— Кир?

— Поебать на него.

— Понял. Ты только как подлатаешься, сразу не кидайся в жерло. Кир тоже не пальцем деланый. Ты помни, что он достойный соперник.

— Закроем тему, Лекс.

— Ясен красен. Я так просто предупредил. Что-то вертуха задерживается, — щелкает по часам.

Прикрываю глаза. Звал ее, да… Это против воли вышло. Не смог контролировать. В тот момент, когда в спину ударило и потемнело в глазах, понял, что все — пиздец подкрался незаметно. Закрутило так, что еле через черноту прорвался.

Пока Лекс отстреливался, пытался удерживать сознание. Самое страшное, что помочь без вариантов. Как в яму летел, изредка выбрасывало к краям, где глотал спасительный воздух и потом тут же проваливался обратно.

Помню, как в детдоме старшаки сбросили в глубину. Нас тогда на речку вывезли воспитатели. Страшно было, но жить хотелось сильнее. Барахтаться в десять лет, не чувствуя под собой опоры, было адски жутко. И когда почти выбился из сил, самый старший, суровый пацан Левик выдернул меня и тряхнув за плечи сказал: «Обоссался, Макс? Это ничего. Это нормально. Главное, что боролся. Нам без этого никак. Не выживем. Молодец, пацан. Уважаю».

Сегодня глубина почти затянула. Тело жгло и палило, было ясное ощущение разрыва всех мышц. Выкручивало и вырывало до отключки. В последний момент, когда при яркой вспышке понял, что из следующей могу не выбраться перед глазами возникла Ника. Босая, с распущенными волосами. В белом-белом сарафане до пяток. Она бежала ко мне и не могла приблизиться ни на метр. Кричала мое имя так громко. Мольбой вернуться к ней мне сердце вырывала. И я смог. Смог очухаться и понять, что вернусь. Я выживу. Любой ценой, любыми путями. Выживу и вернусь.

— Прилетят, — морщусь от подступающей боли. — Лекс, — зову Булата. — Что-то тихо. Не преследуют.

— Ну типа того, — не отрывается от оптики. Сканирует местность, но походу там пусто. Странно, но не особо удивительно. — Базу разгребают. Не до нас. Да и далеко мы. Первый, первый, я третий, как слышно? — рация трещит в ответ.

Нам сообщают, что еще минут пятнадцать и помощь прибудет. Повторно доложив обстановку, Булат отключается и устало прикрывает глаза.

— Лекс, давай я посмотрю. Поверни чуть выше меня. Вроде рука шевелится, оптику удержу.

— Сиди, — зыркает он белками с красными прожилками. — Справлюсь. Пить не дам. Не проси.

— У меня не кишки разворочало, — пытаюсь улыбнуться, но губы еле разъезжаются.

О воде зря он. Сразу в горле перехватило. Оно непроизвольно дергается. Взгляд упирается во фляжку, привязанную на поясе. Булат следит за мной и качает головой.

— Я тоже не буду.

Вот в этом он весь.

Закрываю глаза и пытаюсь усмирить рваное дыхание. Если горизонт чист, нужно поберечь силы. Всякое может случиться. В эту минуту приходит ясное понимание, что мне нужно сказать. Лекс поймет и не осудит. Не могу держать больше в себе. Да, сук… У мужиков тоже бывают минуты слабости.

— Ника! — останавливает меня незнакомый мужчина.

Удивленно смотрю на него. Крепкого телосложения, с цепким и пронизывающим до костей взглядом. Его голову накрывает огромный капюшон толстовки. Он пытается улыбаться, но у него это не сильно получается.

— Что Вам нужно? — на всякий случай делаю шаг назад.

Он очень угрожающе выглядит. Просто наемный убийца. И я не знаю, что ждать. Мужчина замечает мой страх и не пытается давить.

— Не бойтесь, — поднимает ладони вверх. — Мы можем поговорить?

Беспомощно оборачиваюсь. Народу мало, а кто есть спешат по своим делам и до меня им нет никакого дела. Случись что, на помощь позвать некого. Сжав ремешок сумки, отчаянно кручу головой. Огибаю глыбу, пытаюсь быстро уйти. До меня даже доходит с опозданием, что громила знает мое имя.

— Нет. Я спешу.

— Да не бойтесь же, — хватает за локоть и останавливает. Заметив выражение моего лица, ослабляет хватку. — Клянусь, Вам нечего бояться. Нужно поговорить.

— Я закричу. Отцепитесь, — замирая от страха, осторожно выкручиваюсь.

Стекленею.

Мне кажется, что все сосуды становятся хрупкими и ломкими. Что в них замедляется размеренный ход крови, что питает и делает живым мое тело. Страх сковывает, закорачивает. На сумеречной улице вдруг пропадают все люди. Остаемся только громила и я.

Пялюсь на него, не в силах больше шевелиться. Он же удивленно на меня смотрит и разводит руками. Крутнув головой в нетерпении, склоняется ниже и произносит одно слово, которое меняет мое состояние с минорного минуса на мощнейший плюс.

— Макс.

При звуках имени бешено начинает стучать пульс в висках. Он барабанит с такой силой, что глохну и слепну. Мне кажется, что не хватает воздуха. Пытаюсь захватить порцию, но бесполезно. Вроде дышу, но насыщения не чувствую. Мышцы так сильно напрягаются, что с трудом разжимаю пальцы.

— Макс. — Севшим дрожащим шепотом вывожу. Размывшимся взглядом пытаюсь четче высмотреть человека перед собой, но образ уплывает. — Скажите…

— О-о-о… — слышу восклицание и рокот врывается в уши. — Так, не бойтесь. Я не съем. Идем в мою машину, а то у меня предчувствие, что Вы сейчас тут рухнете.

Слабо киваю. Громила аккуратно поддерживает меня под руку и подсаживает в салон. Прихожу в себя после глотка воды, которую мне дали. То, что это небезопасно волнует в последнюю очередь.

Мы молчим минут десять, и все это время мне хочется вцепиться в лицо этому человеку и орать, выспрашивая подробности. Но он умнее меня. Дает обрести почву под ногами. Поэтому молчит, просто ждет.

Как только становится лучше, нетерпеливо поворачиваюсь и открыто смотрю на необычного собеседника.

— Я готова.

— Лекс.

— Что?

— Меня зовут Лекс.

Мне все равно как его зовут. Просто наплевать. Я хочу вытрясти из него все, что он знает о Маске. Дрожащими руками заправляю выбившуюся прядь волос, пытаясь унять вдруг вновь расходящееся дыхание.

— Ну что же Вы молчите? Говорите! — некрасиво нервно взвизгиваю. Устыдившись, прижимаю ладонь ко рту и качаю головой. — Извините. Я просто давно его не видела. Пять недель уже.

— Ну-у-у, что разревелась? — внезапный переход на «ты», теплое пожатие ладони всего секунду и он тут же убирает руку, обжегшись о мой взгляд.

Вздрагиваю. Слава Богу ничего интимного в этом жесте нет. Я плохо реагирую на чужие прикосновения. Точнее, никак. Колдун Тайпанов подсадил меня на себя окончательно. Я маньячу по его тактильности запредельно.

— Лекс, пожалуйста! — не могу контролировать очередной срыв голоса.

Да! Я произвожу впечатление истерички и мне плевать. Надо отдать должное мужику. Он не оттягивает. Подкурив сигарету, со вкусом выдувает дым в приоткрытое окно.

— Он пока не сможет приехать. Но с Максом все в порядке. Обстоятельства.

— Я могу с ним поговорить? — с надеждой спрашиваю. — Хотя бы минуту.

— Нет.

Это короткое слово разрубает напополам. Мигом обескровливает и обезнадеживает. Что за долбаная тайпановская работа? Кто он такой, если сам себе не принадлежит? Почему он исчезает и внезапно появляется? Разве это жизнь? Разве так можно? Как нам дальше быть? Кто мне ответит?

Эти невысказанные, но такие осязаемые вопросы повисают в воздухе. Их можно почувствовать, потрогать выпуклые буквы руками. Лекс все понимает и невесело ухмыляется. Глядя в окно, кивает сам себе и шевелит губами.

На меня обрушивается внезапное подозрение самого худшего. А если с ним что-то случилось? А если плохое настолько, что он не приезжает именно из-за этого?

— Что с ним? — у меня зуб на зуб не попадает от страха. — Они жив? Он здоров? Что с ним!!! Говори, чертова ты глыба! Ну что ты молчишь? Говори! — от дичайшего отчаяния луплю Лекса по плечу.

Его моя реакция будто из параллельного мира вырывает. Он удивленно таращится и еле сдерживается, чтобы не гаркнуть. Изумление берет верх. Лекс перехватывает кисть, шипит.

— Уймись, бешеная.