Большая круглая чаша, метров двадцати в диаметре поднималась тремя мраморными ступенями, высотой около метра. В центре, несколькими ярусами, словно гигантский торт возвышался круглый постамент. Довольно высокий, с замысловатым переплетением труб, из которых когда-то подавалась вода, а теперь остались лишь уродливые чёрно-рыжие потёки ржавчины и грязи.

На вершине этой конструкции раньше находилась скульптура какого-то зверя. Сейчас от него остались только обломки мощных лап, то-ли волчьи, то-ли львиные, разобрать теперь очень сложно. Обломки статуи едва виднелись на дне, сквозь толщу тёмной, почти чёрной воды. Глубина, как мне показалось, не меньше двух-трёх метров.

Походив вокруг, я не увидел никакого намёка на тоннель и закрывающую его решётку, правда и видимость была так себе. Придётся лезть в воду и разбираться уже там, хотя одна мысль об этом вызывала лёгкую дрожь.

Милош помог отрегулировать подачу воздуха и надеть акваланг. Я сжал в руке мощный подводный фонарь, включил для проверки — не сел ли аккумулятор. Яркий луч осветил гладкий мраморный борт чаши — белый с тёмными прожилками, похожий на большую могильную плиту. Поправив маску, осторожно ступил на широкий выщербленный парапет, вглядываясь в мрачную глубину под ногами. Не знаю, что меня так пугало, но от этой абсолютно спокойной как тёмное зеркало водной глади, тянуло каким-то необъяснимым ужасом и я всё никак не мог заставить себя сделать шаг.

До воды было всего ничего, каких-то полметра, но ноги словно приклеились, не хватало сил оторвать их, а сердце колотилось как бешеное, словно хотело проломить грудную клетку и вырваться на свободу. Собравшись с духом, я взглянул на стоявшего около машины Милоша, махнул рукой и ухнул вниз, как в бездонный колодец.

Вода, соприкоснувшись с открытыми частями тела показалась обжигающе холодной, но вскоре всё пришло в норму. Руки и часть лица, не закрытая маской перестали гореть, тревога ушла, уступив место сосредоточенности. Освещая пространство перед собой, стал планомерно обшаривать стенки и дно, в поисках проклятущего тоннеля. То и дело на глаза попадался всякий мусор — камешки, битые бутылки, несколько раз сумел даже разглядеть потускневшие от времени монетки. Приметил несколько технических отверстий, служивших видимо для циркуляции воды, но они были слишком узкими — максимум можно было просунуть руку. Наконец, проплыв ещё какое-то расстояние, увидел тёмное круглое отверстие, уходящее куда-то в сторону, вполне достаточное, чтобы туда смог протиснуться человек с аквалангом на спине. Вход в него преграждала толстая решётка, выкрашенная когда-то в чёрный цвет, а теперь покрытая бурыми пятнами ржавчины. Крепилась она на двух мощных петлях и запиралась на какой-то хитрый замок.

Осмотрел всё внимательно, поднялся наверх, где поджидающий меня Милош ухватился за баллоны и помог вылезти на сушу. Изложил ему суть проблемы, особенно подробно описал толщину петель и замка. Он удовлетворённо кивнул и умчался в кузов пикапа, где провозился некоторое время. Вернувшись обратно, передал мне три небольших цилиндра, со вставленными в них металлическими трубками дистанционных взрывателей. В другой руке он держал пластиковые хомуты, которыми требовалось прикрепить взрывчатку в нужных местах к решётке.

— А не много ли будет? Может одной хватит? — С сомнением протянул я, хорошо зная своего товарища.

— Не-не, в самый раз! Нам же нужно, чтоб с гарантией. — Предвкушая хороший бабах расплылся в широкой улыбке.

Спорить с экспертом не стал, снова плюхнулся в воду, кое-как прикрепил взрывчатку в те места, куда советовал специалист, и выплыл наверх. Он опять помог мне выбраться, и мы отошли к пикапу. Милош вытащил из кабины небольшую коробочку и произвёл подрыв.

Ну, что сказать? Зная его злодейскую натуру, я опасался, что что взрывом разворотит к чёртовой матери весь фонтан, или в крайнем случае, решётка вылетит из воды и приземлится прямо в кузов нашего Ниссана. На самом деле, взрыв получился довольно тихий, больше похожий на «большой бульк», сопровождаемый приличным всплеском. Брызги разлетелись метра на два вверх и в стороны.

— Ну, что Милош, пришла пора прощаться, — мы крепко обнялись, — береги себя, Киру, детей, ну и Фаризу мою, конечно.

— Стас, за нас не волнуйся, мы не подведём! Ты главное береги девочек, и сам не лезь куда не надо, а мы будем ждать, сколько потребуется. Удачи вам!

Я хлопнул его по плечу, надел маску и в третий раз спрыгнул в воду.

Оглянувшись назад и не увидев мчащегося за ним юнца, Дозель понял — с подопечным стряслась беда. Облако пыли вокруг пытавшейся подняться лошади подтверждало эту ужасную догадку. Лежавшего неподвижно на земле Закарию он сразу не заметил. Лишь остановив коня и всмотревшись, разглядел шагах в десяти от лошади какой-то тюк, очертаниями напоминавший человека.

Проклиная всё на свете, пришпорил коня в обратном направлении. Наёмник прекрасно понимал — гибель этого юнца обернётся для него тем же самым. Любой ценой он должен доставить его заказчику, и тем обиднее было провалить всё дело сейчас, когда до цели осталось совсем немного.

Демон уже отчаялся догнать своих жертв и почти бросил преследование. Опершись на передние лапы, громко, протяжно выл в бессильной злобе, вслед удаляющимся всадникам. Но заметив, как один перелетел через голову лошади, распластался на земле и затих, задрал клыкастую, слюнявую морду к небесам и издал торжествующий рык. Переваливаясь с боку на бок, неспешно поковылял вперёд, совершенно уверенный, что добыча никуда уже не денется и через несколько мгновений он вонзит клыки в нежную, одуряюще вкусную плоть.

Подлетев к лежавшему без чувств Заку, Дозель спрыгнул с коня и попытался привести его в сознание, но юноша, видимо крепко приложился головой о камень и признаков жизни не подавал.

Понимая, что времени нет совершенно, наёмник с трудом приподнял крепко сложенного парня и уложил поперёк седла. Тот бессильно повис, свесив руки словно мешок с ячменём.

Агримадон почувствовал, что добыча, которую он уже посчитал своей может ускользнуть, взвыл от ярости и обиды, тут же перешёл на бег, собираясь снова совершать гигантские прыжки.

Заметив это Дозель осознал — вдвоём, на одном коне, оторваться от жаждущего крови жуткого порождения бездны нет ни единого шанса. Бросить на погибель юношу, а самому уносить ноги, означало лишь небольшую отсрочку от такой же неминуемой смерти, это он знал наверняка. Остаться на месте, принять бой защищая парня — однозначно погибнуть им обоим, здесь и сейчас. Мощь этого свирепого Демона он однажды наблюдал, и выжил лишь благодаря скорости и выносливости своего коня, а восемь его товарищей так и остались навсегда в этих землях, растерзанные безжалостной тварью.

От надвигающегося ужаса у Зеппина пересохло во рту, а по спине текли ручьи липкого пота, он в отчаянье вертел головой, не зная, что предпринять. Как же ему не хотелось умирать, тем более так, в когтях и клыках проклятой твари.

И тут, взгляд наткнулся на едва вставшую на ноги, трясущую головой лошадь Закарии. Бедняжка никак не могла прийти в себя после страшного падения, и похоже получила несколько переломов.

Спасительная догадка молнией сверкнула в голове наёмника. Быстрым шагом подскочил к ней, на ходу вынимая из ножен кинжал. Резкий взмах и брызги крови из перерезанного горла обдали его руки и одежду горячим фонтаном. Он этого даже не заметил. Пока хрипящее животное, подогнув передние ноги упало на чахлую траву, Зеппин уже взлетел в седло и нахлёстывая коня удалялся прочь, увозя с собой бесчувственное тело Зака.

Восхитительный запах свежей крови щекотал ноздри, бьющаяся в предсмертной агонии лошадь оказалась соблазнительной добычей. Агримадон оставил преследование, ему предстояла долгожданная трапеза. Издав победный рёв, Демон вонзил клыки в ещё тёплую жертву, а всадник на тяжело нагруженном коне уже едва виднелся на горизонте.