Слышу, как гремят его туфли, когда он сбрасывает их на пол. Под моими нетерпеливыми руками на пол летит пиджак, пока Сергей несет меня в комнату. Пара пуговиц отрывается, пока я пытаюсь сорвать с него рубашку.

Он ставит меня ногами на диван и сдергивает с меня спортивный костюм, оставляя в одних лишь трусиках. Вцепившись в них пальцами, разрывает их. Быстро расстегивает ширинку на своих брюках, приспускает их вместе с боксерами. Хватает меня за попку и, подняв в воздух, насаживает на себя. Медленно, аккуратно, до самого упора. Я вскрикиваю, и мои глаза закатываются от чувства наполненности.

Сергей медленно поднимает и опускает меня, а мне хочется кричать от боли в груди и удовольствия ниже живота. Я не думаю ни о чем, только чувствую. Каждая эмоция сильная. Она прошивает все тело от макушки до пят. Заставляет содрогаться и кричать то ли от боли, то ли от наслаждения.

Я взлетаю на вершину быстрее обычного. Все тело напрягается, выгибается дугой. Но Сергей не следует за мной. Он кладет меня на диван и нависает сверху. Раздвигает мои ноги и снова входит. В последнее время до моего переезда мы занимались сексом в основном в позах, когда Сергей был сзади. А сегодня все изменилось. Не только позы, но и его взгляд. Он как будто стал другим. Не совсем таким, каким был до аварии, но уже и не таким безразличным, каким был неделю назад.

Он входит сначала медленно, потом ускоряется. Через несколько толчков уже врывается, сцепив зубы. Верхняя губа агрессивно дергается, а когда Сергей кончает, он снова обрушивается на мой рот и целует. Остервенело и жадно, будто пытается напиться мной. Поглотить всю без остатка. Насытиться на долгое время.

Когда наши оргазмы стихают, он выходит из меня и садится на диване. Упирается локтем в колено и проводит рукой по растрепавшимся волосам. Я вижу, как играют желваки на его челюсти. Хочу что-то сказать, дотронуться до мужа, начать диалог. Но слова, как назло, не складываются в предложения. А руки, будто налитые свинцом, лежат на диване.

Свожу вместе ноги и натягиваю на себя плед. Смотрю на то, как Сергей молча поднимается и приводит себя в порядок. Надев пиджак, он поправляет манжеты рубашки и смотрит на меня. Молча и мрачно. Губы сжаты в тонкую линию, а взгляд… я почти не могу считать, что он выражает, потому что в комнате полумрак. Свет из коридора светит в спину Сергею, так что я вижу только его силуэт и очертания лица.

Еще секунду посверлив меня взглядом, он разворачивается и выходит из моей квартиры. Я перекатываюсь на бок и пялюсь в темноту. Плакать нет желания, но и радоваться тут нечему.

Зря он пришел.

Зря я поддалась.

Хорошенько прорыдавшись, я еще пару часов пялюсь в потолок. Меня разрывают противоречивые чувства. С одной стороны, я сожалею о сделанном. А с другой… всего на секунду мне показалось, что все как раньше. Я чувствовала его тепло, жажду, голод по мне. Только все это, наверное, обман. Вряд ли он ощущает все это. Жесткий взгляд и резкие движения как раз говорят об обратном.

Встав с дивана, плетусь в прихожую, чтобы нацепить цепочку на дверь. Мне кажется, простого замка недостаточно. Я как будто пытаюсь таким образом запретить себе открывать дверь и вступать с ним в новый контакт.

Навесив цепочку, разворачиваюсь, чтобы вернуться в комнату, но замечаю что-то на тумбочке в коридоре. Включаю свет и сжимаю челюсти. Банковские карты, которые я отдала Михаилу. На меня накатывает такая ярость, что я не соображаю, что творю. А прихожу в себя с ножницами в руках от собственного рыка. У моих ног на полу рассыпаны обрезки карт. К черту Сергея с его подачками!

Несусь в комнату и разблокирую телефон. Быстро набираю номер службы поддержки банка. После долгого приветствия и выяснения моих персональных данных, произношу в трубку:

— Я хочу заблокировать свои банковские карты.

Спустя полчаса я сижу в пустой ванне, а сверху на меня льется вода из душа. Слез уже нет, как и всхлипов. Осталось только отупелое состояние апатии. Вот если бы сейчас сорваться и уехать далеко-далеко. Куда-то, где меня никто не знает и никто не найдет. Где нет Сергея с его Виолеттой, большого бизнеса, ярости, развода… Все это настолько ужасно, что разъедает меня изнутри, словно кислота.

Приняв душ, я даю себе обещание завтра же начать обзванивать по объявлениям о работе. Пора уже становиться самостоятельной.

Два дня Сергей не появляется, и я будто заставляю себя принять и поверить в то, что тот эпизод между нами был просто сном. Дурацкой фантазией, сыгравшей со мной злую шутку. За это время я успеваю пройти собеседование в цветочный магазин неподалеку. Не то чтобы это было серьезное собеседование. Я просто шла из супермаркета и увидела на цветочном объявление о том, что им требуется продавец. Зашла, поговорила с владелицей — милой женщиной лет пятидесяти, и завтра я уже приступаю к работе.

Вечером решаю наконец достать свои вещи из чемодана. Для меня это как последний шаг к смирению. Именно этим поступком я наконец признаю, что наши с Сережей пути окончатльно разошлись. Знала бы я, как сильно ошибаюсь…

Развесив вещи, кривлюсь. Большая часть помята, а утюга у меня нет. И как скоро я смогу заработать на него — непонятно. Так что я сбрызгиваю одежду смесью воды и купленного кондиционера для белья, и оставляю висеть на дверце шкафа. Может, хоть немного распрямится.

Утром в магазине меня встречает Вера — владелица магазина. Она широко улыбается и провожает меня в подсобку. Все показывает, рассказывает. А я… улыбаюсь. Впервые за последнее время. Мне нравится запах цветов, смешивающийся и создающий невероятный букет ароматов. Нравится даже прохлада в магазине и негромкая музыка. Сережа приучил меня к его любимому блюзу, но даже попсовые песенки, тихо звучащие по радио, сейчас кажутся мне замечательными.

Весь день я работаю с Верой. Она вводит меня в курс дела, чтобы через два дня я могла уже работать самостоятельно.

— На восьмое марта я приду тебе помочь, потому что здесь будет дурдом, — говорит Вера, когда мы набрасываем верхнюю одежду после закрытия магазина. — Надо будет начать рабочий день на час раньше, чтобы принять цветы. Приедет столько тюльпанов, закачаешься. У меня девочка работала, так ту на восьмое тошнило уже от запахов тюльпанов, — смеется она.

— Как может тошнить от цветов? У них ведь такой нежный запах.

— Ну вот так, — пожимает она плечами.

Мы выходим на улицу, и я делаю глубокий вдох. Мне тут же хочется вернуться в магазин, потому что аромат цветов гораздо приятнее выхлопных газов.

— А кем работает твой муж? — спрашивает Вера, и мое лицо немеет.

— Я не замужем, — произношу одеревенелыми губами.

— Да? — удивляется она и поднимает мою правую руку, выразительно глядя на помолвочное и обручальное кольца. — Тогда что это? Декор? Я не осуждаю, если что, — отпустив руку, продолжает Вера. — Сама в молодости так носила, чтобы не приставали все подряд.

— Я… это… просто… — не знаю, что ответить. Хочу сказать, что поступаю также, как она в молодости, но почему-то язык не поворачивается. Эти кольца я носила с гордостью и любовью.

— Да не объясняй, — отмахивается она. — Это твое личное дело. Кстати, разрешаю так и сказать: “Вера, это не твое дело”, - снова смеется.

Мы прощаемся у края стоянки перед супермаркетом. Вера идет в магазин, а я — домой. Засунув руки в карманы пальто, то и дело большим пальцем правой нащупываю и кручу на пальце свои колечки. Как я могла забыть их снять? Если честно, я об этом даже не задумывалась. Эти украшения уже стали будто бы частью меня, и я не представляю себе, как сниму их. Но надо. Не разбор чемодана должен был стать последним шагом, а именно прощание с украшениями.

По возвращении домой я переодеваюсь, мою руки и, открыв бутылку с кефиром, усаживаюсь у окна на кухне. Глазею на улицу, попивая кефир, а большим пальцем продолжаю крутить кольца. Как же решиться сделать это? Пять лет я носила кольца, не снимая. Даже спала в них. Они мне казались волшебным символом принадлежности моему мужчине. Печатью, знаком, даже неким клеймом. А сейчас, сняв их, я окончательно стану свободной. Только вот это не та свобода, о которой я мечтала…