Александр навалился на неё всей тяжестью тела, и она ничего не могла поделать: он был сильнее, несмотря на пережитую горячку, и ловчее, хотя она и извивалась под ним, словно угорь. Кейли пыталась ударить его руками — он с лёгкостью поймал оба запястья в свои пальцы, а бёдрами втиснулся между её ног и так тесно прижался, что она мигом поняла, что так сильно давило ей на живот.

Девушка попыталась закричать, но даже звука издать не успела, когда Александр свободной рукой зажал ей рот. Он словно предвидел каждое её сопротивление. Ей оставалось лишь смотреть в его побагровевшее от напряжения лицо, в его глаза, потемневшие от желания, и с ужасом представлять то, что должно случиться.

«Но это не должно быть так! — вопила она в своей голове. — Это же не так происходит! Он не может быть таким, только не он!» Только вот это происходило на самом деле. И он не любил её, а просто поддался какому-то кошмарному внезапному порыву. Ему было плевать, что она не хотела этого, и останавливаться не собирался. Кейли всхлипнула, на сопротивление у неё уже не осталось сил.

Мужчина дышал часто и тяжело, и, видимо, почувствовав, что девушка прекратила дёргаться, отпустил её запястья. Через секунду Кейли заныла в его ладонь, потому что свободной рукой он провёл между её бёдер и коснулся пальцами там, где она больше всего боялась. Хуже того, придавливая её тело своим, большим и потным, он вдруг попытался ввести указательный палец внутрь, отчего Кейли дёрнулась и, не выдержав, расплакалась. Слёзы мешали смотреть, и она зажмурилась, но продолжала всё чувствовать: как его палец полностью проник в неё, какой влажной и скользкой она была. А затем Александр убрал оттуда руку и, громко, словно мучительно выдыхая ртом, упёрся членом между её ног.

Заливаясь слезами, от которых щипало глаза и щёки, Кейли ощущала себя мерзко и грязно. Она в последний раз попыталась отпихнуть мужчину, но не смогла. Она почувствовала, как его орган скользит по её половым губам, туда и обратно, словно готовясь отыскать вход и резко вонзиться внутрь, и захныкала от бессилия… Не так это было в её грёзах, тем более ничего такого не рассказывала Анита. Это было ужасно, больно, унизительно… И хуже всего, что это с ней делал её любимый…

Через несколько мгновений она осознала, что Александр замер над ней. Он не двигался, не шевелился. Когда его ладонь соскользнула с её рта, Кейли выдохнула и увидела его лицо…

Бледное лицо испуганного до смерти человека.

Он медленно освободил её от своего тяжёлого тела, и в этот миг девушка перевернулась, затем ещё раз, и упала на ковёр. Она вскочила на ноги и кинулась к креслу, буквально сдёрнула халат и оделась, наскоро завязав пояс.

— Кейли… Кейли! Прости меня! Пожалуйста… прости.

Дрожащая и перепуганная она обернулась к мужу: он всё ещё стоял на коленях на постели, среди смятых простыни и одеял; на его лице застыла скорбная маска, а губы тряслись, будто он готов был зарыдать, и, видимо, он совершенно забыл о наготе. Кейли лишь мельком посмотрела на его разведённые в стороны колени и мигом отвернулась. Несмотря на эту резкую перемену в поведении, и что выглядел он слезливо и жалко, мужчину совсем не волновало, что его орган до сих пор был в полной готовности, большой и твёрдый. При воспоминании об этом зрелище Кейли чуть не задохнулась от возмущения.

— Я умоляю тебя, не уходи… Не сбегай вот так… — повторял Александр, а ей не хотелось слушать. — Дай мне объясниться!

Она всё ещё бесшумно плакала и была испугана. Затем дрожь по телу понемногу прошла. Девушка обхватила себя руками и, не оборачиваясь, прошипела:

— Объясниться?! Вы спятили! Сошли с ума! Я же не хотела! Я же сопротивлялась!

— Я знаю, клянусь, я всё понимаю…

— Что тут творится?!

Неожиданно в спальню, как смертоносный вихрь, ворвался Джордж, одетый в дорожный костюм, а за его спиной роилась целая кавалькада из галдящей прислуги. Видимо, они все сбежались на шум и громкие голоса. Девушка в свою очередь отвернулась от двери к тёмной стороне комнаты и попыталась утереть рукавом лицо.

— Какого чёрта ты тут делаешь? — чуть не зарычал Александр, спокойно прикрыв бёдра краем одеяла. — Ты должен быть в Лондоне!

— Я там и был, когда получил письмо от Кейли, что ты болен, идиот! Я мчался сюда, будто на адской гончей, лишь бы успеть, потому что боялся, что ты помрёшь! И что я вижу? Не успел я снять пальто, как услышал её возмущённый крик из твоей спальни, придурок ты эдакий! И ты сидишь на кровати, совершенно голый, а Кейли едва одета и дрожит при виде тебя!

— Закрой рот, сопляк!

— Сам закрой! Что ты натворил?!

— Это только наше дело! Пошёл вон отсюда!

— Что? Да если ты хоть на мгновение решил, что я оставлю вас наедине…

Они ещё около пары минут сыпали оскорблениями друг на друга, а в это время Оливия успела растолкать всех слуг, протиснуться мимо Джорджа и подойти к Кейли, которая уже успела немного успокоиться. Она была рада увидеть Джорджа, и в его присутствие ощутила себя бодрее, даже смелее. Девушка попросила Оливию принести графин с водой, а заодно сказать остальным, чтобы не толпились у двери. Та послушно всё исполнила.

«Надо поскорее их успокоить, иначе у Александра снова поднимется жар и тогда…»

Ради всего святого, она снова беспокоилась о его здоровье! Он едва не изнасиловал её — собственный муж — а она всё боялась, что он не выздоровел! Кейли прикрыла ладонью рот… и засмеялась. Поначалу это и вправду было нервное, потом, в наступившей тишине, ситуация показалась ещё абсурднее, и теперь она засмеялась от души, искренне.

— Милая, вы в порядке? — спросил Джордж, удивлённо хлопая глазами.

— Да-да… я просто… вас тут так много! — она никак не могла подавить этот идиотский смех. — Вы выглядите очень романтично, Джордж! У вас на пальто растаявшие снежинки и грязь на сапогах…

— Но я ведь торопился…

— Простите мне мою истерику! Мой муж совсем голый, а вы так резко появились…

— Но вы же плакали!

Девушка отмахнулась и утёрла непрошенные слёзы. Затем настойчиво, но мягко выпроводила растерянного молодого человека из спальни. Оливия как раз принесла воды.

И вот, наконец, дверь за ними закрылась, и Кейли снова осталась один на один со своим странным мужем, от которого решила этой ночью потребовать все ответы.

Сейчас или никогда.

Александр зашёлся кашлем, таким сильным и долгим, что мужчина с трудом придвинулся к подушкам возле изголовья кровати и упал на них спиной. Кейли заняла позицию за креслом около камина, и теперь молча наблюдала, как муж терпел очередной приступ. Тени от разгоревшегося огня танцевали на его загорелой блестящей от пота коже; взъерошенные волосы взмокли, и самые длинные пряди на лбу лежали в полном беспорядке. Несмотря на кашель и жар, лицо мужчины уже приобрело нормальный здоровый цвет, и Кейли решила, что, пожалуй, самый пик его недуга миновал.

Она ощутила облегчение… а ещё странную нервозность. Не только потому, что ей предстояло допросить мужа после случившегося, но и потому, что именно в эту минуту, как назло, он показался ей до невозможного красивым и таким уязвимым, что в глубине души ей уже не хотелось ненавидеть его…

«Может быть, стоило просто потерпеть? — подумала она и сама себе ужаснулась. — О чём это я? Как же? Но ещё утром мне так нравилось лежать рядом с ним… Со мной точно что-то не так!»

Два раза он пытался взять её силой. В первую ночь после венчания он явно не был настроен на близость, а спустя время внезапно решился, хотя снова не желал этого, и вот сегодня Кейли собственными глазами увидела, каким бывает мужчина, охваченный страстью. Обезумевшим, почти яростным и неумолимым… но, наверное, искренним. Вот теперь он хотел её. И если бы не обстоятельства и время, возможно, она не испугалась бы… и тогда…

— Я знаю, о чём ты думаешь, — произнёс Александр хрипло после долгого молчания. — И, поверь мне, то, что произошло, или почти произошло — недопустимо…