— Ты есть, наверное, хочешь? — запоздало спохватываюсь.

Может и не то нужно спросить, но человеческое не чуждо никому. Не знаю сколько в пути был, не знаю, что выпало в дороге. Наверняка, кроме кофе и сигарет вряд ли другим питался. Похудел как… мамочка моя. До тела, как до вылепленной из стали статуи касаешься. Мышцы бетонные перекатываются под одеждой. С беспокойством ощупываю лицо. Оброс… Заматерел еще больше. Громада, а не мужчина.

— Едем?

— К тебе или ко мне?

— У тебя дома шаром покати.

— Доставку закажем, Ник. Ее никто не отменял. Не хочу, чтобы ты у плиты стояла.

Старательно обходим тему его командировки. Не нужно сейчас, не надо трогать. Придет время сам расскажет, если захочет. Пусть голоса виляют в проходном разговоре, пусть немного странная встреча, но значит так нужно. Значит, так ему легче.

— Тогда к тебе. Я сейчас такси вызову.

— Ник, — осторожно к себе пододвигает. — Я тебя люблю, родная. Приедем, умоюсь с дороги и приду в себя. Прости.

— Ты что, Макс? — заглядываю в глаза. — Ты думаешь я… Все хорошо. Мы вместе. Ты со мной. Все нормально. Едем скорее уже.

Всю дорогу Макс держит меня за руку. Не отпускает ни на секунду. Я и сама касаюсь его лишний раз постоянно. Мне необходимо чувствовать его, трогать. Понимать, что это не сон. По большей части молчим. В присутствии чужого человека разговаривать не особо хочется. Жестами, взглядами пересекаемся постоянно, а со словами сложнее выходит.

Беспокоит не это. Мой неопровержимый утёс дал трещину, которую нужно удержать, не дать расползтись язвами по поверхности. Пусть пока невидима, пусть только образовывается, но рытвина есть.

Пересекаюсь снова взглядом с Максом, напрягаюсь и замираю.

Как же много там всего. Ярче всего любовь сверкает. Отвечаю тем же, даже жарче реакцию выдаю.

Мой любимый человек, мой единственный…

Немо кричу тишиной. Буду рядом. Буду с тобой всегда. Буду!

Поднимаемся в квартиру молча. Открыв двери, пропускает вперед. И как только махина закрывается, Макс, не дав даже разуться, сгребает в крепкие объятья, впивается болезненным поцелуем.

Мир пропадает. Смывается, растворяется.

Где-то на кромке бытия остаемся только я и он.

***

Девочки, хочу предупредить. Нам осталось совсем немного. Еще чуть. После завершения книга будет бесплатной три дня, потом подам на установку стоимости. Простите, кто не успеет. Решила сообщить об этом здесь. Дополнительно напомню в коммах еще раз после выхода эпилога.

Встреча получилось не пылкой. Очень много боли. Они устали, вы их поймите. Наверстают в следующей главе.

— Дай мне больше, чем возможно, — срываюсь на убивающее нас беспощадное время. Глушу в голосе раскаяние от причиненной беспокойной жизни. — Отдай без преград. Растай во мне. Только во мне. Любимая моя. — Как никогда нежно целую щеки, брови, глаза, скулы. Всю дрожь ее принимаю, в себе запечатываю. Она трясется, как лист на ветру. Веки вздрагивают, трепещут. — Я твой, Ник. Навсегда. Навсегда, веришь? Прикажешь-погибну. Захочешь-воскресну. Больше, чем люблю… Ника… Больше.

Крупная слеза повисает на длинной ресничке. Смотрю на прозрачную хрустальную каплю. Маленькая моя.

— Ты… вечный мой… Вечный! Навсегда.

Её взгляд сдирает кожу. Загрубевшую и обветренную. Шкуру, закаленную тысячами жарких ветров, за секунду срывает. Весь спектр гудящих чувств принимаю. Хапаю ёмкую, жалящую, прорывающую нервные окончания энергетику. Пытаюсь удержать и хоть что-то назад слепить и выдать. И вместо выступившей соли на глазах ничего не могу предложить взамен.

Мне не стыдно.

Не смущает этот непроизвольный, но насыщенный порыв. Ника никогда не видела меня столь уязвленным. Знаю, что слабость в моменте для нее ничего не значит, не станет считать размазней. И меня прет дальше.

Падаю с оглушительным грохотом к ногам любимой. Рассыпаюсь на фрагменты, наполняюсь чем-то новым до этого неизведанным. Подстраиваюсь под свою девочку. Кем угодно готовлюсь стать, только бы выдержала еще немного.

Перерабатываю сегменты вязко. Ника тоже обороты принимает. Присоединяется к моей трансформации. Вибрацией сквозь нас матрица насыщения идет. Как только происходит окончательное принятие перерождения, приходит иное.

Наши тела наполняются страшным голодом. Исступление выплескивается через край, льется на пол и тут же с отдачей летит назад. С трудом обрываю зверя, прячу ревущий шторм. Не в силах больше терпеть, низко наклоняю голову и тяжко сглатываю. Едва собравшись с силами, глухо выталкиваю.

— Раздевайся.

Без какого-либо промедления Ника стягивает пальто, быстро сбрасывает сапоги и выпрямляется. Запах забивает ноздри, теребит и волнует голодное тело. Аромат прицельно бьет в мое тело, проникает в поры, остается там навсегда. Внутри только Ника.

Быстро скидываю одежду и подхватив малышку на руки, несу в душ. Не глядя врубаю тропическую лейку. Финальная сцепка взглядами. Темнота. Вспышка. Взрыв. Падение.

И снова топит что-то иное. Не дает прорваться животному.

Она обнимает меня, обхватывает насколько может мой размах плеч, цепляется как за единственную опору. Я же в ответ готов наизнанку вывернуться, только бы сильнее подставиться. Пережив ёбаный ад, еще сильнее дорожу каждым мгновением. Парой месяцев раньше на этих же минутах уже распял бы прямо на полу в прихожей, но сейчас все не так.

Эмоции перехватывают дыхание. При любом касании проходит сквозь нас тяжелая жгучая вспышка. Как только Ника пробегается пальчиками по спине, электричество бьет сильнее.

— Ты больше не уедешь? — как сквозь сон доносятся ее слова. — Не надо, Макс. Не хочу расставаться.

— Я вернулся, — зацеловываю со всей нежностью, на которую способен. — Навсегда, родная.

С тихим доверчивым всхлипом обнимает за шею и тянется к губам. Шепчет ошарашивающие проникновенные признания. Моя загрубевшая душа переполняется неведомым до этого дня чувством. Я раскиселиваюсь, как ребенок, которому подарили самый желанный подарок.

В груди ширится и разбухает сердце. Срываюсь на потрясающую дрожащую струной сопливость. С удивлением понимаю, что пробивается защита, которая сопровождала меня всю жизнь. Это непривычно… Существовать в борьбе постоянно, вырывать себе лучшее, стягивать эмоции в клубок, не давая тому размотаться от внешних факторов, а тут… Девочка моя, слабая и воздушная, одними словами брешь пробила. И я ей подчиняюсь.

Задеваем кран. Напор воды усиливается, водопадом льется. Мы укрыты прозрачными потоками, отгорожены от мира стеклами, согреты и наполнены. Ника отрывается первой. Боясь потерять контакт, расставляю руки, упираясь в стены душевой. Она вытягивается, достает гель и щедро поливает. Пока размыливает струи по телу, пачкаю ее. Скользим, трогаем, легкими массажными движениями дразним друг друга.

Все время вспышка срабатывает в голове. Нельзя нарушить то, что между нами в эту минуту. Все другое. Космическое глобальное притяжение сражает и горячие волны шпарят. Мы соединяемся духовно, проникаем под кожу, оставляем ДНК и сохраняем, словно помечаемся собой же обоюдно.

Ника медленно передвигает ладони с живота вниз. Невольно подбираюсь. Втягиваю живот и задерживаю дыхание. Каждый ноготок ярко ощущаю.

— Еб… ох, бл…

Непроизвольно шиплю, когда по члену пену размазывает, а потом смывает. Сжимаю зубы, молясь об одном, хоть бы позорно не кончить в её ладошку. Тверже еще не был. Лютое возбуждение болезненно ноет в каменном стояке. Обхватываю руку своей и сжимаю. Ника без подсказок ласкает член, пока меня трясти не начинает. И как только хочу сказать, чтобы прекратила, моя девочка опускается на колени.

— Я хочу так.

Сознание странная непостижимая вещь. Играет со мной злую шутку сейчас. Как из другого мира наблюдаю за розовыми полными губами любимой. Как скользит на напряженному до предела члену. Как размазывает слюну. Как поднимает взгляд и тонет в моем. Как вновь падают ресницы. Дело не в минете.