Взгляд Джады был острым, словно она не могла поверить, что я подвергаю сомнению ошибочность этого давнего убеждения.

– Многие демоны, участвовавшие в восстании, были демонами низшего уровня, слишком глупыми, чтобы понять, что они подписывают себе смертный приговор. Они думали, что смогут каким-то образом захватить мир и превратить его в свой собственный идеальный адский пейзаж. Ты это знаешь. Нам это рассказывали.

– А еще нам рассказывали, что всегда есть демон Верхнего Уровня, дергающий за ниточки нижних, – напомнила я.

Джада посмотрела на меня, толкнув кухонную дверь. Я знала: то, что я говорила, было дико, но у меня появлялись странные мысли, когда я была заперта в собственной спальне.

Даже если прошло всего двенадцать часов.

– Привет, Тьерри, – позвала Джада, и мой взгляд скользил по светлой и просторной кухне до тех пор, пока я не увидела его сидящим за островком с чашкой кофе и покоящимися смуглыми руками на белой мраморной столешнице.

– Привет, дорогая, – он улыбнулся своей племяннице, она наклонилась и поцеловала его в щеку, а затем подошла к холодильнику. – Не знал, что ты здесь.

– Только что пришла. Мама хотела, чтобы я взяла у Мэттью рецепт тушеного мяса по-миссисипски, – сказала Джада. – Смотри, кого нашла.

Я неловко помахала рукой с порога.

Выражение лица Тьерри стало мягким, когда он протянул руку и похлопал по барному стулу:

– Иди, посиди со мной.

Чувствуя, словно мне шесть лет и меня только что поймали за поеданием зефира из коробки «Лаки Чармс», я неохотно села.

– Привет, – неуверенно сказала я, взглянув на Тьерри.

Кожа вокруг его глаз сморщилась:

– Привет.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросила Джада, наливая себе стакан яблочного сока.

Я покачала головой и решила покончить с этим:

– Насколько сильно я влипла?

Тьерри склонил голову набок:

– А ты как думаешь?

Подняв руки, я расставила их в стороны:

– Настолько?

– Не совсем уверен, что это означает, но прошлой ночью я мельком подумал о том, чтобы запереть все двери и окна в твоей спальне, – Тьерри взял свою кружку. – Ты была в Большом Зале, зная, что тебе не следовало там быть. Если бы остальные члены клана увидели тебя, как считаешь, что бы они подумали?

Я сложила руки на коленях:

– Что я… любопытная?

– Да, а еще бы они спросили, почему я не в курсе, что девчонка подслушивала очень важный разговор. Ты понимаешь, что это говорит о моей власти здесь? Наши гости могли оскорбиться, узнав, что я не обеспечил безопасность нашей встречи.

Взглянув на Джаду, я увидела, что она старательно разглядывает свои ярко-розовые ногти.

– Я герцог, и мои встречи никогда не должны быть подслушаны кем-то нежелательным, – продолжил Тьерри. – Тебе повезло, что об этом узнал Зейн, и, кажется, он больше позабавлен вашей встречей, чем зол.

Позабавлен? Я его позабавила? Это…

– Ты знаешь, мой авторитет может быть поставлен под сомнение в любой момент.

Ахнув, я пристально посмотрела на Тьерри. Я действительно знала это, но неужели, если какой-нибудь Страж увидит, что я подслушиваю, это воспримут как неудачу Тьерри? Неужели это настолько серьезно, что может стать причиной его отставки?

Это казалось достаточным ответом.

Ярко-голубые глаза Тьерри встретились с моими, захватив мой взгляд.

– Прямо сейчас происходит слишком много событий, я не могу допускать ошибок.

Покусывая ноготь большого пальца (как и всякий раз, когда нервничала), я перевела взгляд на остров.

– Ты знаешь, как важно для твоей собственной безопасности быть умнее, чем ты была прошлой ночью, – Тьерри слегка коснулся моей руки, привлекая к себе внимание. – Твой отец был бы не в восторге, узнав об этом. На это ты можешь рассчитывать.

Обычно я бы посмеялась над комментарием о моей безопасности, но когда Тьерри упомянул отца… Это совершенно другая история. По моей коже прошел холодок. Мне не нужно было смотреть на Джаду, чтобы понять, что она тоже его почувствовала. Я не могла не спросить:

– Ты… ты собираешься сказать ему?

Тьерри посмотрел на меня поверх края своей кружки. Именно тогда я увидела надпись «Я не могу быть взрослым сегодня». Мэттью. Это была фраза Мэттью. Тьерри опустил кружку.

– Нет.

Облегчение пронеслось по комнате, как летний ветерок.

– Только потому, что я действительно не хочу разговаривать с этим ханжеским сукиным сыном сегодня.

Я моргнула.

Губы Тьерри дрогнули.

– Я бы предпочел, чтобы наши посетители пришли и ушли, так и не увидев тебя, но это больше не обсуждается. Они знают, что ты живешь здесь. По крайней мере, Зейн знает. И если тебя вдруг больше не увидят, они могут подумать, что мы что-то скрываем. Но это не значит, что я хочу, чтобы ты их искала. Знаю, насколько ты любопытна, часто даже слишком и не во благо себе. Тебе стоит научиться пресекать это.

Я подумала, что сейчас не самое подходящее время указывать на то, что мы действительно что-то скрываем. Меня. Это был один из тех редких моментов, когда я знала, что не стоит говорить первое, что пришло в голову.

Поэтому я сказала второе:

– Должна ли я контролировать свое любопытство, потому что Зейн плохой парень?

Темные брови Тьерри приподнялись:

– Что? Почему ты так думаешь?

Я взглянула на Джаду:

– Я… не знаю.

Уголки его губ опустились:

– Зейн… очень благороден для такого молодого мужчины. Он полная противоположность понятию… плохого парня.

Окей. Ну, это было полной противоположностью тому, что сказал Миша, и это было странно. Откуда Миша мог знать о Зейне что-то такое, чего не знал Тьерри?

Я на время отодвинула эту странность на второй план.

– Не буду искать их или что-то в этом роде, но… – Я сделала глубокий вдох. – Если кто-нибудь из них начнет задавать вопросы обо мне и о том, как я здесь оказалась, что отвечать?

– Скажи правду.

Джада поперхнулась соком.

– Что, прости? – пискнула я.

– Они почувствуют в тебе человеческую часть и ничего больше.

– А если они спросят, как она здесь очутилась? – спросила Джада. – Мы скажем им, что ее высадила стая волков?

Я насмешливо посмотрела на нее.

– Если они спросят, как ты здесь оказалась, просто скажи правду, известную всем остальным, – объяснил Тьерри, положив руки на столешницу. – Мы познакомились с твоей матерью в Нью-Йорке, когда ты была маленьким ребенком. Она подверглась воздействию демонов, была ранена так, что это вызвало бы подозрения у людей, поэтому мы привезли ее сюда. Она осталась с нами. Понимаешь?

Это было… отчасти правдой, но не совсем. Тем не менее я кивнула.

Взгляд Тьерри снова встретился с моим:

– Мы не знаем, на что они способны, Тринити. Мы уже научились на собственном горьком опыте с людьми, которых, как нам казалось, мы знали. Жажда власти не знает ни различий, ни границ.

Лед вернулся, просачиваясь сквозь мою кожу до самого мозга костей, и я внезапно почувствовала слабость. Я действительно понимала это. Боже, как же хорошо я это понимала.

Одной из цен, уплаченных за то, чтобы понять это… была моя мама.

– Поняла, – прошептала я.

– Хорошо, – ответил Тьерри. – Потому что они никогда не должны узнать, кто ты такая.

– Не могу поверить, что тебе не влетело.

Миша протянул мне железный кинжал. Я взяла его, обхватив пальцами обтянутую кожей рукоятку:

– Извини, что разочаровала.

Его брови, скорее коричневые, чем рыжие, опустились:

– Надеюсь, он хотя бы накричал на тебя.

– Никто не спрашивал, на что ты надеялся, но да, он прочитал мне лекцию благодаря тебе.

Он фыркнул:

– Не повезло.

– Это твоя вина.

– Как насчет того, чтобы я приготовил тебе картошку фри с сыром и беконом на ужин, чтобы компенсировать это? Ту, которую ты берешь в ресторане за стеной?

– По-деревенски, – прошептала я. Мои глаза расширились, как будто целый хор ангелов начал петь передо мной. – Картофель по-деревенски с сыром?