Осмотрев гардероб, иду в ванную, где по-прежнему красиво и аккуратно расставлены все мои баночки, а на крючках висят два банных полотенца. Все так же, как и было до моего ухода. Это ощущение, будто мой призрак витал в доме в мое отсутствие, немного кажется странным. А еще есть такое, будто всего этого времени в разлуке не было. Оно еще более сюрреалистичное.

Приняв душ, я сажусь за свой туалетный столик и медленно расчесываю влажные волосы, глядя в зеркало. Сергей прав. За это время я сильно похудела и выгляжу какой-то истерзанной испытаниями, которые на меня обрушились. Ну ничего. Теперь я намерена вернуться к своему нормальному весу и снова расцвести. И даже если у нас с Сергеем ничего не получится в итоге, мне надо продолжать жить. А это будет возможно только при условии, что я наконец приду в себя.

Выйдя из спальни, подхожу к лестнице и уже хочу спуститься, как слышу голос этой мерзкой жабы:

— В каком смысле?! Какого черта, Сережа?! Мы с тобой женаты! Какая жена, черт тебя подери?!

Я спускаюсь на одну ступеньку и прислушиваюсь к ответу Сергея.

— Если бы ты хотя бы раз заглянула в документы, то увидела бы, что они фиктивные. Хотя откуда тебе знать? Единственный документ, который ты держала в своей жизни в руках, — это загранпаспорт. И проверяла ты только свежие визы.

— Да как ты смеешь со мной так разговаривать?!

— Ты в моем доме, а здесь я разговариваю с кем и как хочу.

— Это все потому что папа умер, да? Если бы он был жив, ты бы не посмел так себя вести! Может, это ты убил его?

— Зачем мне это делать? Твой отец и без меня нажил себе полгорода врагов.

— Ты… ты… — я слышу, как она рычит и задыхается. Спускаюсь еще немного ниже. — Ты — подонок! То есть, получается, ты и не разводился со своей сучкой? Как вообще тебя угораздило влюбиться в эту рвань?! Ни кола, ни двора! Голая, босая! Еще и тупая, как пробка! Могла бы твои деньги хоть применить правильно!

— Виолетта, закрой рот и не смей говорить такого о моей жене.

— Ха, жене, — злобно смеется она. — Да это твоя подстилка! Удобная сучка для траха! Ее даже стыдно вывести в свет! Мышь серая, не больше! Она хоть знает, как мы зажигали с тобой до вашей свадьбы? Ты хоть раз кайфовал так с ней, а? Любит она жесткий секс? Такой, какой любишь ты? Или ты трахаешь ее в миссионерской позе под одеялом?

— Хватит! — рявкает Сергей. — Закрой рот, иначе я за себя не ручаюсь!

— Сережа, — она внезапно переходит на жалобный тон. — Сереженька, у меня же больше никого нет, только ты. Я только с тобой могу чувствовать себя в безопасности. Только ты настолько сильный, чтобы защитить меня от этих акул. Ты видишь, что они творят? Хотят отобрать у меня все. Конфисковать часть имущества, а вторую часть требуют пираньи, которым задолжал отец. Что же мне останется? Что мне делать?

— Идти работать, Виола, — спокойнее отвечает Сергей.

— Кем?! — в отчаянии выкрикивает она. — Я ничего не умею!

— У тебя есть диплом, пора им воспользоваться.

— Да он купленный! Неужели ты не понимаешь? Я в университете провела от силы два дня, и те неполные! Я же ничего по профессии не знаю.

— Что ж, тогда тебе нужно радоваться, что в дипломе не написано, что ты врач или архитектор. От этих людей зависят чужие жизни. И ты бы непременно угробила несколько, а то и десятки. Так что твоя профессия вполне невинна.

— И что я буду делать с этим дипломом?!

— Управлять. Ты же кто по профессии? Менеджер? Менеджер — это управленец. Управляй, Виолетта. Командовать у тебя хорошо выходит. Вон как вся домашняя прислуга построена по стойке смирно. Вот и командуй.

— Но кто же возьмет меня на работу? А, может, ты?

— У меня нет вакансий.

— О, боже, но я не могу работать! Я же ни дня в своей жизни не работала! Слушай, — переходит она от отчаяния к уговорам. — У папы был оффшорный счет, к которому у меня есть доступ. Точнее, его пока нет, но я могу его достать. Помоги мне сделать это. Свалим из этой страны вдвоем. Полетим куда-то на острова и заживем, как нормальные люди. Думаю, у папы там такие богатства, что мы сможем безбедно существовать до конца жизни. Давай, а?

Я спускаюсь еще немного ниже, и уже вижу Виолетту, которая стоит боком ко мне, а Сергей — напротив нее. Они меня пока не видят, так что я прижимаюсь бедрами к перилам лестницы и продолжаю слушать.

— Нет, — отвечает Сергей. — И доступ к оффшорам ты не получишь, потому что я уже вывел с него все деньги.

— А-а-а! — кричит она в ярости. — Подонок! — рычит и бросается на Сергея, но он отталкивает ее, и Виолетта отлетает в сторону. Выпрямившись, она бросает взгляд на лестницу, и я выпрямляю спину. Добрынина криво усмехается, глядя на меня. — О, твоя сучка нарисовалась. Ну что, дрянь, какое это ощущение — отбивать чужих мужиков? Нравится спать с ним и знать, что еще вчера он был во мне? Нравится сосать его член, зная, что на нем были мои губы?

— Не мели чушь, — говорит Сергей и перемещается к лестнице. Становится так, будто хочет стать барьером между мной и этой сумасшедшей. — И проваливай. Ты меня утомила.

— А Сережа рассказывал тебе, как мы над тобой смеялись, когда он выгнал тебя? Как мы потешались над тем, что ты уходила, как побитая собака?

Внутри меня все замирает и холодеет от одной мысли, что такое действительно могло быть. Но он бы так не поступил. Какой бы Сергей не был импульсивный и вспыльчивый, на такие мерзости он не способен. Я не представляю себе, как бы он смеялся над моей бедой. Даже если сам стал ее причиной.

— О, у тебя рука сломана, что ли? Это муж тебя так воспитывает? — Она смеется. — Наш муж. Один на двоих, прикинь?

— Виолетта, под чем ты? — спрашивает Сергей негромко. Он как будто только сейчас увидел, что она под действием наркотиков. Ну не может так себя вести адекватный, трезвый человек. В адекватности Виолетты я в принципе сомневаюсь. А теперь еще и в трезвости.

— Да какая разница? — отвечает она с тем же зловещим смехом. — Главное, что ты, мой любимый Сереженька, подонок, а твоя жена голимая приживалка. Вот и все, — снова смеется. — А еще знаешь что? Я ведь правда тебя любила. Столько лет! Столько долбаных лет делала все, чтобы завоевать тебя! А потом тебя у меня из-под носа уводит серая мышь, — она опять смеется. — Это просто какой-то цирк.

— Вот именно, — подтверждает Сергей, — и пора этот цирк заканчивать.

Он делает шаг к ней, но та быстро ныряет рукой в сумку и поднимает пистолет. Сергей замирает на месте.

— Не приближайся! — рявкает она, и по ее щекам начинают течь слезы.

— Виола, не дури. Отдай мне пушку. — Она качает головой и взводит курок, а потом переводит прицел на меня. Я вздрагиваю, в ужасе пялясь в черное дуло.

— Ты обманул меня, — плачет она. — Вы все обманули меня. Ты, папа, мама, эта сука, — кивает на меня. — Все! Я осталась совсем одна! Ненавижу вас всех! Ненавижу! — Я вижу, как Сергей медленно поднимается по ступенькам, пятясь, чтобы оказаться ближе ко мне. — Стой! А то я прострелю ей башку!

— Чего ты хочешь? — спрашивает Сергей, приподняв руки и давая понять, что не собирается делать ничего, что будет раздражать эту ненормальную.

— Бабла. Тебя уже не хочу, ты мне не нужен. Отдай мне все, что снял с папиных оффшоров.

— Хорошо.

— Правда? — она перестает плакать, а Сергей кивает.

— Правда. Я отдам тебе эти деньги. А ты обещаешь забрать их и уехать?

— Конечно, — отвечает Виолетта.

Я смотрю на ее лицо с потеками черной туши, размазанной красной помадой, безумным взглядом и залитыми слезами щеками. Она выглядит настолько пугающе, что все мое тело немеет от ужаса, потому что эта ненормальная еще и держит в руке пистолет.

— Но сначала… сначала я избавлюсь от соперницы, — быстро выкрикивает она, и в комнате раздается оглушающий грохот выстрела.

Сергей бросается ко мне и толкнув, накрывает своим телом.

— Сережа, — тихо произносит Виолетта. — Я не хотела, прости меня.