Меня даже не сильно Кир заботит. По словам Булата понял, что несильно там ему что-то удалось. Значит, моя она. По-любому моя.

Первая тяга ведет в сторону. Завязать бы, но не могу. Очухавшись, затягиваюсь повторно и с удовольствием дым выдыхаю. Наблюдаю, как он клубится в холодном воздухе. Кайф. Впереди пара месяцев отдыха от сволочного бытия. Заберу малышку и махнем с ней на белые пески. Будем пить коктейли, опустив ноги в соленую бирюзовую воду.

Одно воспоминание о ней и члену тесно становится. Я пиздец как соскучился. Просто труба. Дожал ее, добился, застолбил. Пометил собой, как гребаный маньяк кончал в нее в надежде, что забеременеет. Так ее присвоить еще крепче хотел. Да, возможно, как последняя тварь поступал. Возможно.

Но вашу ж мать!

Она же тоже ко мне далеко небезразлична. Чувствую это, кожей ощущаю. Я люблю ее. До умопомрачения. До ебучих щипучих никогда неведомых мне слез люблю. Вмазался на всю оставшуюся жизнь. Иногда так трясти начинает, когда вспоминаю о девочке своей, что страшно становится.

Весь мир раком поставлю, только бы ей хорошо было. Она моя. Изначально была моей. С того самого момента, как Киру ее показал, а этот сука увел. За спиной увел, хотя я просил не трогать. Думал, как друг присмотрит издали. Присмотрел иуда.

Взглядом выхватываю пятнистый хаммер, осторожно въезжающий на территорию. Он еле ползет к подъезду, где останавливаются скорые. Присматриваюсь. В душе шевелятся нехорошие предчувствия. Схожу на две ступеньки ниже и спускаю с плеча рюкзак.

Дверь открывается. При полной сбруе с автоматами наперевес идет наш следователь. За ним следуют парни. Идут, не спуская с меня глаз. Внутренней чуйкой, понимаю, что попал под замес.

— Тайпанов, ты задержан до выяснения обстоятельств. Пройдем в машину, — спокойно проговаривает Сычев.

Узнаю одного парня. Смотрю на него в надежде, что даст знак. Он лишь пожимает плечами. Типа, сам ничего не знает. Ясно. Главное не дергаться, надеюсь, что все быстро выяснится. Я понятия не имею, что сейчас происходит.

— Причина? — перевожу взгляд на Сычева.

— Поехали, Макс, — наконец, сбрасывает маску, убедившись, что вокруг чужих нет. — Будем разбираться.

— Поехали. Я позвоню?

Не собирался я этого делать, но коль моя поездка откладывается, то придется в эту минуту связаться с Никой. Под кивок Сычева набираю ее номер. Она снимает трубку ровно через три гудка.

— Любимая, — сипну голосом при ее тихом «алло».

— Макс? — со всхлипом тянет. — Откуда ты? Макс! Почему так долго? Почему ты так долго не звонил мне, Макс?!

— Как твои дела?

Когда я слышу хрипловатый голос человека, который перевернул мою жизнь, пружина сидящая внутри раскручивается с такой силой, что меня отбрасывает к спинке стула, на котором стараюсь усидеть. Мне становится холодно, а позже, когда леденеют пальцы и сковывает ноги, вдруг таким жаром окатывает, что хочется упасть на пол, свернуться в клубок и заорать, что есть мочи.

Не знаю, как силы нахожу, чтобы ровно ответить. Не понимаю откуда в почти мертвом теле находятся резервы, готовые активировать голосовые связки.

— Ты где?

— Далеко, малыш, — выдыхает он. — Я далеко. Расскажи мне, что у тебя нового.

Последнее предложение злит до невозможного. Какого черта? Он ведет себя так, будто мы на пару дней расстались и он звонит справиться о том, как я вела себя в последние сорок восемь часов. Оттягиваю душащий ворот водолазки, проталкиваю тугой ком и пытаюсь собраться с мыслями.

— Когда увидимся?

Мне важно. Мне это ох, как важно. Я должна прояснить момент, что сказал Кир. Неужели это правда? Хочу знать почему Тайпанов его подставил.

Долго думала, насколько рассказ бывшего может быть истинным. Сопоставляла все известные факты. Я поняла, что ничего не знаю о Максе. Ничего! Ни малейшей крупинки того, что помогло бы прояснить ситуацию.

Он детдомовец с тяжелым детством, в прошлом приятель мужа. То, что нравилась ему не подозревала, потому что все наше общение сводилось к конфликту.

Наглый, упертый, хамоватый. Но и тогда в Тайпанове чувствовалась сила. В Максе всегда горел негасимый огонь. При любом напряженном раскладе его глаза заливало красным. Это все, что понимала про него. Причем Кир всегда отзывался о товарище со сдержанным смехом. Правда закрадывались мысли об их внутреннем противоборстве, но было не до этого. Я купалась в новых отношениях, мне было плевать.

Но теперь знаю другого Макса.

— Не скоро. Тут непредвиденные обстоятельства возникли.

Это взрывает меня. Волна закручивающей злости разматывает по кругу. У него все время обстоятельства. Все время должен уезжать! Что за дурацкая должность? Где он привязан, как цепной пес? Что это? И мне что делать, если на поверхность всплывает такое???

— Ты нужен тут! — впервые безжалостно припечатываю. Мне все равно что там у него. Он не имеет права уезжать так надолго. — Сколько можно уже пропадать? Я тебя сколько не видела? Почему ты такой, Макс? Думай обо мне тоже! — почти кричу в телефон.

— Я думаю, Ник, — спокойно говорит он, а меня еще сильнее заводит. — Я думаю постоянно. Не кричи, — уговаривает равномерно. — Ника, выслушай меня.

— Не хочу слушать! — потеряв терпение, ору на Макса. — Не хочу! Я хочу, чтобы ты приехал.

После истошного крика повисает напряженное молчание. Слышу отрывистое дыхание Макса. Он так тяжело перерабатывает кислород, что кажется задыхается. Глухое откашливание и вновь тишина. Ругаю себя за то, что перегнула, но я не могу справиться. Меня колотит и растаскивает на кровавые куски. Так плохо, что не понимаю, как выйти из этого состояния. Да что же такое? Сколько можно надо мной издеваться? Я им кукла безвольная? Тянут меня в разные стороны, как шерстяную кофту, которой каждому нужно укрыться.

Я не могу…

Я не могу-у-у!

— Дай еще немного времени, Ник, — в звенящей тишине произносит Макс. — Я тебя прошу. Слышишь? — дыхание становится прерывистым и тяжелым. Слышу на заднем плане возникает грубый мужской голос, что им пора и бряцанье железа фоном идет. Теряюсь. — Ника. Ника. Ты слышишь меня? Потерпи еще. Я… Я все исправлю. Просто дождись меня.

В этот момент решаюсь вывалить правду. Мне кажется, что я Макса долго не увижу, поэтому возникшая мысль бьется в висках со скоростью взмахов крыла колибри. Я в отчаянье. Он должен знать. И я если не начну понимать в чем дело, вряд ли живой останусь морально.

— Макс, — сдерживая слезы, решаюсь. — Кир сказал, что ты его подставил. Что он из-за тебя… Что ты его там… Специально все подстроил… И… он был убедителен. Я не знаю, что мне делать. Не знаю! Слышишь?!

В трубке повисает страшное молчание. Я же замираю и тухну. Почему он не сопротивляется? Почему говорит, что это не так? Почему ни слова в ответ? Только не это. Пусть что-то скажет, иначе…

Иначе все.

Господи, пожалуйста. Пожалуйста…

Он что-то говорит, но я плохо слышу. Кажется, кого-то просит о пяти минутах. Не различаю. Через трескучий шорох раздается его хриплый голос.

— Ты поверила?

Зачем… Зачем он так…

Самое стыдное то, что я почти поверила в слова Кира. Слишком много совпадений. Слишком. Как же быть? Признаться? Да дура я! Мое затянувшееся молчание служит ответом. Щипаю себя за ногу, чтобы вернуться с неба на землю. Хоть как-то понять, что я тут, что не погибла еще окончательно.

Боль отрезвляет. Она возвращает меня. Схватив себя рукой за горло, пытаюсь выдавить слова.

— Я не знаю. Он много чего рассказал о тебе. Кто ты, Макс? Кем ты работаешь? Кто ты такой, черт возьми!

— Ника, я дам тебе ответы на все вопросы. Но для этого тебе нужно меня дождаться. Все, что нужно пока знать, что я тебя люблю! Ни один не будет так подыхать по тебе. Ни один! Я блядь всех переплюнул в больной зависимости. Ты моя! И если этот уебок смог пошатнуть тебя, я клянусь… Клянусь своей никому ненужной жизнью, что верну тебя. И сам вернусь. Даже если мне потребуется разнести этот ебаный ад, в котором сейчас пребываю. Я вернусь и заберу тебя. Поняла? Ты поняла?