Эдгар, всё так же хмурясь, вышел в коридор и прикрыл дверь. Мастер прошёл к кровати. Девушка лежала на здоровом боку, всё такая же бледная, но уже почти не плакала.

– Ну что? – заботливо спросил Фауст. – Теперь-то покажешь ногу? Не бойся, я видел, что случилось. Нужно осмотреть и промыть рану.

Лианна слабо кивнула и подняла юбку. Из бледной кожи торчал обломок дерева с половину ладони длиной. Парень покачал головой.

– Будет больно, – предупредил он. – Нам сейчас воды принесут. Я сначала выну щепку, затем промою и прижгу рану, потом перевяжем тебе ногу. Не вставай ближайшие дни, иначе не заживёт.

Невеста кивнула, чуть улыбнувшись.

– Ты врач, да? Настоящий, не как наш Пьер? Он, кажется, от всего лечит маслом и припарками.

– Я знаю истинных врачей, – тихо ответил Фауст, – это невероятные мастера своего дела. Я с медициной знаком слабо… но всё равно куда больше, чем ваши селюки, – он чуть тронул кожу около торчащей палке, и девушка застонала от боли. Похоже, на крик и плач у неё просто больше не было сил.

Дверь открылась. Девица со двора положила на пол несколько кусков простыни, кружку с водой и бутыль, полную прозрачной жидкости. Эдгар проводил последнюю подозрительным взглядом, но девку всё-таки выпустил и дверь снова прикрыл.

– Ну давай посмотрим, – вздохнул Фауст, – что нам тут принесли, – простыня была чистая, на перевязь вполне подойдёт. С бутылки он сорвал пробку и сделал глоток прямо из горла. Напиток был холодным и обжигающе крепким, совсем не сладким. Сгодится.

– Готова? – мастер прошёл к кровати. Лианна вздохнула и, кивнув, крепко зажмурилась. – Сейчас… – он приложил к ноге мокрую тряпку для упора и резким рывком выдернул палку. Девушка вскрикнула и тихонько заскулила. Деревяшку Фауст бросил на пол за ненадобностью, и прижал простынь к ране. Кровь быстро проступила через тряпку и просочилась на белоснежную перину.

– Отец убьёт, – едва слышно пробормотала Лианна, – что кровать попортила. Что можно сделать, чтоб не так кровило?

– Тихо, тихо, – парень вытер кровь с ноги и, взяв чистый кусок простыни, начал аккуратно чистить рану от грязи, которая налипла с палки. – Уже почти всё. Эй, ты что? – невеста смотрела на него совершенно пустыми глазами – похоже, сейчас и чувств лишится от боли. – А ну не спать!

В дверь постучали.

– Почти всё! – крикнул Фауст в сторону выхода и щедро налил водки на повреждённую ногу. Девица заскулила ещё громче и, вцепившись пальцами в перину, оставила на ней четыре тонких дыры. – Ну, ну, всё хорошо, ты молодец, – поставив бутылку на пол, юноша взял последний лоскут простыни и принялся перевязывать бедро. Этого он делать не умел, и повязка грозила сползти с ноги сразу, как только девушка встанет с кровати. – Вот так, всё хорошо, – он поправил её юбку, чтоб она закрывала повязку: верно, Лианне не очень понравится её вид, да и мужу своему она ранение показывать не хотела.

В дверь снова заколотили.

– Всё уже, всё! – крикнул Фауст. Дверь тихонько открылась. – Теперь главное, чтоб жар не начался, – пробормотал он. «А я ведь впервые в своей жизни такую рану серьёзную обработал!» – восхитился мастер, – «надобно будет Гнею похвалиться, как встретимся», – с этими довольными мыслями он снова приложился к бутылке, а после наклонился на девушкой и коснулся губами её лба, чтоб проверить, не впала ли она в горячку. Кожа была тёплой, но щёки уже начали снова розоветь. – Ничего, – пробормотал он, – ничего, пару дней отлежишься, и всё будет хорошо.

– А ну отошёл от неё быстро! – рявкнул вставший в дверях Эдгар. Фауст смутился, поняв, как выглядел со стороны, и встал с кровати. От водки его развезло окончательно, и ему пришлось опереться на стену, чтоб удержаться на ногах. Жених презрительно скривился от вида мастера, но после перевёл взгляд на кровать и замер.

– Это… это… – он смотрел на лежащую без чувств невесту, на пятно крови, на порванную тонкими пальцами перину, и снова на девушку. – Ах ты ж паскуда… – прошептал Эдгар. – Вот, значит, как, да?..

– А? – Фауст поднял брови и хлопнул глазами.

– Ты какого хрена натворил, ублюдок?! – взревел побагровевший жених, схватив мастера за грудки. Беднягу совсем замутило от нежданной тряски. – Вот, значит, как девок чужих лечишь, а?! И тебя, тварь, вообще не смущало, что я за дверью стоял?!

– Я не… – Фауст пытался сфокусировать взгляд, но вышитые узоры чужой жилетки плыли перед глазами. «Ещё немного, и меня вывернет прямо на него», – рассеяно подумал он. – А, нет, ты чего! – он запоздало сообразил, чего так разозлился Эдгар. – Ты что, не видал её раны? Ей же палка до середины в ногу вошла!

– Да ну, – прошипел мужчина, – и где же она?

– Да здесь, – парень махнул рукой на пол и сам глянул вниз. Предательской деревяшки на месте не было. – Где же… – пробормотал он, пригнувшись и шаря ладонью по доскам, – закатилась, наверное…

– Хватит, – сипло прошептал Эдгар, – а ну поднимайся, – Фауст, опершись ладонью на кровать, послушно встал на ноги, и тут же согнулся пополам от внезапного удара в живот. «Богатей знатный», – всплыл через боль голос дедка, – «только не сильно его Всесветный умом одарил». Пинок оказался той самой переломившей спину соломинкой, и парня таки стошнило на светлые замшевые туфли жениха. Для того это тоже стало последней каплей, и он, взревев, схватил мастера за волосы и выволок в коридоры.

– А ну пошли все вон! – рявкнул он. На лестнице стояла толпа зевак, которые волновались за Лианну и ждали первые вести. Эдгар пнул Фауста коленом в спину, и тот смог удержаться на ногах и не покатиться с лестницы только каким-то чудом. Кто-то возмущённо завопил от несправедливости, другие не сдержали смеха при виде лица Эдгара. Девица, что принесла в комнаты тряпки и воду, подхватила шатающегося мастера под локти и осторожно провела его по лестнице.

– Пусти его быстро, я сейчас дурь всю из него выбью, – прорычал жених, бегом спускаясь вниз. Фауст только покрепче вцепился в свою спасительницу.

– Э, ну ты чего, а? – Вивьен пропустил их к выходу и встал перед зятьём.

– Он женщину мою обесчестил! – гаркнул Эдгар и одним движением отодвинул мужчину в сторону. – Да я его голыми руками выпотрошу!

– Порадовался бы, что первенец от умного человека будет, – расхохоталась женщина, выдавшая кольца на игры. Мясник стоял тут же, рядом с ней, и не мог никак определиться, сохранять ему виноватый вид или поддерживать веселящуюся толпу.

– Эй, эй, стой, – голова схватил жениха за запястья, – ты в день своей свадьбы не будешь никого потрошить.

– Да и к тому же, – подхватила девка, что уводила Фауста прочь, – ежели он так скоро с ейной честью управился, то его Всесветный и так уже наказал, – женщины в толпе захихикали, а несколько мужиков сочувственно покачали головами. Парень слушал вполуха, пытаясь сосредоточиться только на том, чтоб не повторить подвига с туфлями. Жених, удерживаемый за руки теперь уже тремя мужчинами, сыпал проклятьями им вслед.

Девица довела его до столов и чуть встряхнула. На свежем воздухе оказалось намного легче: везло, конечно, ещё сильно, но тошнота почти прошла. Фауст поднял на неё мутные глаза.

– Ну? – спросила девица. – Чего натворил-то?

Он махнул рукой.

– Поняла, – вздохнула она. – Слушай, Эдгар тебе житья не даст, серьёзно. Он не очень умён, но упрям, как осёл. Верю, что не виноват.

– А остальные? – пробормотал юноша. Та пожала плечами.

– Его у нас не сильно любят. Многие втайне мечтали, чтоб его кто опозорил. Но это важный человек, серьёзный, – она нахмурилась, – и наши в любом случае будут на его стороне. О, а вот и они, – из управы вышла вся толпа зевак. Жениха всё ещё вели под руки. – Идти сам сможешь?

Фауст слабо кивнул. Толпа приближалась быстрее, чем он мог от неё уходить, а девка, издевательски поклонившись, ушла в сторону столов и растворилась в ночном воздухе.

– А вот и наш герой-любовник! – раздался радостный возглас из толпы. – Где ты там у неё честь нашёл, всё ж давно опробовано до нас?