я не могу долго злиться на нее.

Она – моя единственная близкая подруга, мы с первого класса вместе. Ее родной брат Мардук учился с нами, они с Джанан двойняшки. И подруга страсть как завидовала брату, ему было позволено куда больше, чем ей. Она вечно жаловалась на несправедливость жизни, ну и на Мардука.

– Родители ему даже слова не сказали, когда он пришел спустя два дня. Ты бы его видела, Мина, спина вся расцарапана, шея в засосах, – всплескивает руками.

– На него пылесос с бешеной кошкой напали по дороге домой? – подшучиваю я.

– Скорее всего, – подхватывает подруга, прыская от смеха. – Но ты бы видела глаза мамы, она тогда так выразительно на меня посмотрела! – морщится подруга.

– Еще бы, ты же слезно молила отпустить тебя вместе с братом, – припоминаю ей недавние события.

– Представляю, какой разбор полетов меня ждал бы, – прикрыв глаза, качает головой подруга. – Мне же ищут жениха. Ты же знаешь, наша семья уважаемая в городе. Многие нас знают, мой папа не последний человек. Мне ни к чему слухи и сплетни. Потом ходи, доказывай…

– Во всем нужно искать плюсы. Я смогла за эти дни подготовиться к экзамену по экономике. Все билеты выучила, – хвалюсь Джанан, подскакивая с дивана от звука вскипевшего чайника. – Пошли чай пить, мама торт испекла, – киваю подруге.

– А я все дни прорыдала от несправедливости. И ничего не учила, – отмахивается Джанан. – Мне было та-ак обидно! Слушай, Мин, а тебе тетрадь с конспектами по экономике еще нужна? Ну раз ты все выучила, можешь мне дать? Я просто не по всем вопросам подготовилась, – с мольбой в глазах просит подруга.

– Конечно, будешь уходить, напомни мне, – достаю торт из холодильника. – Джан, достань тарелочки, сейчас торт нарежу.

– Ты знаешь, что нравишься моему брату? – как бы между прочим делится подруга.

Давлюсь чаем, закашливаюсь под громкий смех Джанан.

– Знаю, – киваю. – А он мне – нет, – заявляю уверенно.

– Может, передумаешь? Мы бы с тобой породнились, – с надеждой смотрит в глаза. – Ты же прекрасно понимаешь, что все эти гульки для Мардука ничего не значат. Только ты в его сердце.

Знаю. Но ответить взаимностью никак не могу. У Мардука пугающе страшные глаза, от его взгляда мороз по коже пробегает, а о его потребительском отношении к женщинам я вообще молчу. Каждый раз сидя на уроке, я кожей чувствую, как он прожигает мой затылок. А порой и вовсе не стесняется, устраивает мне долгие игры в гляделки с условным намёком на что-то большее.

Знаю. Он ответ получить хочет. Здесь и сейчас. А я ничего, кроме исходящей от него опасности, не ощущаю, и внутри возникает навязчивое желание сбежать, скрыться.

Я не хочу и не буду заставлять себя. Даже несмотря на то, какая уважаемая у них семья. И многим было бы в радость породниться.

– Я люблю тебя, Джанан, и дорожу нашей дружбой. Но даже ради тебя я не выйду замуж за того, кого не люблю, – обрубаю подругу.

– Ну и дура. Любая другая на твоем месте прыгала бы от радости, – обиженно надувает губы она.

– Пусть прыгают, если им так хочется, Джан, – пожимаю плечами. – Мне учиться нужно, хочу поступить в институт. А до твоего брата мне дела нет.

– Ты права, отложим разговор, – кивает Джанан, улыбнувшись. – Отрежь еще кусочек, тетя Марьям потрясающе вкусно готовит.

– Ты уже выбрала, куда хочешь поступать? – хватаюсь за нож, спрашиваю.

– Да, я подумала, может, вместе пойдем учиться? Я просто не представляю, как я дальше без тебя.

– Ты же не любишь шить.

– Полюблю, – упрямо уверяет подруга. – Ты же поможешь мне, поддержишь? – с надеждой спрашивает.

– Конечно. Я буду рада, – смеемся.

Амина (Две недели спустя).

Не слышу – чувствую присутствие Ильи. Улыбаюсь краешком губ.

Вдох – выдох.

Дыхание перехватывает от его дурманящего запаха. Подгибаю пальцы на ногах и закусываю щеку изнутри. Ощущаю, как неумолимо алый румянец начинает заливать лицо.

Устало вздыхаю и тру глаза.

– Илья, ты пришел помолчать или посмотреть? – поворачиваюсь к нему. Отрицательно качает головой, присев на край моей кровати.

Прищуриваюсь и решаю перейти в наступление.

– Илья… – от моего просящего тона его губы расплываются в улыбке.

– Что?

– Будешь молча смотреть, как я работаю? – удивленно вскидываю брови. – Или хочешь помочь?

– Я вот что подумал, – закатывает глаза к потолку. – Сколько ты уже у меня живешь? Около месяца. И ни разу мы никуда не ходили. Продуктовый магазин не в счет. Ты же не в тюрьме.

Резко отворачиваюсь. Сглатываю в горле ком. Мне страшно. Тут, в четырех стенах, я чувствую себя в безопасности, под защитой.

Встаю около окна и бросаю на него взгляд, полный отчаяния. Что мне ответить? Не знаю…

Усмехается, вставая с кровати, двигается ко мне неспеша. Напрягаюсь, вытягиваясь в струну. Я не хочу, чтобы он был рядом со мной. Близко.

– Я не согласна с тобой, – мямлю. – Я работаю.

Прищуривается, внимательно осматривая меня, зажимает своим телом, протягивая ко мне руку. Вздрагиваю, отшатнувшись. А этот нахал всего лишь открывает позади меня окно. Прикрываю глаза, вот же… Я опять бурно реагирую на него.

Гляжу исподлобья снизу вверх и медленно цежу:

– Издеваешься? – и слышу его категоричное:

– Нет. Одевайся. Вечер пятницы, мы идем отрываться. Даю тебе пятнадцать минут на сборы! – как отрезал.

Разворачивается, покидая мою комнату. Я и рта раскрыть не успеваю. Даже возмутиться не могу. Так и стою молча, хлопая глазами.

А он сказал, и даже ответа не стал дожидаться, сам все решил.

И от голоса его, от слов, от интонации чувствую, как россыпь мурашек украшает мое тело. И почему-то с ним спорить не хочется.

Поворачиваюсь к шкафу, перебираю наряды. Куда мы пойдем? Что выбрать?

В итоге останавливаюсь на темно-синей юбке до щиколотки и белом кардигане. Завершаю образ хиджабом нежно-небесного цвета.

У входной двери меня уже ждет полностью одетый Илья. Я давно заметила, что черный – его любимый цвет. Вот и сейчас на нем черные джинсы, водолазка в цвет. Поверх черная кожаная куртка.

– Позволь, я поухаживаю за тобой, – улыбается Илья, снимая с вешалки мое белое пальто.

Молча киваю. Хочет быть джентльменом, хорошо.

‍ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌‍Едва выхожу за пределы подъезда, запрокидываю голову к небу и делаю жадный глоток. Глоток свежего воздуха. Глубоко тяну носом, наполняя легкие живительной влагой.

А вот спустя несколько минут странная эйфория рассеивается, как и не бывало. Пасмурное небо не добавляет радужных красок и без того тревожному настроению, а в целом дополняет невеселую картинку, которая поселяется в душе сразу после того странного тепла.

Спускаюсь по лестнице подъездного крыльца, приближаясь к Илье. Неподалеку от нас срабатывает сигнализация машины.

Сев в машину, выпаливаю, не подумав:

– А ничего, что мы куда-то идем?