Литмир - Электронная Библиотека
A
A

И есть ли оно у нас вообще?

26

— Ты правда это сделал? — жду ответ, после того как вывалила неприглядные сомнения после рассказа о том, что поведал Кир.

Я замираю. Мне кажется, что все вранье. Что Кир ошибся, что это был кто-то другой. Но поведение Макса прибивает и уничтожает робкую надежду. Он смотрит в сторону. Не на меня.

За все время, пока, осторожно подбирая слова, выливала информацию, не проронил ни слова. Только иногда кивал и неприязненно улыбался. Меня настораживает такое поведение. Неуютно. Я словно чужой становлюсь.

Замерев, жду, что он ответит. В звенящей тишине лопаются струны надежды. Понимаю, что совсем не знаю Тайпанова. То, какой он сейчас мне неведомо. К сожалению, это так. Мы… Со скрежетом признаюсь сама себе, что наша связь основана исключительно на сексе. Но ведь есть же чувство. Есть! Или это просто химия?

Я измучена. Мне просто хочется заорать во всю силу. Устала.

С тех пор, как Макс вошел в мою жизнь, как вернулся Кир, жизнь напополам треснула. Много думала об этом. С Киром связывать судьбу не хочу. Так случилось, что семь лет проложили огромную трещину. Воронцов и сам это понимает. Разбитую чашку, как говорят, обратно не склеить.

А Тайпанов…

Да. Люблю. Да! Умираю без него! Да.

Но если сказанное бывшим окажется правдой, то не смогу быть с ним. Как бы не плакала истерзанная душа кровью, как бы не рассыпалась на части, не смогу.

— Частично, — осипший голос прибивает меня опасением.

— Как это? — пищу, потому как начинаю дрожать от грядущего.

— Готова выслушать? — тянет новую сигарету из пачки. — Садись удобнее, — кривовато усмехается. — Будет интересно.

— Макс! — предупреждающе тяну. — Мне важно знать. Пожалуйста, давай спокойно.

— Я спокоен, Ника, — не смотря на внешний покой, сверкающие глаза говорят об обратном. — Наша история началась давно. Слушай внимательно, Ник, — глубоко затягивается и смотрит прямо перед собой. Его спина напряжена, сгорблена, но кажется очень мощной. Макс сейчас похож на уставшего воина, присевшего отдохнуть после тяжелой битвы. — Мое детство было безрадостным. Не помню ни отца, ни мать. Точнее ни разу о таких не слышал. После детдома решил, что на войне мне самое место. Речь, как ты понимаешь не о рядовой армии идет. Там не платят столько, чтобы быстро встать на ноги. А мне хотелось. На выпуске во взрослую жизнь воспитатель подсказал куда можно обратиться, у них поток налажен был, но сейчас не об этом.

Макс замолкает. Он смотрит в одну точку. Как будто уносится мыслями в далекое прошлое. Я же не могу пошевелиться. Внутренним чутьем понимаю, что минуты откровения для моего зверя редкие. У меня уникальный шанс заглянуть в его душу.

— Прежде чем попасть в зону, мы готовились. Долго. Упорно. Достаточно отвалилось парней на первоначальном этапе, но я умел выживать, — усмехается так мрачно, что жутко становится. — Точнее очень хотел. Нас дрессировали с маниакальным упорством. Тебе это неинтересно, но поверь, могу выдержать многое. Обычному человеку такое не доступно. Это не хвастовство, Ник. Я доверяю тебе. И, возможно, сейчас совершаю самую большую ошибку, но мне плевать.

— Я никому ничего не скажу, — горячо тарабаню. — Макс, все услышанное будет храниться здесь, — прикладываю руку к груди, за которой отчаянно бьется сердце. — Обещаю.

Мне хочется сорваться с места. Залезть к нему на колени. Обнять и гладить, но не позволяю себе.

Он говорит. Мешать нельзя.

Но мне плохо от того, что пришлось пережить. Жалость Макс не примет, я так понимаю. Ему нужна моя любовь. А сейчас мне жаль. Не сегодняшнего крепкого и бронебойного мужика, а того мальчика, которому много пришлось испытать. Сжав руки в кулаки, сижу на месте.

— Знаю, что не скажешь, — впервые поворачивается. Взгляд темный и мрачный. — Знаю, — спокойно повторяет. И я понимаю, что, если меня будут на куски резать, сегодняшний разговор умрёт между нами. — Там я познакомился с Киром. Он поссорился со своим отцом. Он у него в органах служил. Не сошлись на почве отношения к жизненным позициям и Кир, лишившись материального обеспечения, решил заработать денег в структуре.

Я замираю. Кир мне говорил, что его отец умер. Господи, что мне еще предстоит сегодня узнать. Готова ли я открыть ящик пандоры до хруста крышки?

— Занятно, да? — холодно улыбается. Я затяжно киваю. — И вот однажды, я показал ему на тебя. Мы тогда в кофейне сидели. Ты туда часто приходила, помнишь? Сказал ему, что будешь моей, как с делами разгребем. А когда вернулся с задания, то Кир уже увел тебя. На мой вопрос ответил, что кто раньше встал, того и тапки. Это дословно. Ну а дальше самое интересное началось. Мы встретились. Помнишь, как вел себя, да? Прости, но это все, что мне оставалось на тот момент.

— Мне была не понятна твоя реакция, — осторожно замечаю. — Думала, что ты обычный псих.

— Теперь то, что интересует тебя больше всего, — поворачивается всем корпусом и смотрит прямо и открыто.

Я сворачиваюсь в ментальный кокон. Боюсь информации, что жаждала больше всего. Не готова воспринять. Если услышу то, чего опасаюсь больше всего в жизни, что дальше?

— Кир провалил задание. Он облажался. Погибло много наших. Здесь такое не прощают. Подробностей не жди. Я был тем, кого направили совершить справедливость. Остальное ты знаешь.

— Ему можно было помочь?

Мне важно знать. Мне нужно понимать.

Неужели из-за ошибки можно так поступать? Гибель людей не оправдать, осознаю данный факт, но все же. Неужели Кира нельзя было вытащить? Они же были друзьями.

— Можно.

Его ответ рубит топором по спине со всей мощи. Не понимаю. Не хочу понимать. Значит Макс специально все сделал? Почему не помог? Выходит, Кир прав?

— Почему? — дыхание перехватывает. — Ты же мог!

Еле выговариваю слова. Дело не в том, что откатываюсь назад в мнении и принимаю сторону бывшего. Дело в Максе. На что он способен тогда? А если ему что-то в наших отношениях не понравится потом, то, что будет?

— Не захотел.

Макс ложится на спину и забрасывает руки за шею. Он спокоен. Слишком спокоен. Я же трепещу и размякаю. Он независимо смотрит на меня. Его глаза ничего не выражают, они пустые.

— Почему?

— Ты не являлась причиной, — камнем падают холодные слова. — Если это имеешь ввиду.

Роняю голову на грудь.

Макс подбрасывает тело и пружиняще поднимается. Сильный, ловкий и опасный зверь. Бесшумно идет к окну и дергает створки. Ледяной воздух заползает в комнату, лижет мои пятки, колет тело. Ощущаю фоном прохладу. Что мне ветер, если душа осколками рассыпается.

— Врешь.

Вырывается прежде, чем могу связать мозг с языком. Перемена настроения настолько явственна, что трогать можно. Он обманывает меня, чувствую это. Становится так горько, будто яду выпила. Кир не обманул. Макс способен на многое. Ему даже сейчас не мешает после нашей разлуки вести себя так, будто мы чужие.

— Ника, — он смотрит в темноту. На меня не оборачивается. В стекло наблюдаю, как статуей замирает и не моргает. Рот упрямо сжат, руки на груди сложены. Он словно мраморное изваяние. — Большего не услышишь. Ты должна мне верить. Я сказал больше, чем нужно.

— Я ничего не поняла из этого, — поджимаю губы. Мне так обидно, что готова, как склочница, выяснять отношения дальше. — Почему мы здесь? Я приехала, Макс. Разве этого мало? Почему ты такой? Неужели не понимаешь, как важно знать правду? Ты хотя бы представляешь сколько приходится переживать? Что мне делать? Скажи! — ударяю кулаком по одеялу. — И как жить дальше с тем, что ты специально подставил Кира? Так ведь? Ты не опровергаешь, а значит?

— Не специально! — рявкает он. — Есть то, что знать нельзя! Просто прими на веру.

— Не могу, — выкатываются слезы. — Я не могу.

Горестный всхлип сотрясает меня и сгибает пополам. Мне плохо, мне больно. Это конец. Нам с Максом конец. На этом все и закончится. Оплакиваю нашу любовь. Зарываюсь в одеяло и прячусь. Не успеваю разойтись бурными рыданиями. Сверху обхватывает и сажает на колени. Его дрожь передается так быстро, что теряюсь.

23
{"b":"877456","o":1}