– Брэд Кэмпбелл, – подтвердил глава клана, пристально всматриваясь в лицо Вэл. – Ходят слухи, вы с ним не слишком ладите, хоть судья относится к вам с несомненной заботливостью...

– Вы о том, как он велел вам охранять меня? Поверьте, это он защищал своё право извести меня собственноручно, – горько усмехнулась Вэл. – Впрочем, на объективность судебных решений Кэмпбелла не способно повлиять ничто и никто, вам не следует переживать по этому поводу.

– Я переживаю по поводу признаний моей дочери, – признался Картер. – Весь день голову ломал, каким образом они помогут делу её защиты, но так ни до чего и не додумался. Мне кажется, разумнее воспрепятствовать присоединению её показаний к материалам дела, тем более врачи признают её недееспособность.

– Вы неправы, – возразила Вэл, – но проблема её показаний ещё требует доработки решения.

– Господи, почему именно моя дочь попала в такую передрягу?! – простонал несчастный отец, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Отличный вопрос, Картер. В общем и целом у меня есть две версии, которые я подумываю вынести на рассмотрение суда. Первая – некий неизвестный хотел подставить вашу дочь и подвести её либо под обвинение в убийстве, либо под гнев недобитого демона. Вторая – некий недоброжелатель Харриса пожелал его прикончить за какие-то грехи и использовал Брин как орудие возмездия. К обеим версиям легко подобрать подходящих подозреваемых с реальными мотивами.

– Убить инкуба я и сам хотел! Убеждён, таких, как я, имелось немало, – прорычал Картер. – Но кому помешала моя дочь?! Она такая милая девочка, её все любят!

– Ошибаетесь. Её люто ненавидит как минимум один человек, но эта информация не для обсуждения, а чтобы в суде вы были морально готовы к любым показаниям свидетелей и к их негативному отношению к вашей дочери. Марко, вы как-то умудрились добыть из полицейского департамента запись показаний Брин, а не могли бы раздобыть фотографию из личного архива Харриса? Фото той серебряной статуэтки, что Брин подарила ему две недели назад?

– У меня есть фото на телефоне – дочь попросила сфотографировать её со статуэткой в руках, когда приволокла домой это «произведение искусства», – проворчал Картер. – Как по мне – жуткая безвкусица, но дочь прям лучилась счастьем, что купила такую «красоту» в подарок.

– Вы избавили меня от уймы хлопот, Картер! Скиньте мне фото.

– Пожалуйста, но к чему вам оно? – недоумённо спросил вампир.

– В деле защиты всякая мелочь пригодится, – уклончиво ответила Вэл.

Вампиры сумрачно замолчали, допивая остатки крови из своих бутылок. Намёк, что адвокат не намерена обсуждать с ними все детали своего расследования и подготовки к процессу, был истолкован верно.

– Кого же хотели подставить под удар: Брин или демона? Какая из двух версий, по вашему мнению, была реализована в действительности? – всё-таки спросил Марко. – Первая или вторая?

– Третья. Но к ней пока не прилагается ни подозреваемых, ни улик...

То ли из-за вечерних посиделок с вампирами, то ли по причине окружающей её номер в отеле пятёрки кровопийц, но снились Вэл тоже вампиры. Точнее, один конкретный из множества других.

Она горела и таяла в его руках. Тихое мурлыканье млеющего внутреннего зверя прорывалось наружу и клокотало в горле в такт хриплому дыханию человеческой ипостаси. Она старалась держать под контролем непослушные коготки, так и норовящие вырваться на волю и впиться в мускулистое мужское тело, теснее вжимая его в тело Вэл.

– Зачем ты сдерживаешься? Я не умру от оставленных тобой царапин, самые глубокие следы через пять минут исчезнут, – прошептал вампир, покрывая её плечи и шею горячими поцелуями. – Я то и дело кусаю тебя, так и ты отпусти узду контроля. Тебе же нравятся мои укусы? Так почему ты лишаешь меня своих?

– В отличие от тебя, яд моих клыков не несёт чувственного наслаждения, у него другое назначение, – напомнила задыхающаяся Вэл.

– Не выпускай яд, хоть обездвиживание – тоже интересный расклад, я не против отдаться в полную власть твоих ручек, – игриво и жарко прошептал вампир.

Его клыки царапнули по шее Вэл и она чуть заметно вздрогнула, несмотря на затопившее тело страстное вожделение. Её возлюбленный мигом отстранился, его прекрасное лицо стало серьёзным.

– Долго не мог поверить, что ты меня боишься! Ты же понимаешь, что дорога мне больше жизни, что я скорее оторву себе голову, чем причиню тебе боль или вред?

Вэл потеряно молчала, пряча лицо на его груди, но её настойчиво развернули и вопросительно заглянули в глаза.

– Я не боюсь. Вернее, боюсь не того, – выдавила Вэл.

– А чего?

– Всем известно, что вампиры перестают любить тех, от кого питались.

Опустив взгляд, она отчаянно прижалась к мужу. Тот раздосадовано вздохнул, ласково провёл ладонью по её спине и вкрадчиво спросил:

– Когда я тебя кусаю, ты чувствуешь себя моей едой?

– Нет! Ты отлично знаешь, что я чувствую... совсем другое.

– Красавица моя, открою тебе секрет: это оттого, что я не питаюсь тобой! Меня сводит с ума твой запах, вкус твоей кожи и да – аромат твоей крови, но всё это не имеет ни малейшего отношения к утолению голода! Нет, не так: голод к тебе – это жажда совсем иного рода.

В голосе супруга прорезались страстно-гневные нотки и до самого рассвета Вэл учили различать все нюансы его неутолимого голода.

– Вампиры никогда не смешивают еду и личные увлечения, – сказал он, когда первые лучи солнца позолотили тюль на окне спальни. – То, что мы не чувствуем романтических привязанностей к еде (как и все нормальные существа, между прочим), это верно, поэтому охотимся для питания только на незнакомых нам людей. Пойми, чужая кровь и твоя – для меня совершенно разные, несопоставимые вещи! Не нужно опасаться, что в какой-то момент моё безумное влечение к тебе преобразится в гастрономическое, если сделаю глоток побольше! Важно не то, сколько крови выпивает вампир, а то, с какими чувствами он это делает.

– Есть легенды про девушек, которые досыта напоили своих любимых вампиров, чтобы спасти их от смерти. Все эти легенды имеют печальный конец – такой же, как истории про инкубов, что провели ночь со своими возлюбленными.

– Есть легенды про людей, которых похищали драконы и представители твоей расы, – так что же, мне опасаться заточения в пещере? – проворчал муж.

– Ты уходишь от ответа.

– Если я вздумаю помереть от ран, то ты не станешь поить меня своей кровью – вот и решение проблемы.

– Стану, – тихо, но убеждённо возразила Вэл. – Лучше ты будешь живой и равнодушный ко мне, чем мёртвый.

Муж хотел запротестовать, но осёкся под её непреклонным взглядом. Нежно уложил её голову на своё плечо и поцеловал в кончик носа.

– Мне трудно нанести смертельные ранения. Но что бы ни случилось, я буду любить тебя вечно. В мире нет нерешаемых задач – есть те, которые и не пытались решать. И что решались теми, кто меньше любил свою жену.

Вэл проснулась в слезах и с яростью стукнула по подушке. О каких глупостях она переживала в начале своего брака! Проблемы семейной жизни оказались куда пошлей и прозаичней, чем трагедии на почве самопожертвования, спасения от смерти и прочих высоких материй! Напрасно она ввязалась в долгое дело с вампирами – воспоминания о прошлом стали накатывать чаще, чем раньше.

.

Здание на Орчард-авеню, 1921, не являлось небоскрёбом бизнес-центра. Талантливый финансист Пол Стоун обосновался в старинном трёхэтажном белокаменном доме – небольшой квартал таких особняков островком колониального стиля вклинился в современный мир стекла и металла. На окнах первых двух этажей сверкали жалюзи, на последнем – исключительно гардины. Судя по всему, полувампир соединил в одном месте офис и квартиру. При приближении к порогу у Вэл потеплели рабочие амулеты, предупреждая о наличии вокруг здания магической защиты, рассчитанной исключительно на Иных – люди к двери проходили совершенно свободно.