Бри упала, но еще могла освободиться, и Лиза поспешила ее обезоружить и связать. Эрми добавила пут и, будучи интуитивным темным целителем, организовала их противнице сначала простую потерю сознания, а сразу за тем ввела ее в лечебную кому. В этот момент они увидели в каком состоянии находится Изабо, и у них обеих сходу началась истерика. Первой, впрочем, взяла себя в руки Эрми. Она наорала на Лизу, приведя ту в более или менее божеский вид, и заставила действовать, а «не страдать фигней». Сама она стала проводить с Изи простейшие реанимационные мероприятия, и этим, вероятно спасла ей жизнь, поскольку сестра продержалась как раз достаточно времени, чтобы Лиза отлевитировала ее в больничное крыло и вызвала по сквозному зеркалу мать.

Эпизод 3: Энгельёэн-мэнор, 30 мая 1992 года

Когда она говорила, что одинаково любит всех своих детей, это были искренние слова. Она ведь не пыталась никого обмануть, даже саму себя, потому что думала и чувствовала именно то, о чем говорила. Но все равно это была лишь декларация о намерениях. По-настоящему Анна поняла, что такое материнская любовь, когда увидела в больничном крыле практически безжизненное тело Изи. Колдоведьму, которая попробовала было влезть со своими соболезнованиями, — явно заранее похоронив девочку в силу своей профессиональной несостоятельности, — и промолчавшего при этом, но «сострадательно» поблескивающего половинками очков Дамблдора, она чуть не убила на месте. Впрочем, ей было не до них. Она лишь убрала помеху, одним небрежным движением руки выкинув мадам Помфри в окно, — благо цокольный этаж, — и сразу же бросилась к дочке.

Изабо находилась на грани жизни и смерти: состояние критическое с какой стороны ни посмотри. Магия практически на нуле, тонус мышц — патологическое расслабление, активность коры головного мозга крайне низкая. Но она все еще находилась по эту сторону Стикса, и, значит, ничто еще не кончено. Однако, следовало поспешить, и Анна не стала медлить. Как любой боевой маг, тем более, тот, кто достиг в своем деле мастерства, она умела оказывать первую помощь раненым. При том, под первой помощью в ее случае понималось совсем не то, что изучается на шестом курсе Хогвартса на вводном курсе колдомедицины. У боевых магов все обстоит несколько иначе. Остановить кровотечение или бросить обезболивающие чары — это, само собой. Однако главная задача первой помощи, как ее понимают боевики, это стабилизация состояния раненого на максимально долгое время, чтобы человек дожил до того момента, когда ему окажут квалифицированную помощь. То, что случилось с Изи, не было ранением. Это называлось по-другому: патологическое состояние. Однако хрен редьки не слаще, умирают и от того, и от другого. Поэтому принцип воздействия тот же самый — симптоматическая терапия, только чтобы пациент дождался настоящего целителя. В случае с Изи речь шла об подпитке магического ядра так, чтобы резерв не болтался на нуле. Тонизировать мышцы можно было «Живью» или «Витой», но у нее с собой была только «Вита»[3], вернее, «Vita Maxima», что, в принципе, еще лучше, а активировать кору должен был «Животворящий эликсир»[4]. И то, и другое было у нее с собой в боевом поясе, где, как патроны в патронташе находились капсулы с зельями из «боевого минимума».

— Эрми! — позвала она, начиная потихоньку вливать в Изи свою магию. — Найди в патронташе «Виту» и «Животворящий» и давай ей поочередно. Капля за каплей. Лиза, помоги приоткрыть Изи рот!

Через мгновение Анна почувствовала, как руки Эрми проникают ей под мантию, находят боевой пояс-патронташ и начинают двигаться от центра в стороны. Девочка явно отсчитывала от капсулы, взяв за ориентир ту, что с обезболивающим, и вскоре безошибочно извлекла третью справа с «Витой» и пятую слева с «Животворящим эликсиром». Анна отметила это краем сознания, сосредоточившись на восполнении опустевшего резерва Изи. Это был довольно муторный темномагический процесс, требующий от исполнителя хорошей техники, личной силы и долготерпения. Делать это при Дамблдоре категорически не хотелось, но выбора не было. Изи нуждалась в пополнении практически в ноль опустошенного резерва, а магия, которой воспользовалась Анна, запрещенной, по большому счету не являлась. Но и не одобрялась Министерством. Поэтому, собственно, дура Помфри и посчитала, что это конец. Светлые вливать магию напрямую не умели, а учиться у темных было ниже их достоинства. Однако Дамблдор промолчал. Стоял, где стоял, смотрел, но не вмешивался.

«Пусть смотрит!»

Она все-таки довела процедуру до конца. Семнадцать минут и тридцать шесть секунд. Рекордное время, если честно, но, главное, Изабо немного ожила. Тут и магия, конечно же, посодействовала, но правильно подобранные эликсиры тоже сказали свое веское слово.

— Все! — сказала, вставая с колен, на которых стояла около узкой больничной койки.

— Альбус! — повернулась она к Дамблдору, подхватывая Изи на руки. — Разблокируйте, пожалуйста, камин!

И тут началось.

— Анна, вы совершаете ошибку, — начал увещевать ее старик. — Так нельзя. Девочка сильно пострадала, ей нужен покой. Она должна оставаться в больничном крыле, мадам Помфри окажет ей всю необходимую помощь.

«Помфри?! Серьезно?»

— Не хочу вас обидеть, Альбус, — сказала она вслух, — но мадам Помфри всего лишь колдоведьма. А с нами в доме живет настоящая целительница! Ей я больше доверяю. Откройте, пожалуйста, камин и ступайте, помогите мадам Помфри выпутаться из куста!

— Я не могу этого допустить! — продолжил упорствовать директор.

Трудно сказать, зачем ему это было нужно, но его мотивы Анну не интересовали. Ребенка нужно было как можно скорее доставить домой, где Малин Левенстад[5] под ее чутким руководством быстро вернет дочку к жизни. А если возникнут какие-либо трудности, всегда можно кликнуть кого-нибудь из Европы. Того же профессора Бернштайна из женевской магической клиники «Vir clarssimus Galen[6]».

— Не допустите? — посмотрела на него Анна. — Вы это серьезно, Альбус? Не позволите мне забрать домой своего ребенка, пострадавшего по вашей милости?

— Девочка сама пришла в запретный…

«Ну, началось! — вздохнула мысленно Анна. — Сейчас выяснится, что она сама во всем виновата… Уроды!»

— Лиза, прими Изи! — коротко приказала она и сразу же почувствовала, как чары левитации подхватывают Изабо, освобождая ей руки для работы с палочками.

— Сейчас, — сказала она, максимально четко формулируя свою мысль, — мы пойдем на выход из Хогвартса и затем до края антиаппарационной зоны. Если кто-либо попробует мне помешать, я буду взрывать замок. Начну с башни Гриффиндора. Как вам такая перспектива?

— Вы поднимите руку на детей? — вполне искренне ужаснулся Дамблдор.

— Эти дети подняли руку на моих детей, — чуть пожала она плечами. — А сейчас уже вы вредите моей дочери. И уж поверьте, Альбус, вы зря встали на моем пути. Я таких обид не прощаю.

Минуту длилось молчание. Он смотрел ей в глаза, она — ему.

— Хорошо! — первым отступил директор. — Я открою камин, но…

— Уже не надо! — покачала головой Анна. — Я прошу только один раз. И предлагаю тоже лишь единожды. Сегодня вы попытались решить за меня, что лучше для моей дочери. Я этого не забуду, Альбус. Девочки, за мной!

И, выбив невербальной Бомбардой[7] двери, она пошла на выход из больничного крыла, а Дамблдор так и остался стоять в огромном помещении, заставленном кроватями и ширмами.

В общем, поговорили, но войны между ними все-таки не случилось, хотя Анну так и подмывало наделать глупостей. Много и разных. Однако, сдержалась. И слава богу!

***

Гордо покинув стены замка и направляясь к воротам в ограде, являвшейся границей антиаппарационной зоны, Анна успела проклясть свой тяжелый характер. Идти было достаточно далеко, а их, между прочим, поджимало время. И, если этого мало, то аппарировать такой большой компанией, неся на руках довольно крупного ребенка, идея не из лучших. Но, к счастью, срываясь из дома в ночь, Анна не забыла захватить с собой свой «тревожный чемоданчик» — сумочку из кожи иберийской виверны с чарами расширения и уменьшения веса. Впрочем, и то, и другое, было сделано без фанатизма, и по внутреннему объему тоут[8] соответствовал всего лишь чемоданчику, подходящему под определение, ручная кладь. Однако сейчас, из всего того, что было сложено в эту изящную сумочку «made in magic Andalusia», Анну интересовал один лишь порт-ключ, перенесший их всех Энгельёэн-мэнор.