Сдергиваю с Ники верх. Она лишь тонко пищит, но не сопротивляется. Жадно глажу голое тело. Сминаю грудь. Чуть выше подкидываю, захватываю твердый сосок в рот. Лижу, не отводя взгляд от малышки. Сквозь зубы шипящий свист выпускает. Запускаю ей руку под резинку моих же спортивок, в которые она наряжена, глажу по сладкой заднице.

Вцепившись в плечи, пускает каплю крови. С дьявольским наслаждение принимаю это. Она тоже хочет. Значит есть охуенная надежда. Принимаю, как знак свыше. Оттягиваю свои штаны и попутно спускаю ее. Приземляю прямо на бурлящий стояк.

Я бы хотел нежно, но не получается.

Набираю с первого толчка, подбрасываю Нику, врываясь и тараня нежную плоть. Хочу, чтобы там болело потом. Чтобы вспоминала, когда останется наедине со своими мыслями. Чтобы помнила, что я внутри ее оставил.

Валю на стол. Сдергиваю все до нитки. На пол летит все, что стоит. Разбиваются кружки, керамическая ваза вдребезги. Но похуй. Похуй даже когда на осколках стою. Забрасываю ноги на плечи и снова трахаю. Безудержно. Неистово. Необузданно.

Она бьется под мной. Стонет. Длинные волосы свисают почти до пола. Грудь качается в такт. Долблю так сильно, что стол двигается. Отчаянно свою метку внутри оставляю. Пусть будет заклеймлена мной навечно.

На хуй Кира, на хуй всех баб из моей жизни. На хуй всех!

Довожу до точки Нику. Запрокинув голову, громко стонет, сжимаясь и пульсируя на моем члене. Ловлю ее оргазм. Заряжаюсь максимально и выплескиваю внутрь сперму. Разгоняю по стенкам и глубже заталкиваю. Ни одна капля мимо не проходит. Так хочу. И Ника не сопротивляется.

Стаскиваю назад на себя. Сажаю на колени, так и не выйдя из нее. Мокрыми телами плотно соприкасаемся. Загнанным дыханием сталкиваемся. Но оторваться невозможно.

— Останься у меня, — требую, но тут же засасываю пухлые губы. Прохожусь языком по верхней. Ласкаю ее лицо кончиками пальцев. — Время три ночи. Поспим и завтра примем новую реальность.

— Я останусь, Макс, — слишком быстро соглашается, но ни о чем плохом не думаю. — Пошли спать.

Прошлая бессонная ночь откликается всеми оттенками. Плюсом накладывается этот день. Небольшой отдых в самолете не в счет. Валит с ног. И с Никой ситуация тоже обессиливает. Несу ее в кровать. Тесно к себе придвигаю. Укрываю одеялом, закидываю его ногу себе на бедро. Притягиваю плотнее. Устраиваю голову на своей груди поближе к сердцу и обнимаю двумя руками. Держу ее.

Она молча подчиняется. Только крепче за меня хватается. От того, что хотя и молчит, но действиями подтверждает свое желание, немного треморить перестает. Ника со мной. В моем доме, в моей постели.

Давлю сомнение в душе, не даю прорваться, гоню от нас беспокойство о будущем. Часто поворачиваюсь и прижимаюсь губами к ее макушке. Она дергается и не отстраняется. А когда ответно губы прижимаются к моей шее, то становится легче.

Засыпая, периодически пробуждаюсь, проверяя как она спит. На рассвете окончательно сознание меркнет. И лучше бы мне не просыпаться, потому что, открыв глаза, понимаю, что она ушла. Пропала.

Так и не одевшись толком, планомерно обхожу все комнаты. Дергаю дверь ванной, туалета, балкона. Даже в кладовку заглядываю. Ее нет.

Что же ты делаешь, моя любимая?

Бегу быстрее ветра. Не стала ждать такси, просто бегу, как спринтер по городу через несколько кварталов. Я задыхаюсь. Я плачу. Я реву навзрыд. Прохожие расступаются перед моим наверняка безумным видом. Мне плохо.

Растираю по лицу сопли и слезы. Невыносимо клокочет в горле, наружу вырываются воющие звуки и хрип. Это Макс. Тайпанов.

Господи….

Нет утомленности. Даже ноги не устали нисколько.

Я бегу.

Сумка падает. Сажусь на землю и подбираю выпавшее. Все ерунда, главное ключи от квартиры, где могу запереться на все замки.

— Вам помочь? — рядом присаживается незнакомая девушка. — Вам плохо? Да что Вы плачете? Эй!

Качаю головой. Не поднимая глаз, впихиваю назад все в сумку. Девушка помогает мне и бормочет о том, что все мужики козлы и что-то в этом роде. Я ей благодарна, но сейчас даже кивнуть не могу в ответ. Молча поднимаюсь и быстро иду дальше.

Макс! Макс!!! Макс!!!!

И Кирилл тоже возможно жив и здоров? И что же теперь? Как быть…

Хотя бред. Мы в разводе, даже если допустить, но прошлое владеет мной. Оно захватывает в страшные липкие сети и мурыжит, что есть сил. Будто снова туда возвращаюсь и вот-вот проснусь.

— Аккуратнее, сумасшедшая! — грубый толчок в плечо не сбивает с цели.

Маниакально исчезает асфальтная лента перед глазами. Перебираю бесконечное полотно торопко и скоро. Голова готова взорваться. Что Макс подумает обо мне, когда проснется. Знала же, что сбегу утром. Этой ночью отдавалась ему особенно жарко. Знойно растекалась и…

Я схожу с ума по нему.

Но я не могу... Нужно разобраться. Мне крайне важно остаться одной ненадолго. Тайпанов бы не отпустил. Я слабая. Не выдержала, поддалась бы. Шоковое состояние не оставляет. Ударяет по нервам все сильнее и сильнее, как только начинаю думать о нас.

Я ненормальная. Я больная.

Так проникнуться только лишь запахом человека, подсесть на касания, на осязание. На эмоции быть прикрученной, ждать его! Ждать и пропадать от неведения и понимать, что готова будешь снова и снова быть с ним. Влюбиться заочно. Втрескаться так сильно, что всю жизнь готовой с повязкой на лице ходить.

Бегом поднимаюсь на этаж и только заперев дверь, падаю около нее и дышу, словно загнанная лошадь. Трясущимися руками снимаю обувь, бросаю около входа пальто и, держась за стены, бреду в ванную. Долго умываюсь. Еще дольше растираю лицо до красноты.

Мимолетный взгляд в зеркало не радует. Чучело. Ну и что! Плевать. Моя жизнь треснула пополам. Забираюсь на диван, поджимаю под себя ноги. Обнимаю руками и вновь реву. Что со мной? В глубине души трепещется страх. Я понимаю, что с этого момента все пойдет не так. Будет значительно хуже.

Тревога растет и ширится. Она сминает и растирает в пыль. Да, Боже… Лучше бы и оставалась в этой атласной повязке. Лучше бы!

— Макс.

Его имя тысячу раз повторяю. Бесконечно шепчу, как молитву. Если бы вы знали, как же я боюсь. Предчувствия никогда не обманывали. Я их ненавижу. Все будет плохо. Знаю.

Он влюбился в меня. Сам сказал. Он меня любит. С тех самых пор, когда замужем была. Кто ты теперь такой, Макс Тайпанов. Я не знаю тебя. Почему…

Они скрывали свою работу. И Кир скрывал. Да кто они такие, черт возьми. Чувствую себя дурацкой марионеткой, которую дергают за нитки, как хотят. Но главное лишь одно — Макс мне дорог теперь. Уверена, что вернусь. Если, конечно, он захочет меня такую ненормальную. Просто… Просто я не вынесла всего и сбежала.

Хотя могу ли себя винить? Ну в чем же виновата?

Не каждый выдержит такое. А я и так не самый сильный представитель человечества.

Глухая вибрация телефона вырывает из клейкого состояния. Тайпанов. Звонит. Звонит. Звонит. Сообщения. Волнуется. И вновь слезы градом. Сквозь пелену, с трудом попадая в буквы, пишу, что нахожусь дома. Не хочу, чтобы волновался. Короткое «Ок» заставляет реветь пуще прежнего. Все. Связь обрывается.

Сижу долго, пока за окном темнеть не начинает. Прихожу в себя от голодного урчания в желудке. Пить хочется страшно. Во рту сухо и жарко. Пытаюсь вспомнить, о чем думала и не могу воспроизвести. Словно старая телега поднимаюсь на затекшие ноги и замираю от того, что слышу, как в замочной скважине проворачивается ключ. От ужаса немею. Мне кажется, что тело настолько измучено, а душа скована, что могу умереть в любую секунду.

Двигаюсь в прихожую. И не успеваю дойти до двери, как она распахивается. В темном проходе маячит плотная мужская фигура. Резко бью по включателю и пытаюсь кричать, но не могу. Хрипло издаю каркающий звук и не верю свои глазам. Прямо на меня смотрит Кирилл.

Зажимаю горло, потому что кажется, что там начинает хлюпать и сипеть. Взмахиваю в его сторону рукой, попутно оседаю на пол. Подламывающиеся ноги не в силах удержать меня.