Я не понимаю, о чем она говорит. Я оглушена болью в сломанной руке, на которую навалился Сергей. А потом я приобнимаю его и чувствую, как мои пальцы касаются чего-то горячего и мокрого. Поднимаю руку и вскрикиваю в ужасе, видя на кончиках кровь.

Бросив пистолет, Виолетта сбегает из нашего дома, а я оседаю на ступеньки вместе с Сергеем. Его тяжелое тело практически приваливает меня, но я аккуратно выпутываюсь и кладу его голову себе на колени. Рука трясется, и я в шоке смотрю в бледнеющее лицо мужа.

— Телефон, — сипит Сережа, доставая из кармана гаджет и протягивая мне. — Вызови скорую.

Эти слова как будто наконец включают мне мозги. Схватив телефон, набираю скорую и сбивчиво поясняю, что случилось. Девушка на той стороне монотонным голосом задает вопросы, а мне хочется кричать, чтобы она перестала болтать, а лучше прислала бригаду к нам домой. Но она успокаивает меня, сказав, что они уже выехали. Отложив телефон, снова смотрю на мужа.

— Сережа, не закрывай глаза, — прошу дрожащим голосом и всхлипываю. По щекам льются слезы, а боль внутри такая, будто Виолетта попала в меня, а не в него.

— Ш-ш-ш, — успокаивает он меня, слабо сжимая пальцами предплечье. — Все будет хорошо. Спать хочется, — добавляет он и медленно моргает.

— Нет! — выкрикиваю и провожу ладонью по щеке мужа. — Не спи. Пожалуйста, не закрывай глаза! Я в кино видела, что нельзя закрывать глаза!

— В кино, — усмехается Сергей. — Ты моя наивная девочка. Как меня угораздило поверить во всю ту чушь, Саш? — с сожалением произносит он. — Как я мог хоть на секунду усомниться в твоей чистоте? Прости меня. Если бы ты знала, как сильно я сожалею о том, сколько боли тебе причинил. Может, я как раз заслужил эту пулю?

— Не говори глупостей. Ты выживешь, слышишь? Не заслужил. Никто не заслужил.

— Это я убил Добрынина.

— Что? — переспрашиваю севшим голосом.

— Точнее, я заказал его. Если бы я этого не сделал, он убил бы меня и, скорее всего, тебя. Потому что в моем завещании стоит твое имя.

— В каком еще завещании? — внутри меня все холодеет.

— Саш, я бизнесмен. Жизнь показала, что самолеты падают, пули угождают в цель, машины разбиваются. Поэтому я составил завещание, когда… когда мы расстались. — Его голос все тише. Скривившись, Сергей кашляет, а я бросаю взгляд на вход в дом. Ну где же эта долбаная скорая?! Почему не едут спасать моего мужа?! — Думаю, Добрынин догадывался, что там не имя его дочери. К тому же, я получил подтверждение того, что это он устроил катастрофу с самолетом.

— Но почему ты не заявил в полицию?

— В полицию, — хмыкает Сережа и снова закашливается. — Саш, полиция работала на него. Они были как его ручные псы.

— Но у тебя же были связи в полиции.

— Были. Пока мои с его бодались бы, кто-то из нас точно лег в могилу. Я предпочел действовать на опережение. Но, как видишь, это не сильно помогло, — на его губах растягивается грустная улыбка. — Саш, это все херня. Важно только то, что происходит… — он кривится и тихо стонет. — Между нами, — добавляет сипло. — Прости меня, малышка. Я был идиотом. Сам не знаю, как так получилось, что я поверил. А потом, когда понял, что ты непричастна, ущерб уже был нанесен. Я уже совершил кучу поступков, за которые даже сам себя не могу простить.

— Я люблю тебя, — всхлипываю и касаюсь его губ своими. — ты только выживи, ладно? И мы еще обсудим это. У нас будет куча возможностей поговорить. Сережа, — зову взволнованно, когда его глаза закатываются и закрываются. — Сережа! Сережа! — кричу в попытке дозваться, но безрезультатно.

В этот же момент я слышу у ворот сигнал сирены. Аккуратно переложив Сережу на ступеньки, подскакиваю и бегу ко входной двери. Хаотично нажимаю на все кнопки на панели, совершенно не понимая, какая именно открывает ворота. Перед глазами все плывет, а в ушах только сирена и грохот собственной крови.

Как только я впускаю машину скорой, за которой во двор въезжает полиция, распахиваю дверь и мечусь на пороге, дожидаясь, пока врачи забегут по ступенькам. Прижимаю к себе сломанную руку, но даже не чувствую в ней боли, потому что внутренняя намного сильнее. А потом начинается суета, от которой кружится голова. Сережу перекладывают на носилки, осматривают. Что-то быстро говорят про потерю крови и остановку сердца. Его реанимируют и не подпускают меня к нему. Каталку везут и грузят в машину скорой. Я рвусь за ними, но меня тормозит полицейский, прося подождать. Я смотрю в его лицо и не вижу ни одной черты. Взгляд расфокусированный.

Что же они так долго там делают? Секунды перетекают в минуты. Долгие. Они, словно резиновые, растягиваются. Я уже совсем не соображаю. В моей груди такая сильная боль! Она растекается по всему телу. Оно дрожит и мерзнет.

Кто-то набрасывает мне на плечи тонкий плед. Краем сознания отмечаю, что это тот, который всегда наброшен на спинку дивана в нашей гостиной. Мягкий и теплый, из верблюжьей шерсти. Я кутаюсь в него, но теплее не становится. Такое ощущение, что я мерзну изнутри.

Наконец задняя дверь кареты скорой помощи открывается, и оттуда выглядывает врач.

— Вернули. Везем в первую городскую.

— Нет, — шепчу, а потом напрягаюсь, чтобы голос был громче. — Нет. Везите в “ЛИС-МЕД”. Это… его клиника. Там… врачи. Они…

— В первой тоже врачи, — хмыкает и хмурится доктор.

— Отвезите, пожалуйста, туда.

— Да без проблем, — отвечает он и уже хочет закрыть дверь, но я бросаюсь к машине.

— Можно мне с вами?

— Здесь нет места. Поезжайте следом.

Поезжайте следом… на чем я поеду? Я же не вожу машину. Ну почему я посчитала, что мне не нужно вождение? Меня повсюду всегда возил Сережа или Михаил.

Михаил!

Развернувшись, на деревянных ногах возвращаюсь в дом за телефоном. Пытаюсь бежать, но ноги дрожат и заплетаются, замедляя меня.

— Девушка, нам нужно поговорить, — раздается за моей спиной.

Я не оборачиваюсь, только бросаю невидящий взгляд на людей в форме, суетящихся в гостиной. Откуда их столько? Приехала же всего одна машина. Или больше? Я не видела. И сейчас ничего не вижу, кроме телефона мужа. Но я не разблокирую его без Сережи. Там стоит разблокировка по отпечатку пальцев.

Начинаю метаться, пытаясь вспомнить, где мой телефон. Меня окликают, но я игнорирую это. Поднимаюсь в спальню и с облегчением хватаю с кровати телефон. Выбираю нужный номер, попав на него пальцем с третьего раза. Пока слушаю длинные гудки, мечусь по комнате и до крови кусаю губы. Физическая боль немного отвлекает от той, которая пожирает мои внутренности.

— Саша? — слышу сонный голос Михаила.

— Миша! — выкрикиваю, впервые назвав водителя Сергея сокращенным именем. — Миша! В Сережу стреляли!

— Что? Не понял, повторите.

— В Сережу! Виолетта… Добрынина… она выстрелила в Сережу. Он в больнице.

— Уже еду туда!

— Нет! Подождите! Заберите меня из дома! Я не могу туда поехать сама. Я…

— Понял. Ждите, скоро буду.

Сжав телефон в руке, обвожу спальню невидящим взглядом. Надо что-то еще сделать. Как-то собраться. Только я совсем не соображаю, поэтому не понимаю, как мне собираться. Взять какие-то вещи, наверное. Опускаю взгляд на свое тело и впервые за это время осознаю, что я в одном халате.

Бегу в гардероб и, как могу, быстро одеваюсь в спортивный костюм. Выхожу из комнаты, прихватив с собой телефон. Спускаюсь по ступенькам, глядя на суету в гостиной.

— Александра Ивановна, мы изъяли оружие, — ко мне подходит мужчина в полицейской форме. — Вы должны дать показания.

— Да, — отвечаю севшим голосом.

— Только давайте, наверное, сначала врач вас осмотрит.

— Какой… врач? Они уехали.

— Уехала реанимация, а обычная скорая еще здесь.

— Со мной… все нормально. Мне надо к мужу.

— Тогда поезжайте, я позже к вам заеду. В доме еще кто-то есть?

— Нет, только мы вдвоем… были.

— Кто стрелял?

— Виолетта… Добрынина. Бывшая невеста… то есть, ну да… — сбивчиво поясняю я. — Бывшая невеста Сережи.